Гвидо Терону было глубоко плевать на революционный цвет президента Грузии, пусть даже этот цвет был одобрен в Белом доме. Ему выпал шанс воплощать идеи на небывалом плацдарме. Он был «экспериментатором без границ и последствий». Опыт его работы уже сейчас, на этом этапе, положительно оценен как руководством ЦРУ, так и администрацией Белого дома.
В этот раз Терон прилетел в Тбилиси в качестве планировщика. Что касается исполнителей... Этот вопрос вызвал на тонких и будто выветренных губах американца улыбку.
По каналам Центрального разведывательного управления в это ведомство попал рапорт агента следующего содержания.
«Согласно оперативной информации, полученной от источника «Горизонт», 1 ноября 2008 года майор Телешевский Ю.А. из состава миротворцев Минобороны РФ намерен осуществить по заданию ГРУ конфиденциальную встречу с майором бывшей миротворческой группы со стороны Грузии Вахтангом Данией. Встреча планируется в грузинском населенном пункте Земо-Никози в 22.00 кавказского времени».
Рапорт стал той деталью, которая и запустила маховик секретной операции, получившей название «Метро». По сути дела, Гвидо Терон воспользовался шаблоном, клише, которых в ЦРУ насчитывалось великое множество. Он немедленно связался с полковником Шавхелишвили и в нескольких словах расписал, что тому необходимо сделать. Главное – не сорвать встречу и взять российского миротворца живым.
Гвидо достал из блокнота сложенный вдовое листок бумаги и распрямил его ладонью на столе. Сгиб послужил чертой, отделяющей один текст рапорта, написанного на грузинском языке, от другого – на английском; это был перевод.
Что интересно, Гвидо Терон за время частых и нередко длительных командировок в Грузию так и не научился говорить по-грузински – так, отдельные слова и короткие фразы, и то «через жопу», как назвал это Шавхелишвили, то есть через промежуточный русский язык, на котором Гвидо Терон говорил более чем сносно. Специальные же термины понимали по-английски даже самые тупые грузинские солдаты, мечтающие о черных беретах и шевронах с чарующей надписью «Специальная команда».
В ответ на действия Гвидо Терона полковник Шавхелишвили тоже мог достать бумагу, с которой ознакомился сразу после того, как в ЦРУ ушел рапорт агента «Горизонт».
«Нас крайне заинтересовала информация, полученная вами от источника «Горизонт». Рекомендуем вам провести действия следующего характера. Первое: задержать Телешевского на месте встречи с Данией, до нее или после (устраивают любые варианты). Второе: содержать Телешевского под стражей до наших особых распоряжений. Также рекомендуем изолировать Данию от любых контактов, включая телефонные разговоры и текстовые сообщения. Ожидается, что 3 или 4 ноября будет организован спецрейс с сотрудниками отдела «Джи-Эл» в Тбилиси с целью координировать ваши действия непосредственно на месте. Ваш Терон».
И вторая бумага, которая пришла по защищенным каналам связи спустя всего два часа после того, как Шавхелишвили лично сообщил Терону о завершении операции с Телешевским. С ней первым ознакомился министр госбезопасности, и его личные планы, как оказалось, совпали с планами ЦРУ и президента Грузии. Речь шла об «устранении от дел министра обороны», жизнь которого и так висела на волоске.
– Что сделано? – спросил Терон у Шавхелишвили. Он проигнорировал недовольную мину грузинского полковника госбезопасности. Тому не понравилась следующая картина. За журнальным столиком устроились двое: Лори Монро и Стэнли Йошиоки. Мужчина делал вид, что читает газету, женщина якобы взяла паузу, причем такую длинную, что даже проголодалась. Она то и дело запускала руку в пакетик с какой-то хрустящей гадостью и бросала в рот. Полная, она была одета в обтягивающий шерстяной свитер и джинсы. Ее раскосый спутник оделся похоже: синяя рубашка, застегнутая под горло (а-ля Джордж Буш-младший), и джемпер с глубоким треугольным вырезом, просившийся называться декольте. Жены Гвидо не было видно. Такое чувство, сравнил хмурый Шавхелишвили, что она возится на кухне. Хотя никакой кухни в гостиничном люксе не было. Ему хотелось поговорить с Гвидо с глазу на глаз, хотя бы начать беседу в таком ключе. А дальше он бы принял официальное представление: «Лори, это полковник Шавхелишвили», и так далее, до трех.
«Что сделано?» Этот вопрос полковник, одетый в деловой костюм черного цвета, повторил про себя дважды. И в свою очередь спросил американца:
– Сегодня какое число?
Лори Монро заинтересованно перестала хрустеть чипсами, от которых у нее одежда трещала по швам.
Терон глянул на часы, будто собирался отметить точное время, в которое был задан вопрос.
– Сегодня 4 ноября.
Именно сегодня президент Южной Осетии озвучил заявление. На русском. Гвидо Терон мог процитировать его, ибо лишней информации вокруг так называемого грузино-осетинского и грузино-абхазского конфликта для него не существовало, пусть даже ноги секретной операции росли только из одной республики. Еще придет время для обобщения. Итак, президент Южной Осетии:
«Заявляю, руководства Абхазии и Южной Осетии встретятся с президентом Грузии, при условии, что Грузия выведет свои вооруженные формирования из Кодорского ущелья и из зоны грузино-осетинского конфликта. Нас не устраивают двухсторонние договоренности, когда противоположной стороной подписываются и заключаются договоренности, которые потом нарушаются; когда за столом переговоров говорят одно, а на деле подталкивают народы к столкновению, к кровопролитию. Россия – главный гарант мира и стабильности на Кавказе, поэтому мы готовы встретиться с грузинской стороной при участии России».
Законное требование, отметил про себя Терон.
Еще из новостей он отметил выступление министра иностранных дел Израиля Ципи Ливни: «Израиль не намерен придавать законность движению ХАМАС». Она отклонила предложенное Россией посредничество в контактах с палестинским движением для прекращения огня в секторе Газа. «Мы не просим другие страны воевать вместо нас, это наша обязанность перед нашими гражданами».
«Пока живут на свете дураки, обманом, стало быть, нам жить с руки». Эти две строчки могли хором спеть США и Израиль.
Но главная, что ли, дата, отмеченная в российском календаре красным цветом, ускользнула от Гвидо Терона. 4 ноября стал одним из главных праздников в России. День народного единства. Без малого четыре сотни лет тому назад князь Дмитрий Пожарский, предводитель народного ополчения, освободил Москву от польско-литовских интервентов. Только цветы тезка Пожарского – Медведев отчего-то возложил на могилу Кузьмы Минина. В общем, как бы случайно оказался в Михайло-Архангельском соборе Нижегородского кремля, поближе к народу, к его пониманию.
Да, сегодня было 4 ноября, день, насыщенный событиями. Даже приезд в Тбилиси специального агента ЦРУ Гвидо Терона можно было посчитать явлением значительным.
– Три дня назад я взял майора Телешевского, – продолжил легкое давление задетый за самолюбие полковник Шавхелишвили. – Двадцать четыре часа все СМИ, аккредитованные здесь, кроме российских, разумеется, только и говорили об этом: «Куда мог пропасть российский офицер-миротворец? Может быть, стоит искать его труп, возможно, обезглавленный?» Вчера пришел ответ на эти вопросы: Телешевский провел теракт, результат которого тебе известен.
