Ираклий усмехнулся, мысленно поблагодарив натурального копа, и, открыв ворота наполовину, выскользнул из гаража во двор. Многие видели в нему убийцу, и он стал им. Откуда в нем столько жестокости и хладнокровия, не смог бы ответить и сам Ираклий. Его обложили, и выход искал загнанный в угол человек.
Он шагнул и скрылся в нише – как будто кто-то потянул его за рукав. Он взвел курок пистолета и поднял его на уровне плеч. Прошла минута, прежде чем второй полицейский, на ходу проверив пульс напарника, показался из гаража. Его взгляд скользнул вдоль машин и уперся в забор. Он легко представил себе прыгуна в высоту. И вздрогнул, когда его виска коснулся ствол пистолета. Словно воспитанный на американских фильмах, Ираклий пробасил:
– Аста ла виста, бэби.
И придавил спусковой крючок.
Пуля не могла пройти мимо головы, поскольку Ираклий стрелял в упор. Тем не менее у него сложилось ощущение промаха. Голова полицейского чуть качнулась в сторону, словно предлагая Ираклию не валять дурака и следовать в участок. Потом ноги полицейского подкосились, и он упал. Как будто пародировал пьяного. И тотчас под его головой стала расползаться кровавая лужа.
– Готов, – поставил ему диагноз Ираклий. Он вплотную познакомился с состоянием «умирать, так с музыкой». Он улыбнулся так, как будто шел к победе.
Полицейское подкрепление прибыло раньше, чем мог предположить Ираклий. Он перелез через забор и успел пробежать тридцать-сорок метров, как вдруг из-за поворота, брызжа дальним светом, с красивым заносом выехал «Форд». Водитель увидел метнувшуюся в сторону фигуру и включил сирену.
Ираклий прижался к стене соседнего дома и выстрелил вслепую, загораживаясь одной рукой от яркого света.
Машина резко затормозила. Трое полицейских заняли места за открытыми дверцами и открыли огонь из пистолетов. Они дважды меняли обоймы, отдавая себе отчет в том, что эти, по сути контрольные, выстрелы лишние.
Когда они осторожно приблизились к дому, под Ираклием расползлась огромная лужа крови. Один из полицейских не без сомнения на полноватом лице обыскал его. Во внутреннем кармане куртки он обнаружил паспорт, нижний край которого был прострелен пулей, и вслух зачитал имя и фамилию убитого:
– Ашуба Ираклий. – Многозначительно покивав, он доложил по рации в управление: – Мы взяли его. К сожалению, он мертв.
* * *
На следующее утро город только и говорил о ночной перестрелке. Артемов и Марковцев обменялись взглядами: «Что это значит?» Первые официальные комментарии полиции прозвучали по радио.
«Сегодня в ноль часов тридцать минут была предотвращена попытка убийства Нины Ашубы. Имя преступника известно. Это брат полковника Ашубы – Ираклий. При аресте он оказал ожесточенное сопротивление, убив одного и тяжело ранив другого полицейского. Полицейские, принимавшие участие в задержании, применили табельное оружие, и преступник был убит. Мотивы двух преступлений выясняются».
– Ну что же, – подвел итог Артемов, – этот Ираклий, сам того не зная, прикрыл нас. И мы можем остаться.
Глава 13
Обходительность
По пути в Гори Джемал, пребывая в дурном расположении духа – не скрывая этого от единственного пассажира «Жигулей», буквально упиваясь плохим настроением, как желчью, на вопрос Терона «Что с тобой такое происходит?» ответил прямо:
– Да ни хрена не происходит.
Американец взял короткую паузу и покачал головой:
– Ты недоволен мной или собой?
– Окстись, Гвидо!
– Тогда в чем дело? В чем твоя проблема?
– Моя проблема носит «GEO»-политический характер. Тебя здесь не было четыре года, – Джемал быстро загнул пальцы, как будто сыграл мелодию на призрачной флейте. – Я не скучал по тебе. Вообще не знаю человека, который бы взгрустнул по тебе. И я не скучал. У меня работы было по уши. Но я выкраивал время и для размышлений. Однажды подумал: «Не хочу плясать под чужую дудку. Хочу играть на своей, и пусть даже она звучит в унисон с вашей».
– Джемал, – с нажимом позвал его американец.
– Да?
– У меня к тебе просьба: когда ты обращаешься ко мне, то смотри на дорогу.
Шавхелишвили вел машину уверенно, держа руль одной рукой, а второй необязательно сжимая рукоятку переключения передач. Он вел машину на скорости сто сорок километров в час. Но что такое плюс-минус двадцать километров на буквально горной дороге?..
– Помнишь, как мы познакомились?
Шавхелишвили, задав этот вопрос, искренне улыбнулся.
Гвидо Терон ответил ему наигранной улыбкой, с полуоткрытым ртом, как будто у него заложило нос или он выступал перед толпой, баллотируясь в президенты.
– Помню, Джемал, и никогда не забуду. Ты делал первые шаги, работая в госбезопасности.
Свою службу в МГБ Грузии Джемал Шавхелишвили начал с одного из противостояний России, и случилось это одиннадцать лет тому назад, когда рычаги влияния в Закавказье у «большого брата» начали ломаться. На территории Грузии самым заметным оставалось военное присутствие, и выражалось оно дислокацией трех российских военных баз и войсковой группы «Грузия» Кавказского особого пограничного округа ФСП РФ, охраняющей грузино-турецкую границу. 1997 год. «Спиртовое противостояние» на границе в Верхнем Ларсе и Нижнем Зарамаге. Грузии «спиртовой бизнес» приносил немалый доход. России – громадные убытки и натуральную головную боль: здоровье россиян. Российские военные сами, что называется, «напросились»: перенесли на один километр свой пост в сторону грузинской территории. Хотя этот шаг и был юридически и технически оправдан, но вызвал соответствующую реакцию Грузии; дело дошло до демонстраций. А дальше в Верхний Ларс прибыл российский пограничный спецназ. Лейтенант Шавхелишвили был классным стрелком. Группа спецназа госбезопасности Грузии, которая в этом противостоянии официально приобрела статус антитеррористической, держала российских коллег-«террористов» на мушке.
На огневой позиции рядом с Шавхелишвили расположился американский советник Гвидо Терон, которого сами грузины называли «слитно»: Гвидотерон, что походило на название запрещенного стероида. Как и Джемал Шавхелишвили, советник был вооружен винтовкой фирмы Knight's Armament калибра 7,62 с облегченным полуметровым стволом плавающего типа.
Шерхан надолго сохранил ощущение гордости при прикосновении к настоящему американскому оружию, равно как и личное знакомство с американским «консулом»; он воспринял это буквально как прикосновение к части великой страны, которая развязывала по всему миру войны и ни разу не проиграла. Его прельщала больше безнаказанность Штатов, но в то время он не мог думать в таком ключе по причине высокого мнения о себе, плюс национальная гордость. Одно прикосновение Гвидотерона, и молодой грузин Шавхелишвили стал американцем.
Прошли годы. Одиннадцать лет прошло, но только не пролетело. Сегодня Шавхелишвили осознал, что невольно подменяет одно понятие другим – стиль китчем. Хотя и дешевку нередко маскировали под стиль.
