А вот и они.
Сергей увидел черный лимузин и микроавтобус марки «Мерседес». Придерживаясь скорости примерно тридцать километров в час, они ехали к «боингу».
Внимание!
Кто выйдет первым?
Первым вышел Нэд Келли и его спутница – из лимузина. Первым из микроавтобуса – Стэнли Йошиоки. Он подал руку Лори Монро. Она была одета в переливающуюся на солнце норковую шубу, через плечо перекинута стильная белая сумочка. Женщина первой поднялась по трапу. Медленно, как «звезда» по красной дорожке. И пока она перебирала ногами ступени трапа, из автобуса успели выйти все особо важные персоны.
Лори Монро обернулась.
Марковцев не видел этого. Он вел, поймал в прицел, Гвидо Терона.
Терон был в деловом костюме. Куртка с яркой подкладкой перекинута через руку, в другой руке – кейс-атташе. Он не стал дожидаться остальных, даже Келли, которого согласно табели о рангах ему стоило пропустить вперед.
Келли остался у трапа. Поправляя то кашне, то густые седые волосы, он обменялся парой фраз с подоспевшим командиром экипажа.
Но и этого Марк не видел. Угольник прицеливания намертво впился в Терона. Теперь уже никто не мог помешать стрелку. Наоборот – ему на помощь пришел аэробус. Он появился неожиданно, идя на посадку, и вой его турбин нарастал с каждым мгновением. Его шасси коснулись бетонки, раздался характерный скрип, турбины перешли на низкий звук. Гвидо Терон, дойдя до середины, обернулся посмотреть...
– Спасибо тебе, господи, – прошептал Марковцев и нажал на спусковой крючок. И сразу же увидел результаты своего выстрела. Терон рухнул на ступени. Его потащило вниз, но он каким-то чудом остался на трапе.
Марк никому не дал усомниться, что в Терона стрелял снайпер, а не выстрелил случайно пистолет в штанах американца. Второй выстрел тоже потонул в шуме самолета, но своего достиг. Бегущий по бетонке аэробус лишь на секунду заслонил видимость стрелку – своим килем.
Марк вынул телефон, нажал на горячую клавишу и, поправив наушник гарнитуры, стал дожидаться ответа. Терон ответит – он был уверен в этом. Он по-прежнему не спускал с него глаз. Он был на виду у остальных снайперов и в полной мере пользовался этим естественным прикрытием.
* * *
Гвидо Терон находился один в середине трапа. Люди от него побежали, как от прокаженного. Находясь под прицелом снайпера, он и для них представлял реальную угрозу.
Он не мог двинуться с места. Отдал бы ногу, которая горела огнем, за то, чтобы трап превратился в эскалатор и доставил его к двери «боинга». А дальше... чьи-нибудь сильные руки, такие как у покойного Джемала, втянут, обязательно втянут его в салон.
Терон поймал беспомощный взгляд Стэнли Йошиоки. Полукровка замер в конце трапа. Он был отличной мишенью для снайпера – но только мишенью. А жертва одна.
Однажды Терон переживал схожий момент, только сейчас «их поменяли местами»: его жертва держала в руках снайперскую винтовку.
Не Артемов, нет. А человек, который бросил полковника ГРУ на произвол судьбы. Теперь он возвращал Терону должок. Подвергаясь опасности? Рискуя жизнью? А когда Марковцев не подвергался опасности?
Но его скоро возьмут. «Северный» кишит полицейскими и военными. Сейчас снайперские пары превратились в антиснайперские. Они должны его взять до того, как он выстрелит во второй раз. Они безошибочно должны определить снайперскую точку. Это их работа. Это их промах тоже. Как они могли оставить без внимания хотя бы одно место для снайперской позиции? Все такие места должны быть заняты или, по крайней мере, блокированы. Кто их инструкторы? Неужели американцы?
«Ну, спецназ мы уничтожили». Это прозвучали в голове обидные слова генерал-полковника Анатолия Наговицына. Они стали сопровождением к победному маршу русских вдоль трупов грузинских спецназовцев. «Генерал знает свое дело».
Спецназ уничтожили...
Уничтожили...
Во рту Гвидо Терона стало суше, чем в пустыне Невада. Он был в шаге от разгадки... Он мысленно представил не самого снайпера, но лучшую позицию в районе аэродрома. Еще бы одно усилие, и он бы представил мертвую пару: первого и второго номера.
Глаза Лори Монро. Кажется, они ближе, чем она сама. Это называется взглядом. Она сочувствует, сопереживает. Рада, что не она раскорячилась на трапе и это не ее кейс-атташе валяется в самом низу. Она, выгнув спину колесом, приняла позу пассажира самолета, совершающего аварийную посадку. А еще она в меховой шубе похожа на хищника. Она почти у двери, и это положение позволяет ей безбоязненно смотреть на шефа своего отдела. Она знает, что шеф ранен, но не знает, насколько тяжело. В его правой штанине, набухшей от крови, находилась ампутированная конечность; только ткани мышц и кожа удерживали нижнюю часть ноги. От беспамятства его спасал страх и обезболивающее, вырабатываемое организмом. И глаза. Он боялся смотреть на свою ногу.
Нэд Келли. У него самая загадочная поза. Он упал лицом вниз в тот момент, когда вторая пуля заставила зазвенеть трубчатые перила трапа, – но он успел подставить руки. Сейчас он упирался грудью в кулаки, локти прижаты к бокам. Поза человека, ожидающего массажа. Скоро ли он высвободит руки и расслабится?..
Терон начал понимать, как сходят с ума и как умирают, одновременно. Если бы просто зазвонил его мобильный телефон... Но он разразился «Мелодией Верийского квартала». Волосы на голове Терона встали дыбом. Он отдернул руку, потянувшись было к телефону.
Это был звонок – в прямом и переносном смысле слова.
Стоя на пороге жизни и смерти, он был готов поверить в загробную жизнь. Это ли не венец жизни – узнать о бессмертии? Но его вызывал живой человек. Не случайно «верийская мелодия» прозвучала именно сейчас, спустя минуты после выстрела. Но знает ли о ней человек, который сейчас обладал уникальной парой: снайперская оптика и мобильник стали полноценным видеотелефоном.
Он знает...
Не он, но его раненый товарищ отвечал несколько дней тому назад на звонок Терона.
Он понимал, что ему лучше ответить на звонок живому человеку сейчас, чем мертвому – чуть позже. Сам по себе звонок был обнадеживающим фактом.
Терон неуверенной рукой вынул из кармана телефон и нажал на клавишу.
– Алло?
И услышал смешок:
– А ты быстро соображаешь, американец. Я-то подумал, что тебя придется хлестать свинцом... Тебе всю жизнь светило солнце. Я здесь для того, чтобы над тобой пролил дождь. Ты часто молишься?
«Мне действительно отвечать?» – спросил про себя Терон. И ответил буквально под «свинцовой плеткой».
– Да.
Терон соврал. Он редко обращался к богу. Будучи студентом, он выучил одну лишь молитву и только с ней изредка обращался к всевышнему.
«Господи, даруй мне спокойствие, чтобы смириться с тем, чего я не могу изменить, и храбрость, чтобы изменить то, чего я могу, и мудрость, чтобы отличать одно от другого».
