* * *
Гвидо посмотрел на свой мобильный, как на гремучую змею. Она распахнула пасть, но он не смел отстраниться. Он поднес телефон к уху. И уже плохо соображал. Он действительно не удивился бы, услышав голос Джемала, не удивился бы своему раздражению: «Ради этого стоило жить, о господи?» Какой след он оставил после себя? Самый явный – это кровавый, оставленный на этом трапе. Он причина, а его творение – Джемал – следствие? Взаимная связь явлений во всей красе? Бред, бред, бред...
– Алло?
– Не знаю, кто послал тебе эту пулю, – четко выговорил Марк, – но она твоя. – Он выстрелил, и тяжелая пуля разворотила американцу грудную клетку.
* * *
Сергей сбросил с себя униформу, прихватив пистолет. Бросил куртку в люк и спустился по лестнице. Передернув затвор, он положил «Глок» в карман.
Он четко представлял действия спецслужб. Они перекроют все выходы из аэропорта, невольно оставляя противнику лазейку: выход на летное поле, с которого можно было разве что взлететь.
Сергей вышел на летное поле через служебный выход. Ему повезло в том плане, что он работал на аэродроме двойного базирования. Неразбериха была вызвана тем, что аэропортовское одеяло на себя тянули сразу несколько спецслужб и никто не признавал верховенства одной над другой. В столичном аэропорту ему не дали бы подняться на «вышку».
Едва он ступил на бетонку, ему тут же представилась возможность смешаться с людьми в военной и гражданской одежде. Около двадцати человек бежали к «боингу», и Марк составил им компанию.
Он оказался возле «боинга» в числе первых. Напряжение среди американцев спало, как только тело Терона обмякло и кто-то выкрикнул «Умер!». Это означало, что не кто-то, а конкретный человек свою работу сделал – зачехлил винтовку. Это поняла на подсознательном уровне даже личная секретарша Нэда Келли. Она стояла рядом с боссом и заглядывала ему в глаза. Сергей прошел в шаге от Келли, бросив взгляд на середину трапа. Рядом с телом Терона стояла бледная растерянная бортпроводница. В руках она держала жгут, которым хотела перетянуть рану соотечественника. Теперь жгут мог понадобиться только для того, чтобы зафиксировать челюсть агента ЦРУ. Дайана Терон сидела рядом, отвернувшись от мужа. Она не могла смотреть на жуткую рану у него на груди, а накрыть убитого никто пока не догадался.
Сергей прошел под брюхом высоченного самолета. Его путь лежал к входу в систему ливневых стоков. Скорее по инерции за ним последовал мужчина лет тридцати в штатском. Он не придал значения тому, что с ним заговорили по-русски.
– Тебя как зовут?
– Кахи.
– Отлично. Я – Сергей. Эта ветка ведет к очистным сооружениям и имеет два ответвления, – Марковцев указал на приземистое здание за пределами летного поля. – Там сейчас двое или трое рабочих. Давай, взяли.
С этими словами он взялся за один край чугунной решетки, его неожиданный помощник – за другой. Но едва они сдвинули решетку, Кахи напрягся. Сергей не дал ему пошевелить мозгами. Быстрым движением он выхватил из кармана нож и всадил его под ребра противнику. Закрывая ему рот другой рукой и придерживая за нож, торчавший из раны, он подбил его подсечкой к краю ямы. Кахи рухнул в люк так быстро, словно земля разверзлась у него под ногами. Сергей хотел было последовать за ним, но тут увидел автобусы и черный лимузин, мчащиеся на высокой скорости к самолету. Эта поспешность говорила о том, как быстро будут выводить людей из самолета.
Открытый люк недолго оставался незамеченным, и Марк прикинул, что до очистных он бы не дошел, и дальше ему отрезали бы все пути к отступлению. Неорганизованность в плане безопасности, сыгравшая раз на руку Марковцеву, теперь повернулась к нему боком: слишком много людей собралось у самолета. «Когда влип в историю, никогда не знаешь, чего ждать», – рассудил Сергей.
Он оказался у трапа быстрее, чем работник службы безопасности у раскрытого люка.
– Сюда! Ко мне! – выкрикнул тот и, сдернув со специальной уздечки фонарь, посветил внутрь. – Здесь труп!
Сергей протиснулся к Нэду Келли, плечом оттирая от него секретаршу.
– Как чувствует себя Гвидо? – спросил Марк.
– Боюсь, что никак, – ответил Келли; он отлично говорил по-русски. – Вы долго шли. – И только сейчас приподнял бровь: – Мы знакомы?
– Заочно. Вы не раз и не два слышали мое имя от Гвидо Терона. Меня зовут Сергей Марковцев. Моя работа заключается в том, чтобы отстреливать таких негодяев, как Джемал Шавхелишвили и его куратор из ЦРУ. Вас нет в моем списке, но я готов пристрелить вас. У меня в кармане «Глок-20» и смотрит он на вас. Но это пустяк по сравнению со снайперской винтовкой. Мой стрелок использует винтовку «супер-магнум». Не хотите поближе взглянуть на то, что бывает с человеком, когда он встает на пути пули, летящей на скорости километр в секунду? Отвечайте мне что-нибудь, идиот! Мы привлекаем внимание. Толстуха на трапе смотрит на нас подозрительно. И ваша секретарша. Как ее имя?
– Сара. Сара Стивенс.
– Как зовут толстуху?
– Лори Монро.
– Фантастика. Мы беседуем и уже не привлекаем внимания. Скажите что-нибудь лестное о покойнике.
– Гвидо – кретин, – выдавил сквозь зубы Келли. Он не видел пистолета, но был уверен на сто процентов, что он в кармане Марковцева и направлен на него. – Зачем вы поступили с ним так? Насколько я знаю, вам дали задание ликвидировать Шавхелишвили.
– Око за око. Зуб за зуб. Мне продолжить? – Марковцев поиграл бровями.
– Не надо. Это отвратительно. Что вам от меня нужно?
– Это ваша машина? – Марк указал на бронированный лимузин «Кадиллак Де Вилль».
– Да, она приехала за мной.
– Вряд ли в лимузине найдется хотя бы литр донорской крови.
Келли понял, о чем говорил Марк: в президентском лимузине постоянный запас донорской крови составляет три литра. И его дальнейшие действия читались как с листа: он заставит Келли сесть в машину и в случае необходимости прольет «невосполнимый запас крови».
Но Келли оказался прав наполовину.
– Вы остаетесь здесь, – поставил условия Марковцев. – Посадите в машину ваших женщин – Сару, Монро. Я буду сопровождать их в пути.
– А я...
– Вы еще немного попозируете моему товарищу. Вы поймете, когда он снимет наблюдение с вашей головы. Не стойте истуканом. Отправляйте женщин в посольство.
Келли подозвал выскочившего из машины шофера и только после этого – Монро и Сару. Дайана сидела рядом с мужем, положив его голову себе на колени. Келли даже не пытался уговорить ее ехать в американское посольство. Вообще все, что он делал, казалось, была продиктовано логикой. Он один не потерял самообладания и первым отдал распоряжения.
По крайней мере, две группы людей жили сейчас различной жизнью; одной не было дела до другой; грузины снова стали грузинами, американцы остались самими собой. Как будто из-за высокого соседского забора раздавались голоса:
