Жасмин оглянулась, но на них никто не обращал внимания. Прохожие спешили по своим делам, уткнув носы в шарфы и надвинув шляпы и капюшоны поглубже. Тогда она поинтересовалась шепотом:
– Ты взял с собой Барби?
– Да. Мы практиковались все утро… хотя я предпочел бы занятия с тобой.
Жасмин опять испуганно оглянулась, а он быстро спросил:
– Пойдешь сегодня вечером к моим родителям? Скажи «да», и тогда я прямиком иду в театр.
– Это шантаж! – Она вывернулась из его рук. Надо же, ее тело опять распоряжается, иначе как она незаметно для себя оказалась в объятиях Джоша? Теперь они стояли на некотором расстоянии, и Жасмин сразу стало ужасно холодно, и снежинки таяли на ее черных волосах неохотно.
Джош сбросил пальто и накинул ей на плечи.
– Шантаж – это не так плохо. Он помогает мне расслабиться и придает гораздо больше смелости, чем игра в куклу Барби. Ну же, скажи «да».
Улыбаясь, Джош смотрел, как Жасмин уткнулась носом в воротник его пальто и вдыхает его запах. «Если бы ко мне попала ее вещь, я бы сделал то же самое», – думал Джош. Даже просто поговорив с ней, он уже почувствовал себя лучше, более уверенно и спокойно. Жасмин подхватила его под руку и потащила за собой.
– Пошли, пора работать, – сказала она.
– Ну-у, один поцелуй для храбрости.
– Нет!
– А на удачу?
Она бросила вокруг настороженный взгляд и чмокнула его в щеку.
– Я не совсем такой поцелуй имел в виду.
– А я тебе уже говорила, что Толстяк Ларри по-прежнему преследует меня по пятам. Вдруг он затаился где-то неподалеку? Мы только друзья, помнишь?
Джош оглянулся. Если бы Толстяк и в самом деле притащился сегодня в такую рань к театру, он бы уже прыгал вокруг них, щелкая фотоаппаратом.
– К черту Ларри! Мне нужен этот поцелуй!
Он легко притянул к себе растерявшуюся Жасмин и поцеловал ее так, что у обоих дух захватило. Окажись здесь Ларри, он заработал бы на этом поцелуе не меньше миллиона долларов.
Джош отпустил Жасмин, и она едва устояла на ногах.
– Ты мой Ромео, – прошептала она. Он улыбнулся и направился ко входу в театр. В дверях обернулся и сказал:
– Я зайду за тобой в девять, поэтому не задерживайся. Помни, мы идем ужинать к моим родителям! Мама будет в восторге!
Жасмин сунула в рот еще одну маслинку и принялась сосредоточенно жевать. При этом она все время помнила: спину надо держать прямо и не открывать рот, пока не проглотишь все, что там есть. Они с Джошем сидели в весьма напряженных позах на диване, обитом коричневым твидом, и она чувствовала, что может пересчитать собственной попой все пружины в этом динозавре мебельной промышленности.
Вчерашняя ночь стала потрясением, но сегодняшний визит поверг ее в еще больший шок. Во-первых, она до последнего момента не верила, что он действительно собирается представить ее своим родителям. А во-вторых… они принадлежали к миру, который был далек не только от ее собственного, но и от мира Джоша – дальше просто некуда.
Жасмин пыталась не впасть в депрессию от напряженной обстановки, царившей за ужином. Стараясь отвлечься, она отыскивала в лицах родителей черты, которые они передали сыну. Вот Рут, мама Джоша – она так похожа на него, но при этом совершенно некрасива. Те же глаза, но цвет более тусклый и в них нет огня. Тот же нос, но на лице ее сына этот нос создал пропорции, о которых мечтает каждый скульптор.
Или вот отец. Та же линия челюсти – упрямая, надо сказать, челюсть. Идеальные зубы. Кожа пожилого человека не могла сравниться с кожей его сына, но все равно рисунок скул все еще был виден. Лицо мистера Тоби могло бы стать впечатляющим, если бы не нос – милый, но совершенно незначительный. И симпатичные, дружелюбные, но самые ординарные голубые глаза.
Удивительно, думала Жасмин, как эти двое заурядных людей сумели дать жизнь столь идеальному созданию. Наверное, тут все дело в удаче. Только слепой случай может смешать правильный тон кожи, челюсть отца и нос матери и фантастический, ни на что не похожий цвет глаз. И случай же заставил ее позабыть портфолио в кафе, случай привел к ней Джоша.
Или это все-таки судьба?
– Так где вы учились, милая? – спросила миссис Тоби. «У вашего сына нынче ночью. Он очень хороший учитель» – эта фраза так и просилась с языка, но Жасмин благоразумно проглотила ее и ответила:
– Знаете, я в основном занимаюсь самообразованием…
– Не скромничай, – прервал ее Джош. – Она получила степень магистра в Нью-Йоркском университете.
– Как это мило, – сказала мама Джоша. – Не думаю, что Клео… впрочем, наверное, нам не стоит говорить о Клео.
– Все нормально, мам. Клео замечательная. Я знал это раньше и теперь тоже так думаю.
Отец Джоша смотрел на Жасмин с симпатией. Он даже сочувственно погладил ее по руке. Его ладонь была мягкой и сухой, кожа тонкая, как корейский шелк. «Похоже, он искренне жалеет меня за то, что я связалась с его сыном, – поняла Жасмин. – Не удивлюсь, если он сунет мне в карман долларов двадцать в качестве утешения».
– Мы с Клео только притворялись парочкой, чтобы пресса не докучала нам, – продолжал Джош. – А вообще-то мы просто друзья. Я ведь вам все это объяснял. – Он наклонился и быстро чмокнул Жасмин в щеку. – Вот с Жасмин у нас все по-настоящему.
– Ну что ж, – сказала мама, аккуратно накладывая куриный паштет на крекер. Не придумав, что бы такого еще сказать, она отправила крекер в рот и принялась тщательно его пережевывать.
– Кстати, все то, что газеты пишут о Жасмин, – неправда, – добавил Джош. – Она не торгует наркотиками и не была в гареме султана.
– Бог знает, что себе позволяет эта «желтая» пресса! – Отец Джоша стукнул кулаком по столу, и посуда подпрыгнула. Жалобно звякнули стаканы. Жасмин долго разглядывала эти стаканчики, соображая, где она могла их видеть. Потом вспомнила: в таких стаканах в супермаркетах иногда продавали сметану. На каждом нарисован цветочек, некоторые уже порядком стерлись. Впрочем, остальная посуда была под стать этому набору. Она решила сменить тему и переключить внимание родителей на их сына.
– А вы знаете, что Джош будет участвовать в постановке спектакля на Бродвее? – спросила Жасмин. – Он играет Ромео.
Родители обменялись взглядами, которые говорили о том, что они эту новость уже слышали, и она очень их встревожила.
– И как продвигается дело? – осторожно спросила мать.
– Хорошо, – бодро ответила Жасмин и почувствовала, как Джош, сидевший рядом с ней, дернулся.
На самом деле все обстояло не слишком хорошо. Первая репетиция оказалась практически катастрофой. Едва Джош вошел в театр и представился, остальные актеры, словно замкнулись и не скрывали своего недовольства присутствием киноактера и даже презрения к человеку, который не воплотил на экране ничего более интеллектуального, чем образ Митча Тэнка. Все, что Джош делал и говорил, воспринималось в штыки. Тильда Монро, актриса, игравшая Джульетту, вообще пригрозила уволиться. Все слышали, как она заявила мистеру Макманну, что не собирается принимать участие в голливудском фарсе. Джош рассказал об этом в такси, пока они с Жасмин ехали к его родителям.
