Он улыбнулся и игриво произнес:
— Нет, не был. Я даже не был уверен, что вы вообще придете.
— Но билеты купили и места заказали… Ну, билеты, положим, можно продать, а залог в кафе ведь не возвращают.
По-прежнему улыбаясь, Константин Константинович потупил взор:
— Если бы вы не пришли, все остальное меня уже не огорчило бы. — Он снова поднял глаза: — Плевать мне было бы на потерянные деньги.
Дина еще раз отметила про себя, как переменчиво лицо этого мужчины и какое множество оттенков имеет его улыбка — такое простое движение мышц, такая привычная мимическая конструкция… Она молча внимательно смотрела на своего преподавателя, словно пытаясь разглядеть: правда ли то, что он говорит, или пустая болтовня.
Похоже, Константин Константинович сам еще не знал этого. На его лице смешались и любопытство к столь незаурядным чертам характера студентки, которую он знал уже три года, а оказалось, что вовсе и не знал, и растерянность перед ее обезоруживающей прямотой, и напряженность, вызванная желанием не обронить маску легковесного пижона, и опасение, что именно этим может оттолкнуть не признающую игры и фальши свою новую знакомую.
Их провели к единственному свободному столику с табличкой «Зарезервировано» в самом удобном месте — у огромного окна, за которым светился вечерними огнями город. И еще с этого места было прекрасно видно сцену с вокально-инструментальным ансамблем из пяти человек.
Дина села на отодвинутый Константином Константиновичем стул. Он расположился напротив, продолжая наблюдать за своей спутницей с нескрываемым интересом.
К столику подошел элегантный, строго одетый мужчина.
Заметив его, Константин Константинович поднялся со стула и протянул ему руку:
— Привет, Миша! Знакомьтесь: Дина… Дина Александровна. Михаил Анатольевич.
— Добрый вечер, — сказал Михаил Анатольевич. — Очень приятно. — И обратился негромко к Константину Константиновичу: — Пожелания особые будут?
— Если что, я найду тебя, — ответил тот.
— Хорошо. Приятного вечера. — Михаил Анатольевич кивнул Дине и отошел.
А Константин Константинович зажег свечу в красном прозрачном стакане и смущенно посмотрел на Дину:
— Я сейчас испытываю непреодолимый позыв к саморазоблачению. — Он снова улыбнулся одной из своих многочисленных выразительных улыбок и опустил взгляд. — Я не платил залога… у меня здесь друг… однокурсник, директором работает. — Он кивнул в сторону удалившегося Михаила Анатольевича и поднял глаза на Дину: — Миша… Так что этот столик всегда мой.
— В кинотеатре у вас тоже друг директором? — улыбнулась Дина.
Константин Константинович, уловив, наконец, шутливый тон спутницы, облегченно рассмеялся:
— Нет, билеты я купил в кассе. За полчаса до вашего прихода.
— Сразу вношу ясность: за билеты и ужин я способна расплатиться сама. Что и сделаю чуть позже, чтобы не ставить вас в неловкое положение, — тихо, но твердо сказала Дина.
— Ну вот, уже и поставили, — попытался изобразить обиду Константин Константинович.
— Ничего, переживете.
— А что так? Можно полюбопытствовать?
— Демонстрация независимости.
— Ух ты! Это серьезно. — Константин Константинович подпер щеки кулаками и воззрился на Дину. — Вы мне с каждой минутой все интересней и интересней.
— Вы мне тоже.
— Я-то чем?
— А я чем?
— Я первый спросил, — засмеялся Динин визави.
— Ладно. Признаюсь. Хоть мне и предстоит еще сдавать вам госэкзамен.
— И диплом защищать! — уточнил преподаватель с задорной улыбкой. — Я ж председатель госкомиссии на вашем факультете… Ну, давайте! Кто не рискует, тот, как говорится… — Он перебил сам себя: — Кстати, как насчет шампанского? У вас же сегодня последний экзамен! Только, чур, я угощаю. — Не дожидаясь ответа, Константин Константинович подозвал официанта и сделал заказ. — Ну, я слушаю, — вернулся он к теме. — Чем же я вас удивлю?
— Вы знаете, что о вас говорят в институте?.. Ну, в среде студентов?
— Ммм… Наверняка не все. — Преподаватель смотрел на Дину с внимательной и выжидающей улыбкой.
— А что вы знаете? — спросила Дина.
— Нет уж! Начали — продолжайте сами.
— Ну ладно, продолжу… — Она сделала паузу, словно собираясь с духом. — Так вот, говорят, что к концу учебы не остается ни одной студентки, которая бы… Ну, вы понимаете.
Константин Константинович, смеясь, закрыл руками лицо:
— Слышал, слышал. Только…
Дина перебила его:
— Это еще не все. А половина из них аборты от вас делает.
— Только с поправочкой, — вставил-таки Константин Константинович, — ни одной смазливой студентки… А еще говорят, что на каждом курсе у меня не по одному ребенку.
— Мне это не кажется смешным. — Дина была серьезна.
— Как сказать… — Он перестал смеяться и посмотрел на Дину. — А чем же я вас удивляю-то?
— Тем, что то, что я о вас слышала, не стыкуется с тем, что я в вас вижу.
— Правда? И что же не стыкуется?
— Ну, во-первых, вы не такой уж дурак…
Константин Константинович снова рассмеялся:
— Так-так! Дурак, но не такой уж! Ну, спасибо!
— Не перебивайте, — серьезно продолжала Дина. — У вас и интеллект, и чувство юмора на месте…
— А с этими качествами на красивых девушек заглядываться не положено?
— Заглядываться, может быть, и можно, но не всех же подряд…
В этот момент подошел официант и принялся убирать со стола два лишних прибора и расставлять принесенные закуски.
— Вы позволите мне закурить? — спросил Константин Константинович, продолжая смотреть на Дину все с тем же смятенным и удивленным выражением лица и улыбкой в глазах.
— Да, пожалуйста, — ответила Дина.
— Значит, вы не поощряете мой образ жизни? — продолжил он, когда официант отошел.
— А вы как думаете?
Дина опустила взгляд на свои пальцы и принялась рассматривать перламутровые ногти, мерцающие в свете свечи. Ей стало неловко: получалось, что она нравоучает своего преподавателя — взрослого мужчину, вольного жить так, как он хочет.
— Начинаю опасаться, что вы пришли на свидание со мной только с одной целью: наставить заблудшего на путь истинный. Мм?
«Ну вот, — подумала Дина, — я и впрямь перегнула палку…»
— Нет, не с этой. — Она чуть заметно смешалась, но тут же взяла себя в руки. — Я пришла потому, что вы мне нравитесь. — Помолчала немного, словно снова собираясь с силами: — И чем дальше, тем больше вы мне интересны. — Она подняла глаза.
