Удивительным было то, что Кознов, большую часть жизни проживший в столице, обратил на себя внимание только после того, как его объявили в розыск именно под этой фамилией. (Хотя с точки зрения профессионализма и оперативности милиции здесь было все в полном порядке). Речь шла о родственниках и знакомых Валерия, которым он мог попасться на глаза. Он имел навыки менять внешность, но больше по другой причине не стал менять ее посредством пластической хирургии: это боязнь потерять свое настоящее лицо. Несмотря на то, что он порой думал о полном разрыве с прошлым, все же связь сохранил, и была она очень прочной.
Он скосил глаза на Марцевича. Тот держал его на мушке, чуть склонив голову, демонстрируя издевку.
Кознов держал нож обратным хватом, но не в расслабленной руке, как это часто бывает, – он держал его крепко. Ему предстоял сильный и точный удар, от которого зависела его жизнь, и он был готов нанести его в любую секунду. Он даже надеялся на помощь сержанта, горячее дыхание которого уже коснулось его затылка. И тот не стал утруждать себя: одна рука Кознова касалась стены, другая – наружной части бедра. Прежде чем захватить эту руку и вывернуть назад, он дал Кознову почувствовать ствол пистолета на затылке.
– Даже не думай, ясно?
Зубарев убрал пистолет и, поймав утвердительный взгляд Марцевича («Я страхую тебя, давай»), за предплечье сильно потянул на себя руку Кознова. Чересчур сильно. Он был готов к сопротивлению, даже к тому, что провести расслабляющий удар по ноге преступника. Он словно выбил предохранитель баллисты, высвобождая натянутую тетиву. Лезвие выкидного ножа на всю длину вошло в пах сержанта, перерезая паховую вену. Ни он, ни, тем более, Марцевич в первые мгновения ничего не поняли. Марцевич стоял слева от Кознова и не видел его правой руки. Но видел действия товарища. Зубарев легко потянул на себя руку Кознова и вдруг остановился, как будто передумал или забыл, как проводить болевой прием и лихо набрасывать на запястье кольцо наручников. Зубарев, получивший фактически смертельное ранение, охнул, коротко втянув в себя воздух, и мелко задрожал. Он начал приваливаться к Кознову, и только тогда Марцевич сообразил, что что-то не так, он потянул было спусковой крючок «макарова», благо голова преступника торчала на мушке, но Кознов вдруг развернулся на четверть круга, захватывая Зубарева за куртку. Теперь ствол пистолета смотрел в аккуратный затылок сержанта. Палец на спусковом крючке ослаб.
Левой рукой Кознов вынул из кобуры Зубарева пистолет, по-прежнему использую сержанта как живой щит, и поддерживал его за нож, торчавший в ране. Он полностью скрывался за ним: нога в ногу, голова к голове. Он мог получить пулю разве что в отставленный в сторону локоть. Но едва он вооружился пистолетом, как тут же поменял положение. Нагнулся резко и сильно, на прямых ногах, поднимая на спине Зубарева, и отстрелялся в Марцевича – в коридор между двумя парами ног – своих и своей первой жертвы. Он видел все в перевернутом свете: ноги Марцевича подкосились, и он опустился, схватившись за живот. Не меняя позы, Кознов налитыми кровью глазами отметил точку попадания на голове сержанта и еще раз спустил курок.
Он выпрямился так же резко, выбрасывая руки в стороны, освобождаясь от живого пока еще щита. Зубарев терял кровь, но это была жалкая потеря – по сравнению с фонтаном, который забил ключом в тот момента, когда Кознов, как черный маг, взмахнул руками, оставляя в левой пистолет, а в правой – нож. Последнее, что увидел Зубарев, – это остановившийся взгляд убийцы. Ничего в глазах, кроме финала. Сам же Кознов с удовлетворение констатировал, что технически он отработал очень четко. Как всегда.
...В куртке, которая и цветом и покроем была похожа на штормовку, в грубых ботинках и лыжной шапочке, Кознов походил на персонаж из фильма Кончаловского «Поезд беглец». Он не принимал решения по ходу, а словно выписывал их под свои желания и намерения. Все его чувства были обострены до предела. Он отчетливо расслышал урчание мощного двигателя в недрах этого подземелья, и если раньше проигнорировал оружие патрульных, то сейчас, когда действовать нужно было наверняка, вооружился обеими пистолетами.
Звук двигателя нарастал. Еще несколько мгновений, и машина остановится у шлагбаума. Кознов еще раз отметил благоприятный момент – наличие мертвой зоны на спуске. Дневальный, если он не смотрел на изображение, передаваемое с видеокамеры, не видел, что произошло буквально у него перед носом. Сейчас он был занят машиной, работающей на выезде на холостых оборотах. Вот в этот мерный рокот вклинился более высокий и резкий – заработал механизм шлагбаума.
Водитель черного «БМВ» продемонстрировал не столько реакцию, сколько надежность тормозов немецкой машины. Ее бампер завис над головой Зубарева, а колесо едва не наехало на его руку. Водителю требовалось время на то, чтобы разобраться в происходящем. Он был уверен только в одном: это не он сбил двух человек.
Кознов подошел к машине со стороны водителя, направив на него оба ствола.
– Оставь ключи в машине, двигатель не глуши. Открой дверцу. Смотри только на меня. Отведешь взгляд, получишь пулю в голову.
Водитель, одетый в короткую дубленку, выполнил указания. Руки он держал на уровне плеч.
– А теперь поцелуй пол.
Тот снова беспрекословно подчинился – вытянулся вдоль машины... сцепив руки на затылке. Кознов сел за руль и повернул ключ зажигания. Когда двигатель завелся, он нажал на кнопку, и стекло с его стороны уползло вниз.
– Убери руки с головы, – велел он. И едва пальцы хозяина машины расцепились, Кознов опустил вооруженную руку через окно и дважды выстрелил водителю в затылок. В свою очередь разжав пальцы, он освободился от этого пистолета и, сдав сначала назад, объехал трупы.
На выезде из парковки ему показалось, что в зеркале заднего обзора он увидел блик, и решил, что это оптика видеокамеры. Он мог забрать запись в офисе, но что толку? Ведь изображение с нее дублировалось в основную базу данных. Он бы только потерял время.
– Теперь мне бэджик носить не надо, – буркнул он.
Когда он поворачивал направо, налево, на парковку заехал белоснежный «Лексус».
Кознов проехал на засвеченной машине четыре квартала и, повернув и запарковав машину позади продовольственного киоска, вышел, оставляя ключи в замке зажигания.
* * *
Оперативно-следственная группа до позднего вечера промариновала Узбека и Марковцева – в доме Шарипа, а потом и в управлении. Там Марковцевым овладели знакомые позывы устроить побег. Из управления они прямиком направились к генералу Трохименко. По пути Узбек рассуждал вслух:
– Останусь у него.
Это в то время, когда его люди готовили к отправке на родину тело Амины.
– Мне неспокойно. Не вижу логики в поведении твоего друга. Он напрягает меня. Он два раза мог расправиться со мной. В этом плане он меня переиграл. Но почему не убил?
– Убьет еще, – ответил Марк.
Узбек в его голосе уловил сомнение.
Сергей поделился с ним своими ощущениями:
