Романов принял приглашение. Устроившись за столом, он вынул из нагрудного кармана джинсовой куртки очки и через секунду смотрел на собеседника уже через темные стекла.
– Не уверен, – ответил он на вопрос. – Вы работаете на генерала Фали, я – на генерала Гриневича. Если мы не придем к соглашению, Гриневич даст показания против вашего босса. И чем больше он о нем поведает, тем меньше будет его срок. Любой адвокат расскажет вам об этой практике.
– Вам не приходило в голову, что я сплю и вижу своего шефа на скамье подсудимых? – Реми тихонько рассмеялся. – Может, на этом мы и закончим разговор?
– Это повод к продолжению.
– Вот как?
– Я помогу вам упрятать вашего босса за решетку. Назовите число или день недели. Хотите, в этот четверг его арестуют?
Реми некоторое время молчал. Он никак не хотел признаться себе, что ему нечем ответить. Подумал: Рафа и трое его оперативников ответили на этот вопрос или маются в поисках ответа так же, как он? Реми был уверен: приемники в оперативных машинах, фактически перекрывших район "Селянки", принимают каждое слово от передатчика в его "Порше".
– Какие интересы вы преследуете? – спросил Реми.
– В наших общих интересах, чтобы Гриневич и Фали как можно дольше оставались на свободе. Гриневича сейчас разыскивают за покушение на убийство, попутно раскрутят еще несколько заказных убийств.
– Что насчет вашей безопасности?
– Она заключена в одном-единственном телефонном звонке. Некто, не называя своего имени, назовет имя Гриневича и адрес, где он скрывается. Через неделю, две, пусть через месяц приедут за вашим шефом. В госпиталь. В худшем случае – на кладбище. Чтобы плюнуть на его могилу. Вы никогда не были в бегах, Реми?
Испанец не ответил.
Романов продолжил:
– Очень увлекательно. Говорю вам как человек, скрывающийся от закона всю свою сознательную жизнь.
– Удивляюсь, почему вы все еще свободны.
– Потому что один и доверяю только своему инстинкту.
– За что могут привлечь к суду моего босса? – Сейчас Реми пожалел о том, что Рафа и его люди прослушивают беседу. Он живо представил их. Они даже затягиваться сигаретным дымом перестали, прислушиваются чутким слухом к компромату.
– Не за связи с местной мафией – я братьев Морено имею в виду, – пояснил Романов. – Вы видели у него в доме картину Ван Гога "Портрет мадемуазель Раву"?
– Конечно. Она висит в его спальне. Это копия. Оригинал был похищен из частного собрания. Кажется, швейцарки по имени...
– В спальне вашего босса висит именно оригинал. Он заказал картину Гриневичу. Его специалисты прокололись в самом конце операции и убили хозяйку дома. Фали знал об инциденте в деталях, тем не менее даже не потребовал скидки за кровь. Собственно, в спальне Фали висит доказательство того преступления.
– Кстати, можно будет взглянуть на телефон-близнец? – Реми сменил тему разговора, и тому была причина. Его люди услышали больше, чем следовало бы.
– Близнецы – королевский расклад, – улыбнулся Румын. – Это личная технология одного человека, названная им "полной иллюзией переадресации телефонных звонков". Он назначение и тип любой платы определяет с закрытыми глазами, проведя по ней пальцами. – Румын подумал о том, что вот сейчас Вихляй, некогда подаривший ему этот чип, помогает ему завершить дело. – Вы увидите близнеца, но прежде позвоните человеку, который поможет мне выправить паспорт. Мне осточертела ваша страна, а у меня нет ни одного документа.
– Вы ездите без прав?
Костя рассмеялся:
– Я езжу на угнанной машине, зачем мне права? Открытая дорога, полный газ, плевок в сторону полицейского, выстрел в преследователя, что может быть лучше?..
– Значит, мой шеф был заказчиком ограбления, – повторил Реми, пропустив реплику собеседника мимо ушей. – Ты можешь дать гарантии, что эти сведения не просочатся в прессу? – перешел он на менее формальное "ту" (ты).
– Тогда я проиграю. У меня другая задача. Чтобы выполнить ее, я буду молчать о заказе твоего шефа.
– Что потом?
– Обычно после таких операций не высовываются, тихо и мирно поплевывают в море с борта собственной яхты.
– Значит, тебе нужны мои связи... Хорошо, я сведу тебя с человеком.
– Сначала позвони ему и назначь место встречи.
– Назначить ему место встречи?
Прерывая речь продолжительными паузами, переспрашивая, Реми размышлял о том, что дает ему этот парень. Компромат на шефа – это всегда здорово, но и всегда опасно. Можно было бы поискать добра от добра, но этот парень не дает времени. Он торопится сам и торопит других. А спешка в таком серьезном деле – вещь несуразная.
Реми и раньше не раз обращал свой взор на картину Ван Гога. Он слышал о кровавом преступлении и о том, что картина бесследно исчезла; скорее всего, писала пресса, "она осела в частной коллекции, и кровь на ней намертво закрепила ее на стене безымянного дома". И якобы копия "Мадемуазель Раву" появилась у Фали спустя месяц после ограбления. Зная о необычном бизнесе Гриневича, о его тесной связи с Фали, слова Романова, также связанного с Гриневичем, показались Реми правдой. В противном случае он бы прервал Романова в самом начале беседы.
Он спешит...
Реми, взяв очередную паузу, подумал о проверке, просто потому, чтобы не возвращаться к этой теме. Зачем это генералу? А может, не ему? Возможно, проверку Реми заказала контора, как он поведет себя в такой ситуации. Тогда выходит, в конторе знают о подлиннике Ван Гога и заказе генерала Фали. Нет, качал головой Реми, времена Франко давно прошли.
Спешка...
Нет времени хорошенько поразмыслить над этой задачей. Есть время сказать об этом:
– Мне нужно подумать.
– Может быть, подумаешь по дороге?
– По дороге куда?
– Мы вместе поедем к твоему человеку. Назначь ему встречу.
"Вот и время".
Реми позволил себе улыбнуться. Кем бы ни был этот парень – хитрым профессионалом, умницей, полным кретином, провокатором, – но он подарил ему время.
Реми вынул трубку и выбрал из списка абонентов номер. Дожидаясь соединения, он подосадовал на себя: он плохо соображал. Его вывел из равновесия ранний телефонный звонок, взяла за горло оторопь – получается, ему звонили с его трубки; его вышибло из седла заявление этого парня о причастности генерала Фали к убийству, заказу, скупке краденого. Такой необычный набор информации любого мог вывести из равновесия. И совсем уж сбить с ног – чего стоило его предложение дать адрес "паспортиста". Этот слоеный пирог не дал Реми принять единственно верного решения – арестовать этого человека, кем бы он ни был и кого бы он ни представлял. Это стало понятно только сейчас, когда все слои пирога были поглощены.
