* * *
– Не дергайся, приятель. У меня есть пропуск, – сказал Романов, убирая телефон в карман джинсовой куртки, и посмотрел в глаза Климову. – Номер пропуска "9А-91", – назвал он марку оружия.
Теперь Климов вспомнил если не все, то часть инструкций. В помещении КПП висели на специальном стенде фотографии нескольких человек, в том числе этого парня со взглядом пересмешника. Кажется, снимок ему передал старший офицер группы защиты Курбатова. Что делать с людьми, которых ищет милиция, постовой знал назубок. Поэтому потянул из-за спины "коротышку" "АКС-74" и громко, чтобы слышал напарник в будке, предупредил:
– Не двигаться! Руки на руль!
Пока он ковырялся с переводчиком огня, Романов продемонстрировал громадный глушитель через опущенное стекло. Он убрал с пути Климова, выстрелив ему в грудь. Распахнув дверь, скосил короткой очередью его напарника. Поднявшись на пару ступеней, увидел его, уронившего голову на стол. Короткая очередь, и Романов, спустившись на бетон, занял место в машине. Проезжая мимо раненого постового, он выстрелил ему в голову. И тут же притопил педаль газа. До особняка Курбатова оставалось двести метров...
* * *
Одежда на Жукове вспыхнула, как хворост. Он сгорел заживо в считаные мгновения. Ни он, ни кто-либо другой в этом здании не видели, как под огнем термита... загорелась вода. Вода горела, не в силах сопротивляться сумасшедшей температуре в две с половиной тысячи градусов. Люди в панике бегали по зданию. Многие ослепли от яркого пламени, другие горели, находясь в десятках метров от очага возгорания. Это была последняя степень возгорания, не оставившая после себя ни одного живого человека. Обалдевшие прохожие смотрели, как горит бетон, рушатся от нестерпимого жара железобетонные балки, вытекает на проезжую часть лава. Видели, как асфальт принимает вид лавы и течет навстречу машинам. Одна запаркованная машина взлетела на воздух, за ней другая. Кто-то истошно закричал:
– Теракт!
– Теракт! – подхватили еще несколько голосов.
Глава 24
Штурм
1
Курбатов принял звонок от наблюдателя Жукова. Едва не срываясь на визг, не владея собой, тот буквально вел репортаж с места событий. Уже давно отгремели бензобаки и емкости с бензином, термит выжег тротуар и словно сгинул в колодце ливневых вод, а охранник все не мог прийти в себя. Наоборот, его колотило все больше. Он не видел товарищей, оставшихся в этом аду. Не видел. Пусть даже обгоревших. Он невольно подобрал верное определение:
– Они выгорели.
Что за чушь он порет? – никак не мог сообразить Курбатов. Он прикрикнул на жену:
– Одевайся быстрее!
Сам он не попадал в рукав пиджака. Ему на помощь пришел один из двух оставшихся при нем телохранителей, также исполняющий обязанности водителя.
– Ты машину завел? – спросил Курбатов, не находя объяснения этому глупому вопросу.
– Заведу, когда мы сядем в нее.
– Что? – Курбатов весь сморщился, обращаясь в слух и прижимая трубку к уху. – Что ты сказал? Отвлекающий маневр? Так не отвлекают. Так привлекают, идиот! Романов ждет меня на месте происшествия. Позвони мне через пять минут.
Курбатов, прежде чем позвонить в МЧС и Министерство внутренних дел, а скорее – принять звонки от дежурных этих ведомств, призадумался. Стоит ли пороть горячку. Он честно признался себе, что откровением прозвучали его же слова: "Так привлекают!" Киллер выбрал удобное место и ждет жертву. Может, он поджидает его на дороге, как главного энергетика страны.
– Мой дом – моя крепость, дорогой, – подсказала жена.
– Твоя, твоя крепость – ты права. У меня же тут одно право: на принудительный труд. Почему не звонит дежурный по городу? – психовал Курбатов. Его как главу Комитета Госдумы по безопасности обязаны были оповестить о ЧП в числе первых. Вдруг это теракт? Кто дежурный по городу, Жванецкий, что ли?
Наконец дежурный – полковник милиции Родионов – дозвонился до депутата. Выслушав его, Курбатов распорядился прислать наряд к своему загородному дому.
Он налил полстакана водки и залпом выпил. Повторил. Смерть уже во второй раз стучалась в его дом, но только сейчас он понял, насколько она близка... и реальна.
– Близка, сука! – выругался он. – Будто все мои завистники подталкивают ее ко мне.
Жена Курбатова брезгливо сморщась: "Придурка понесло". Ей казалось, Михаил не говорил, а громко чавкал. Неожиданно она представила его на заседании суда. Судья прерывает его на первой минуте: "Не стройте догадок, господин прокурор, излагайте факты". Реализма всегда не хватало Курбатову.
– Гриневич – мой ровесник. Ему самому казалось, что он на протяжении нескольких лет не менялся внешне. Люди вокруг старели, а он нет.
– Откуда ты знаешь, что казалось Гриневичу на протяжении нескольких лет? – все больше удивлялась женщина. – Чтобы знать это наверняка, нужно по крайней мере переспать с ним.
– Оставь! Оставь свою любимую тему.
– Почему бы тебе не сказать: слезай.
– Все, я тебя больше не слушаю. – Поджидавший милицию Курбатов вернулся к прежней теме: – Гриневич оставался просто в зрелом возрасте, давая сто очков вперед молодым и ничуть не завидуя их молодости. Так может чувствовать, рассуждать и просто относиться к жизни человек, способный в любой миг изменить свою судьбу, а когда нужно – и судьбу своего близкого. Он мог бы объяснить свое состояние одним словом: счастье.
Это водка так действует на него, была уверена женщина. Она развязала ему язык. Пить ему заказано. – Я буквально вижу его сейчас. От респектабельного, успешного человека мало что осталось. Посторонний не заподозрил бы в нем обладателя роскошной виллы на берегу Средиземного моря. Усомнился бы, узнав, что у него есть офис в Валенсии со скромной вывеской "Страховая компания "Артика", где он ведет все свои дела...
Курбатов присел и схватился за голову, когда со двора раздалась автоматная очередь, затем что-то прошелестело. "Наверное, так стреляют в гадюку из автомата, а она в ответ шипит", – подумал Курбатов. Костя убрал охранника, стоящего напротив распахнутой двери КПП, выстрелив через решетчатую створку. Правда, охранник заметил его и, метнувшись к каменному строению, ответил короткой очередью из "Калашникова". Румын снял его двумя точными форсированными очередями, отстреляв через одну пару кованых створ, затем через другую. И дальше использовал одну из уникальных возможностей этого автомата – антирикошетирующее свойство пули. Он перевел переводчик огня на одиночный огонь и опустошил магазин, методично стреляя в коробку замка. С каждым выстрелом из замка вылетали клепки, болты, скобы, наконец отлетела верхняя крышка. Последний выстрел, и Романов толкнул створку ворот.
Он не опасался ответных выстрелов, хотя фактически не был защищен. Он стрелял из бесшумного оружия, тогда как пули били в металл и говорили об обратном. Ему было все равно, приняли ли его стрельбу как артподготовку, но во дворе дома он стал хозяином положения. На ходу поменяв магазин, он отстрелял по окнам левого крыла здания, потом правого.
