Анника обняла Джона, зарылась лицом в его замечательную шерсть и потом долго стояла, наблюдая, как медведи понуро уходили в свое длинное путешествие.
В ту ночь Анника неожиданно проснулась. Она села на кровати и увидела, что ее волосы, падающие на плечи, стали белыми, как молоко. Она кинулась к зеркалу. Она смотрела на свое отражение, и розовый цвет исчезал с ее щек.
— О нет, — прошептала она. — Все-таки это происходит. Я превращаюсь в кого-то другого. В зимнюю девочку. — Она быстро надела туфли и свое самое теплое шерстяное пальто и выбежала из дома. Цепочка хрустальных слезинок медведей сверкала под светом луны, которой удалось выбраться из-за облаков, и Анника пошла по следу, хотя холод пробирал ее до костей.
Когда девочка добралась до пещеры и отодвинула камень, закрывавший вход, все медведи спали, кроме Джона. Он положил свою лапу на мягкую землю:
— Располагайся, дорогая, — сонно пробормотал он. Затем он поставил камень на место и снова лег. Анника свернулась калачиком между Джоном и другим медведем, прислушиваясь к их сонному дыханию. Тела медведей быстро согрели ее. Тепло проникало внутрь. Последним согрелось сердце, и Анника уснула.
Рассказ кончался так: «Представьте себе самый глубокий сон, каким вы когда-либо спали. Умножьте его глубину на число звезд на небе и рыб в море. Тогда вы узнаете, каким сном спали Анника и медведи».
Это был самый длинный и самый лучший рассказ из всех, которые написала Клэр. Она трудилась над ним весь семестр, заполняя страницы на каждом свободном уроке в школе. Мисс Пакер иногда просила Клэр прочитать отрывки из рассказа в классе. Мисс Пакер была в безумном восторге от Страны весны и осени и написала «Отлично!» на полях. В декабре, когда рассказ был почти закончен, мисс Пакер посоветовала Клэр подарить его на Рождество маме.
— Это же потрясающий рассказ! — воскликнула сна. — Я просто уверена, что ей понравится, разве ты не разделяешь мое мнение?
Клэр тогда улыбнулась и кивнула и в тот же день начала переписывать рассказ на кремовую бумагу без линеек. На уроках рисования она стала делать обложку. Сначала нарисовала коричневую медвежью голову на голубом фоне, затем вырезала из тонкой бумаги снежинки и наклеила их повсюду, и на морду медведя тоже. Она замазала всю картинку разведенным клеем, чтобы придать ей блеск, и когда закончила, медведь еле просматривался, через снежинки его трудно было разглядеть, но он точно там был.
Мисс Пакер читала конец рассказа, пока дети ели ленч. Клэр не была голодна, к тому же ей хотелось поскорее услышать мнение учительницы, а она была уверена, что ее похвалят, поэтому и попросила разрешения остаться в классе. Она сидела за своим столом и делала вид, будто что-то пишет в блокноте. Когда мисс Пакер дочитала, она села рядом с Клэр, и Клэр с тревогой увидела, что ее глаза наполнились слезами. Мисс Пакер взяла обе руки Клэр в свои.
— Милая ты моя, — сказала она дрогнувшим голосом.
Клэр отвернулась. Ее руки казались ей холодными камнями в ладонях учительницы. Клэр хотелось, чтобы мисс Пакер ее отпустила, но она этого не сделала.
— Что случится, когда Анника проснется? — спросила мисс Пакер.
— Что вы имеете в виду? — Клэр удивил вопрос.
— Мне верилось, что Анника придумает, как снять проклятие, но она этого не сделала. — Клэр покачала головой и посмотрела на обувь мисс Пакер. Это были красные кеды с белой резиной на носках. «Идиотские кеды для маленьких мальчиков», — сердито подумала Клэр.
— Она просто засыпает, — продолжила мисс Пакер, и Клэр почувствовала ее взгляд на своем лице, догадалась, что она от нее чего-то хочет. Клэр попыталась представить себе, каких слов ждет от нее мисс Пакер.
— Верно. Она просто засыпает и ждет, когда закончится зима, — пояснила Клэр. — Мне кажется, это хороший конец. — Клэр убрала руки. — Я думала, вам понравился рассказ, — сказала она. «Только не реви, только не реви, только не реви», — твердила она себе.
— Дело не в том, что мне не понравился рассказ. Он чудесный. Правда замечательный. Мне только хочется знать, что будет, когда Анника проснется? Будет ли уничтожено проклятие? Придет ли снова весна?
Клэр пожала плечами:
— Может быть. Я не знаю. Это же всего лишь рассказ.
Мисс Пакер поколебалась, потом дотронулась пальцем до подбородка Клэр, чтобы повернуть ее лицо к себе. Клэр машинально отшатнулась.
— Я хочу пойти поесть, — заявила Клэр, делая попытку подняться. Мисс Пакер остановила ее, нажав на плечо. Рука была твердой, но не грубой, но Клэр съежилась от этого прикосновения и села.
— У тебя дома не все в порядке. — Мисс Пакер не спрашивала, она утверждала.
— Нет, все хорошо, — быстро ответила Клэр. Она чувствовала, как бьется сердце и пульсирует кровь в висках, и старалась дышать ровно, глубоко. Клэр замечала, что мисс Пакер последние недели то и дело поглядывала на нее. «Так же она смотрит на кроссворд во время перемены, — написала Клэр в своем блокноте, — как будто у меня какая-то проблема, в которой надо разобраться». Но уже когда она писала эти слова, она чувствовала их несправедливость. Мисс Пакер заботилась о ней, она это понимала. Учительница подозревала, что дома у нее не все в порядке, и она была права.
Хотя Клэр не могла определенно сказать, почему неурядицы у нее дома стали тайной, которую она старалась тщательно скрыть. А она была не такая маленькая, чтобы ее можно было спрятать глубоко в кармане или в кулаке. Секрет этот следовал за ней повсюду, шуршал занавесками, сидел на корточках в углу комнаты, ходил с места на место, и весь день Клэр старалась отвлечь людей от присутствия этого секрета. На это уходили все ее силы. Но она справлялась. Она верила в это.
Она много улыбалась, смеялась и шутила с девчонками во время ленча и в школьном дворе до начала занятий. Она брала с собой много полезной еды на ленч, выполняла все домашние задания и тщательно следила за своей внешностью, каждый день разглядывая себя в большое зеркало перед тем, как выйти из дома. Чистая, отглаженная одежда, аккуратный хвостик на затылке, шарфы, шапки и перчатки в холодную погоду. Она мылась и чистила зубы тщательнее и чаще, чем раньше. Короче, Клэр стала идеальным ребенком, как с картинки, о котором хорошо заботились и которого любили.
Поэтому, когда мисс Пакер начала приставать со своими вопросами, Клэр могла сказать с уверенностью:
— Почему вы решили, что что-то не так? Я чувствую себя нормально. Выгляжу тоже. Разве нет?
Мисс Пакер печально вздохнула.
— Ты выглядишь… — Затем она, похоже, передумала. — Да, ты выглядишь нормально. — Она улыбнулась. — Я не хотела тебя огорчать, Клэр. Иди, ешь свой ленч.
Этот разговор с мисс Пакер состоялся за три дня до начала зимних каникул, и хотя Клэр ненавидела каждую его минуту, он некоторым образом пошел ей на пользу. Даже помог. На самом деле Клэр с ужасом думала об окончании занятий. Подобно человеку, повисшему над обрывом, Клэр цеплялась за знакомый школьный распорядок. Школьные каникулы ужасали ее: почти месяц просидеть дома, днем и ночью с матерью — каждый день с матерью, — ждать, когда что-нибудь случится, обязательно плохое, и помимо всего этого Рождество, которое не будет радостным. Клэр изо всех сил старалась об этом не думать, но тяжелые мысли наваливались на нее в любой момент. Жужжащий рой, от которого некуда скрыться.
