– Что это? – спросила я, спустя двадцать секунд секретаря Марианну.
– Букет, – удивилась она.
– От кого?
– Не знаю, принес посыльный. – Марианна продолжала таращить на меня глаза. – Посмотрите, там наверняка есть записка.
– Логично, – согласилась я и стала исследовать букет. «Наверное, это Федя опять предпринимает очередную отчаянную попытку», – думала я. Наконец нашла крохотную открытку, на которой каллиграфическим почерком работника цветочного магазина было выведено:
«С благодарностью за понимание и надеждой на сотрудничество.
Андрей Царев».
Я едва успела подхватить отвисшую челюсть.
– А давно принесли букет? – спросила я Марианну с видом следователя.
– Минут за десять до вашего прихода.
– Понятно, значит, букет доставили даже быстрее, чем «бетмомобиль» меня сюда довез, – рассуждала я вслух.
– Может, я пойду, – робко заметила Марианна, которую явно напрягало мое поведение.
Я проигнорировала ее просьбу.
– Значит, Инна права: игра уже началась! Что ж, поиграем…
– Ой, у меня там звонит телефон. – Марианна воспользовалась моей задумчивостью и улизнула из кабинета.
Всю мою сентиментальность как ветром сдуло, и я взяла ручку и принялась писать заявление.
Подходя к кабинету Генерального, я в тысячный раз задала себе вопрос: «Почему я это делаю?» – и, естественно, не получила на него ответа.
В моей жизни частенько такое происходит, что я совершаю некий поступок под гнетом визжащей где-то в глубинах моего сознания интуиции, а после начинаю обдумывать содеянное, точно оборотень, который каждое утро вспоминает мотивы своего ненормального поведения в пятницу тринадцатого в полнолуние. Но справедливости ради стоит отметить, что ни один мой необдуманный поступок никогда меня не разочаровывал. Надеюсь, что и в этот раз все будет отлично.
Я дождалась, пока секретарь пригласит меня к боссу. И вот…
– Михаил Иванович ждет, – сообщила она.
Я решительно одернула сиреневую кофточку и вошла в кабинет. На языке вертелась гоголевская фраза: «Я пришел сообщить вам принеприятнейшее известие…»
– Я увольняюсь, – как-то резко и тупо сказала я и поразилась собственной тупости.
Михаил Иванович поднял на меня глаза.
– Что, простите?
– Да. – Я присела. – Понимаете, мне предложили возглавить пиар-компанию одного очень известного человека. Футболиста…
– Аня, вы – дизайнер, – недоумевающее заметил шеф.
Внезапно я почувствовала себя двоечником, который только что, стоя на ковре в кабинете директора школы, осознал, что он – двоечник, то есть пустое место, бездарь, идиот.
– Но мои обязанности гораздо шире, чем просто дизайнер, – боролась за себя я. – Я и маркетолог, и журналист, и пиарщик…
– Согласен, но по большому счету вы – креативщик, художник, а для того чтобы возглавить, – он выделил последнее слово, – пиар-компанию известного футболиста, – он выделил все слова, – необходимо не просто иметь опыт маркетинга и пиара, а быть монстром в этих областях.
«Директор школы» явно перегибал палку.
– Вы считаете, что я не справлюсь? – вызывающим тоном задала я вопрос.
– Ну… нет, я этого не сказал, просто…
– Михаил Иванович, подпишите заявление, – попросила я.
– Хорошо, Аня, – он развел руками. – Я не имею права вас уговаривать, но знайте: если вы надумаете вернуться, я буду рад принять вас. – Он поставил размашистую подпись на моем заявлении.
– Спасибо, Михаил Иванович, – я искренне улыбнулась, видя сожаление шефа, но особенность моего характера состоит в том, что я никогда ни о чем не жалею. Тьфу-тьфу-тьфу через левое плечо!
Следующие две недели моего существования в рекламном агентстве были посвящены передаче дел, расфасовыванию по папкам информации о проектах, которая всегда удобненько хранилась у меня в одной куче, долгим телефонным переговорам с модельными агентствами, полиграфическими фирмами, фотографами, стилистами, сортировке вещей по принципу «нужное – ненужное», при этом второго было гораздо больше, чем первого… Словом, сумасшедший дом, который я за последнее время успела полюбить.
Вообще, в жизни я люблю путешествовать и паковать чемоданы, мне доставляет удовольствие составлять список вещей, которые мне понадобятся в поездке. Вот и с жизненными обстоятельствами у меня происходит то же самое. Мне начинает казаться, что планирование НОВОЙ жизни для меня становится важнее того, чем я живу на данный момент.
Это как скачки на лошади галопом, когда ты не смотришь по сторонам, как при пешей прогулке, не любуешься красотами природы, не рассматриваешь лица людей, не заглядываешь в окна, а несешься во весь опор, может, и не совсем осознавая куда и зачем, но зато свистит в ушах! ☺
Как и сейчас. Адреналин обжигает мне щеки и щиплет нервишки, потому что наступил последний день моей работы в агентстве, и я, как сознательный член коллектива, совершающий несознательный поступок, закатила роскошную прощальную вечеринку.
Сослуживцы с грустью присоединялись к празднику в нашем отделе, становясь под действием спиртных напитков более веселыми, и в целом, через пару часов мероприятие стало напоминать радостно протекающие поминки по очень хорошему человеку.
Одна Люська сидела расстроенная. Я подошла к ней.
– Изыди! – Она отвернулась от меня.
– Люси. – Я потрепала ее за плечо.
– Он красив? – Она всхлипнула.
– Кто?
– Царев твой!
– Он не мой, он просто Царев, – уточнила я.
– А-а, – Люська махнула рукой. – Это дело времени и техники.
– Эй, подруга, я рада, что ты такого мнения обо мне!
– Да потому что тебе всегда везет на мужиков! То пирата себе карибского откопала на отдыхе, то Короля футбола подцепила, – завистливо прогундосила Люси.
– Брось.
– Ага, вот и меня бросаешь. Зазвездишься там на Олимпе-то!
– Да не бросаю я тебя! – Я засмеялась. – Я, как только на Олимпе обоснуюсь, тебя с собой заберу.
– Обещаешь? – В глазах подруги засветился азарт.
– Честное-пречестное слово! – пообещала я.
Мы обнялись.
– Вот везучая ты, везучая, везучая, Анька! – Люся зажмурилась и обняла меня еще сильнее. – Держи крепко свою везучесть, это ведь не каждому дается. Держи!
– Держу, Люсенька, держу!
Мы так и сидели обнявшись, покачиваясь из стороны в сторону посреди творившегося вокруг нас праздничного безумия. Вот дай только повод нам побезумствовать! И я дала этот повод. Я ухожу. Ухожу в новую жизнь.
