Первое, что я замечаю: он крепко обнимает Элли за плечи. Но так уже никто не делает! В основном сейчас все держатся за руки, как равные партнеры. Но рука этого мужчины лежит у Элли на плечах. Интимный жест.
Оберегающий. Одного этого мне достаточно, чтобы понять – он не такой, как все. Как те мужчины, кого я встречала в жизни. И все те, с кем была знакома Элли.
Потом я замечаю его пиджак. Твидовый. Под ним темно-коричневый жилет и бежевая рубашка на пуговицах с расстегнутым воротничком. Но больше всего меня поражает шарф – длинный, тонкий, красно-коричневый, перекинутый через плечо. И я вдруг понимаю – европеец.
Грейс вскакивает из-за стола, чтобы обнять Элли. Лола присоединяется к ним, и вот подруги уже втроем стискивают друг друга.
– Поздравляю с обручением! – говорит Элли, обращаясь к Грейс, и бросает быстрый взгляд на кольцо. – Грейси, оно потрясающее! Я так за тебя рада!
Мужчина с улыбкой отступает назад, чтобы не мешать подругам. Он смотрит на меня, слегка склоняет голову в вежливом приветствии и улыбается. Я встречаюсь с ним глазами и тоже киваю. Но не улыбаюсь.
– Девочки, я хочу вас кое с кем познакомить, – говорит Элли, отстраняясь от Грейс и Лолы и отступая назад, к своему мужчине.
– Это, – тихо произносит она, – Жан-Франсуа Бардет.
Лола тут же протягивает руку:
– Enchante. Je m'appelle Lola.
[34]
Жан-Франсуа не трясет ее руку, а лишь на секунду сжимает ладонь.
– Le plaisir est partage.
[35]
– Привет, – бормочет Грейс и протягивает руку. – Я Грейс.
Он и ее ладонь слегка сжимает, а я с интересом наблюдаю, покраснеет ли она еще сильнее или упадет в обморок.
– Жан-Франсуа живет в Париже, – сообщает нам Элли. – Он профессор литературы в Сорбонне. А в Ванкувере отдыхал. Катался на лыжах. – Она продолжает рассказывать о своем спутнике, но я почти ничего не слышу, потому что никак не могу поверить… Как она могла ничего не сказать мне об этом человеке? Элли выглядывает из-за Лолы, склонив голову набок. – Лекси?
Лола поворачивается и смотрит на меня. Подняв брови, она делает круглые глаза и произносит одними губами:
– Вставай.
Я повинуюсь.
На идеальном английском Жан-Франсуа произносит:
– Ты, должно быть, Лекси.
– Да, – подтверждаю я и протягиваю руку. Жан-Франсуа осторожно, по-дружески берет мою ладонь, но я крепко жму ему руку.
Пусть Лола и Грейс сходят с ума от шарма и манер этого парня, но если он собирается жить с моей Элли, я должна кое-что о нем выяснить.
– Присядем, – предлагает Лола, показывая на столик, и опускается на стул рядом со мной.
Как принято в китайском квартале, официант подбегает к нам, как только мы рассаживаемся. Лола быстро называет десяток блюд – те, что мы обычно заказываем.
– Ой, прости. – Она вдруг останавливается и смотрит на Жана-Франсуа. – Хочешь что-нибудь заказать?
Что все это значит? Лолу никогда не интересует мнение мужчин.
– Меня полностью устраивает ваш выбор, – отвечает он.
Черт возьми, какой вежливый!
– Значит, вы познакомились, когда катались на лыжах? – вдруг спрашивает Грейс.
– Нет. Я сидела в кафе, просматривала записи и думала о своем, – начинает рассказ Элли. – Как раз закончила последнее интервью и размышляла над статьей. А потом услышала, как кто-то сказал: «Извините!», подняла глаза и увидела Жана-Франсуа, который стоял рядом и рассматривал меня. – Элли замолкает. Мы все втроем представляем себе, как Жан-Франсуа – красавец! – стоит рядом с Элли.
Лола тихо просит:
– Продолжай.
– Она казалась такой серьезной, – говорит Жан-Франсуа. – И я сказал себе, что она писательница. Только они так сосредоточенно смотрят на бумаги. И кроме того, – он проводит рукой по волосам Элли, – она такая красивая.
Грейс вздыхает.
– Мы выпили кофе, – продолжает Элли.
– Потом просто выпили, – добавляет Жан-Франсуа.
– Потом поужинали, – улыбается Элли. Жан-Франсуа улыбается ей в ответ. И, глядя на них, Грейс и Лола тоже улыбаются.
Я единственная сижу с серьезным видом. Поверить не могу, что Элли не рассказала мне обо всем в подробностях.
– Мы провели уик-энд в маленьком городке далеко от цивилизации, – продолжает рассказ Жан-Франсуа. – Мы жили в…
– У нас был чудесный номер в прелестном коттедже, – закончили Элли.
Прелестный? С каких пор Элли использует это слово?
– Его хозяева женаты уже пятьдесят лет, – говорит Жан-Франсуа, – и все комнаты в доме названы именами их детей. Мы жили в комнате Мари.
– Они сказали, что на весь уик-энд переименуют ее в «Мария Антуанетта», потому что Жан-Франсуа француз.
– Мария Антуанетта? А разве они не знают, что ей отрубили голову? – смеется Грейс.
– Мы не стали поднимать эту тему.
– Она была королевой, – говорит Жан-Франсуа, целуя Элли в щеку. – Как и ты.
– Итак, Джей-Эф, – перебиваю я. – Как долго ты пробудешь в Филадельфии?
Лола бьет меня по руке. Элли кладет голову на плечо возлюбленному.
– А что? Мне просто интересно. Ведь очевидно, что Джей-Эф живет в Париже, а Элли в Филадельфии. Я так полагаю, он не собирается сюда переезжать.
– Нет, – подтверждает Жан-Франсуа. – Элли переезжает в Париж. – И он вынимает ее руку из-под стола. Она до сих пор в перчатках – вернее, в одной перчатке, на левой руке.
Жан-Франсуа стаскивает ее, и Элли говорит:
– Мы собираемся пожениться.
Около полутора минут мы не можем оторвать взгляда от сапфира изумрудной огранки на безымянном пальце Элли. Платиновое кольцо с одним сапфиром. Бриллиантов не видно. Кольцо уникальное, оно великолепно смотрится и идеально подходит нашей подруге. Грейс, Лола и я не можем вымолвить ни слова.
– Какая красота! – обретя дар речи, восхищается Лола.
– Вот это да! – вздыхает Грейс.
– Ты выходишь за него замуж? – резко спрашиваю я.
– Ты что-то имеешь против? – спрашивает меня жених.
– Против? Одна из моих лучших подруг выходит замуж за незнакомца! Как долго вы знакомы? Две недели?
– Мы любим друг друга, – спокойно парирует Элли. Слишком спокойно. Как будто предчувствовала мою реакцию.
