– Элли, ты ведь его даже не знаешь!
– Достаточно знаю.
– Как ты можешь быть уверена, что он не террорист? – спрашиваю я.
– О, Лекси, – вздыхает моя подруга.
– Заткнись! – шипит на меня Лола.
–. Мне кажется, это замечательно, – сентиментально вставляет Грейс.
– Кто бы сомневался! – ехидно говорю я. – О, как романтично!
– Оставь Грейс в покое, – предупреждает меня Лола.
– Девочки! – вдруг громко кричит Элли, и мы все смотрим на нее. – Я выхожу замуж!
С визгом и криками Грейс и Лола повисают на Элли. С соседних столиков доносятся поздравления. Хозяин «Тай лейк» подходит к нам, пожимает руку Жану-Франсуа и по-китайски благословляет его.
А я? Я как будто присохла к стулу. Элли – моя лучшая подруга. И она переезжает в Париж. Чтобы выйти замуж за человека, с которым только что познакомилась. Неужели все это происходит на самом деле?
Лекси Ужасная
– Ужас, – говорит мне мама по телефону.
– Да, – соглашаюсь я. После своего фиаско в «Тай лейк» я лежу дома на диване, уставившись в потолок. – И будет еще хуже. Они пробудут в Филадельфии неделю, а потом Элли уедет с ним в Париж на целых три недели. Это почти месяц! А ведь она даже не знает его как следует! Хорошо, что она хотя бы говорит по-французски, потому что целый семестр проучилась в колледже в Париже. Но все равно это ужас!
– Я хотела сказать, – говорит мама, – что ты ведешь себя ужасно.
– Что?
– Разве ты не хочешь, чтобы Элли была счастлива?
Я молчу.
– Александра? Я задала тебе вопрос!
– Конечно, я хочу, чтобы она была счастлива! Но зачем для этого уезжать из Филадельфии?
Булыжники
Мысль о том, что Элли уезжает так далеко, делает меня несчастной. И в субботу у меня нет занятия более подходящего, чем страдать. За окнами стоит теплый и сухой апрельский вечер, воздух как будто манит меня, и я решаю выйти на улицу. Ведь можно гулять и страдать одновременно.
В тех же джинсах, топе и туфлях, которые были на мне в ресторане, я выхожу на Уолнат-стрит, пересекаю Брод-стрит и иду на восток в сторону Старого города. Чтобы обойти компанию молодых людей лет двадцати с небольшим, перехожу Пятую улицу и оказываюсь на улице, вымощенной булыжником. Булыжники – это кошмар, катастрофа для высоких каблуков и автомобильных шин! Им следовало бы остаться в колониальной эпохе! Сглаженные временем камни плотно прижались друг к другу, чтобы вместе выдержать вес лошадей, экипажей, людей и автомобилей. Они напоминают любовников. Нет, не так. Любовники могут расстаться, а эти камни лежат рядом уже не один век. Сначала у них были острые углы и они мешали друг другу, но потом форма изменилась и под тяжестью мира они притерлись друг к другу. Как супруги. Нет, супруги могут развестись. А эти камни соединились навеки. Как подруги…
Танцующая королева
Размышляя о булыжниках, я сворачиваю в боковую улочку, чтобы обойти компанию подвыпивших парней. Они идут за мной, поэтому я снова поворачиваю. И еще раз.
Возможно, впереди меня ждут еще большие неприятности, чем позади, но я шагаю не оборачиваясь.
В итоге оказываюсь на Второй улице, где находится «Артист-хаус». В галерее горит свет. Может быть, художник еще не ушел. Тот художник по имени Джек. Ах, Джек! Мне просто пройти мимо или пройти не торопясь? Скорее второе – это будет выглядеть более естественно. А если он там? Тогда получится примерно так: «Ну надо же, встретить тебя здесь, около галереи, где, насколько я знаю, выставлены твои работы!» Да, точно, пора возвращаться домой. У меня не накрашены губы. Кроме того, у Джека есть мои телефоны, но он так и не позвонил. После нашей встречи прошло уже два месяца. Но он мог быть занят на выставке. Или она давно уже закрылась и он уехал.
Пока я размышляю, свет в галерее гаснет и на улицу выходит мужчина. Это Джек. Порывшись в кармане, достает ключ.
Что ж, если я сейчас пройду мимо, он меня заметит. Хочу ли я этого? Может быть, остаться на месте, стоять и разглядывать темную витрину книжного магазина? А если он пойдет в другую сторону и не увидит меня? Как можно непринужденно и ненавязчиво обратить на себя внимание? Я быстро вынимаю мобильный, набираю собственный номер и принимаю непринужденную позу.
– Девчонки, где вас носит? – обращаюсь я к своей голосовой почте. – Разве мы не идем на танцы?
Джек поворачивается на звук голоса и видит меня.
– Нет, я не получала сообщения, – продолжаю притворяться.
Он направляется в мою сторону.
– Правда? Очень жаль. Ладно, в другой раз. – Он уже остановился. – Ладно, поговорим позже. Пока. – И я отключаю телефон.
– Лекси? – Джек улыбается, смущенно склонив голову.
– Да, – вежливо отвечаю я и искоса смотрю на него. – А ты?..
– Джек. Джек Маккей из «Артист-хаус», – машет он рукой в сторону галереи. – Мы познакомились несколько недель назад.
– Ах да, конечно. Рада тебя видеть.
– Что ты здесь делаешь? – Джек заправляет волосы за уши. Футболка задирается, открывая мускулистый живот, покрытый каштановыми волосами. У меня замирает сердце.
– Я? Танцую. То есть, я хотела сказать, собиралась танцевать с подружками. Но у них изменились планы. И теперь я не… иду на танцы.
Джек улыбается:
– Жалко терять такой кайф!
Кайф? Понятно, он решил, что я выпила. Ладно, пусть лучше считает, что я пьяная, чем глупая.
– А я собирался в «Уизард». Там тоже танцуют. Не хочешь присоединиться?
И мы направляемся в «Уизард» – клуб, расположенный в одном из переулков в районе Честнат-стрит. Джек платит на входе за двоих, и мы оказываемся в слабо освещенном зале, где гремит музыка. Похоже, здесь его никто не ждет, и я недоумеваю, чего ради он пришел сюда. Хотя Джек похож на человека, который вполне может прийти в бар один, а выйти оттуда с новыми друзьями.
Не спрашивая меня, Джек заказывает две текилы и два пива.
– Будем здоровы! – кричит он, и мы опрокидываем бокалы. Алкоголь обжигает мне желудок – я ведь сегодня еще ничего не пила.
Здесь слишком шумно, чтобы разговаривать, но я не против, поскольку поддерживать беседу совсем не хочется. Мой мрачный настрой из-за поступка Элли немного рассеивается, но я все равно обижена на нее. Нужно как-то избавиться от злости. Допив пиво, я беру Джека за руку и вывожу танцевать.
Я быстро понимаю, что мне нравится танцевать с ним. Никаких грязных танцев, толчков и виляний бедрами – обычно это наводит скуку. Мы же, наоборот, касаемся друг друга ритмично и осторожно – и все равно это можно назвать танцем. Джек кладет правую руку на мое левое бедро и нежно ведет меня. А я, чтобы не упасть и не отпускать его далеко от себя, держусь за петлю у него на поясе. Мы движемся независимо друг от друга, почувствовав свободу и растворившись в музыке и в темноте.
