На обратном пути зашла в книжный без особого, правда, успеха: даже читать в эти дни не хотелось – после книжного поехала домой. Когда вышла из метро, в сумке завибрировал телефон, и я достала трубку. Пришли две эсэмэски, одна с сообщением, что мне звонили, и я чуть не взвизгнула от радости, узнав Тишин телефон, а вторая – от какого-то неизвестного абонента. Я уже было подумала, что это очередная рассылка, и уже собиралась ее стереть, но, открыв сообщение, озадачилась ее странным содержанием: «Даша, куда вы пропали? Я хочу, чтобы вы продолжали». Странно. Что я должна продолжать? Может, просто ошиблись?
Тут же телефон завибрировал снова. Еще одна эсэмэска от того же абонента: «Забыл подписаться: Леонид Крынко, вы работали у нас с Аней. Так вы выйдете?»
Я остановилась посреди улицы, глядя на буквы, которые вдруг сложились для меня самым неожиданным образом. Однако через несколько секунд текст сообщения заслонила заставка входящего вызова – звонила Тиша.
– Даша, привет! Как ты, пусик?
– Да обыскалась тебя! – воскликнула я, мне было так радостно слышать ее. – Ты где была? У тебя все нормально?
– У меня все просто супер! Рома уговорил меня вернуться к нему, и мы снова вместе! Он ведь так ничего и не рассказал отцу про меня, так что все хорошо, а в постели так и вовсе все просто обалденно! Я у него спрашивала, не сделал ли он чего с собой, пока меня не было, но он говорит, что просто рад снова видеть меня рядом, что мучился без меня, что понял, как я ему нужна… Дашунчик, я такая счастливая!
– Я так за тебя рада, – сказала я искренне. – А что же Лёня? Вот так просто отпустил тебя?
– Ну вообще-то… – Тиша вдруг замялась. – Формально это он меня бросил. Точнее, когда я возвращалась тем утром домой к Лёне, то уже знала, что уйду от него, но когда зашла в квартиру, он ждал меня. Сказал, что, наверное, мы все-таки не очень друг другу подходим, что, он, к сожалению, не сможет сделать меня счастливой, поэтому будет лучше, если мы расстанемся. Как все-таки меня бесит эта его манера: даже в такой ситуации он спокоен так, будто обсуждает меню на завтрак, а не наши, черт побери, с ним отношения! Как будто просто просит меня передать ему газету с журнального столика, а не велит убраться из его жизни! В общем, я не сдержалась немного, ну ты видела, – Тиша весело усмехнулась, – выплеснула пар. Правда, это не доставило мне особого удовольствия: он ведь даже остановить меня не пытался, просто пошел чистить зубы и бриться! А когда я пришла в ванную и замахнулась на зеркало, ну, то самое, что в полный рост, перехватил мою руку и так на меня посмотрел… Псих.
Я вдруг поняла, что с начала всего разговора это был первый эпитет, которым наградила Тиша своего бывшего друга, хотя даже он прозвучал как-то… уважительно. А он неплох, этот Лёня, если сумел справиться с этой вздорной красоткой, ведь зеркало-то в ванной висит целехонькое!
– Может, он и прав, – сказала я, – наверное, ты и правда не была бы с ним счастлива.
– Да уж, поверь мне! Я уже давно это знала, просто было жаль парня, а он, видишь как, не стал меня жалеть! Ну и черт с ним. От него я сразу поехала к Роме, сказала, что мне надо пожить где-то недолго, но он и слушать ничего не стал, и в тот же вечер мы забрали мои вещи от Лёни. Короче, Даша, ты снова мне нужна. Тут такой бардак, Рома, по-моему, после моего ухода так ничего здесь и не убирал ни разу, и даже не позаботился, чтобы нанять кого-нибудь. Так что завтра в то же время, о’кей?
Перед глазами, кажется, пронеслась вся история моего знакомства с Тишей и Ромой, и я все еще думала, что не знаю, но на самом деле я знала, знала, что отвечу ей.
– Тиша, я не смогу, – сказала я мягко. – Леонид попросил меня вернуться к нему на работу, так что завтра я поеду к нему. Прости, но я как-то привыкла, что ли, к его квартире, да и ездить к нему удобнее.
Тиша все еще молчала, и я продолжила, думая, что расстроила ее:
– Если хочешь, я могу поспрашивать знакомых, чтобы посоветовали хорошую домработницу, а с тобой, если будет желание, мы и так будем видеться…
– Ну и пошла ты. Сука, – сказала Тиша и положила трубку.
Перед глазами потемнело, судорогой свело где-то в горле. Так что ни сказать ничего, ни крикнуть, даже думать было больно.
Я радость, чистая, светлая, я свет, я любовь.
Спала я этой ночью плохо. Вечером несколько раз порывалась позвонить Тише, поговорить с ней, все объяснить, сказать, как я привязалась к ней, несмотря на то что она такая… своеобразная, и как бы мне хотелось, чтобы мы остались хорошими друзьями, но понимая, что это ничего не изменит, да и Тиша скорее всего просто не станет со мной разговаривать, я каждый раз останавливала себя. Эта невозможность высказаться, услышать ее точку зрения, попробовать переубедить давила и тревожила своей несправедливостью и безнадежностью, не оставляя в жизни места ни для чего больше. Чтобы как-то жить дальше, надо было забыть о Тише, простить и забыть, как будто ничего не было. Хотя я и не винила ее ни в чем, я же с самого начала знала, какая она. Просто как глупо, как по-дурацки все получилось…
Ночью опять приснилось, что я на самом верху какой-то очень высокой и совсем ненадежной стены, которая ходит ходуном из стороны в сторону и норовит обрушиться в любой момент. Внизу, где-то совсем далеко, крошечные фигурки людей, счастливых тем, что они могут стоять на твердой земле, сама земля, такая желанная, любимая, покрытая яркой зеленой травой, а я качаюсь на верхушке этой дурацкой стены, и зачем, зачем только меня понесло сюда?! Я как-то очень просто на нее забралась, но теперь ума не приложу, как спуститься обратно. Понимаю, что кажется, это конец. Еще секунда, две, три – снизу все обрывается, начинает обваливаться, я на мгновение повисаю в воздухе, ужас холодит макушку, руки и ноги… как это будет – падать с такой высоты? Сейчас я это узнаю.
В следующую секунду я проснулась.
Боже, какое облегчение, я в своей кровати, нет никакой стены… Правда, есть Тиша. Точнее, ее тоже нет, но как раз это не слишком радует.
Утром встала унылая, разбитая и невыспавшаяся, кое-как собралась, кое-как дотолкала себя до квартиры на шестнадцатом этаже. Но как только я вошла в нее, все прошло. Стало тепло и спокойно. В огромное окно светило солнце, а на стене напротив дивана висели четыре рисунка в плоских рамках – ровно на таком расстоянии друг от друга и в том порядке, в котором я расставляла их под стеной. Даже высота была та, которую я предполагала. Телевизор я нашла приставленным к стене на полу в одной из нежилых комнат.
Жизнь прекрасна.
Позвонила Оле, чтобы поздравить ее с днем рождения младшего сына, и после того, как все пожелания были высказаны, сама не знаю зачем, спросила:
– А тот молодой человек на твоем дне рождения… который меня провожал, он кто?
Я все-таки думаю о нем иногда, вспоминаю, как он меня целовал. Это было приятно, я, оказывается, так давно ни в кого не влюблялась, как раз с тех пор, как закончились мои отношения со Стасом, как будто он отбил у меня всякую охоту подпускать к себе мужчин. Но этого мальчика, знакомого Оли, я почему-то не опасалась, единственный его серьезный недостаток – он так непозволительно молод! Я вовсе не собиралась говорить о нем с Олей.
