— Спасибо большое! — всхлипнула женщина. — Никто не хочет в машину брать: боятся кровью салон запачкать.
— А вы пальто свое не боитесь испортить?
— Какое пальто?! — изумилась дама. И бросилась к собаке.
— Подождите! — остановил ее Борис, вышел из машины, открыл багажник. В углу, рядом с домкратом была клеенка, которую он всегда держал под рукой, мало ли что в дороге случается. — Сейчас мы его пристроим. — Он расстелил на заднем сиденье клеенку и подошел к несчастному псу. — Как же тебя угораздило под колеса угодить, бедолага?
Черные, полные боли глаза уставились в одну точку перед собой, не веря в человеческую помощь.
— Я уже минут двадцать пытаюсь поймать машину, — дрожащим голосом пояснила женщина. — Никто не хочет связываться!
Борис бережно подхватил черного пуделя и уложил сзади.
— Знаете, куда ехать?
— Конечно!
— Тогда не будем терять времени.
В лечебнице пришлось проторчать около двух часов. Но все обошлось благополучно.
— В рубашке родился ваш пудель. Повезло парню! — заявил ветеринар, снимая резиновые перчатки. — Еще бы часок — и конец бедняге. Вовремя вы его доставили. Дома — уход, покой, придется потерпеть лужи на коврах. Уколы умеете делать? — обратился он к Борису.
— Нет, — растерялся тот от неожиданного поворота событий. — Я… — Он попытался объяснить, что не имеет к собаке никакого отношения, пути их пересеклись случайно и вообще, забот хватает и без этого пса.
— Как же так? — прервал нелепые оправдания ветеринар. — Собаку имеете, а уколы делать не умеете? — И ухмыльнулся, довольный внезапным созвучием слов. — А жена умеет?
— Мы не женаты! — отрезал Борис.
— Доктор, мы эту собачку случайно нашли, — залепетала дама.
Глебов недовольно поморщился, услышав объединяющее местоимение.
— Сколько берете за спасение животных? — сдерживая раздражение, спросил он и достал бумажник.
— А вот ирония здесь абсолютно неуместна, — обиделся собачий лекарь. — Пройдите в приемную, там по прейскуранту оплатите. — И сухо добавил «хозяину»: — Пуделя можете забрать не раньше, чем через полчаса. Я должен его понаблюдать.
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Воистину, не делай добра — не получишь камня на шею. Борис посмотрел на прооперированного. Тот лежал без движения, перебинтованный, с закрытыми глазами и вытянутыми лапами — беспомощный и жалкий.
— Хорошо, — вздохнул он, — мы подождем. — И выразительно посмотрел на виновницу идиотской ситуации.
— Спасибо большое, доктор! — расшаркалась та перед лекарем. — Квитанцию нам дадут?
— Безусловно, — холодно кивнул ветеринар, вытащил из кармана чистый носовой платок и вытер блестевшую лысину. — Дверь в приемную — перед вами. — И указал странной паре на выход. — В следующий раз, переходя дорогу, не спускайте собаку с поводка. — Бог знает что! Заводят животное, а обращаться с ним не умеют, олухи! И открыл дверь: — Следующий!
В приемной, услышав сумму, дама охнула и беспомощно уставилась на неожиданного сотоварища.
— Простите, бога ради, вы не могли бы добавить? Или одолжить? Я верну, честное слово! Просто никак не думала, что такое случится. Я ведь шла в парикмахерскую. — Она растерянно замолчала, не зная, что сказать дальше.
Борис молча достал бумажник, отсчитал деньги и протянул девушке в белом халатике. Почти вся выручка за день! И отчего он не пошел в ветеринары?
— Не надо ничего возвращать. Вы фактически спасли собаке жизнь. — И усмехнулся. — Но усложнили мою.
— Послушайте, — горячо зашептала спасительница, потянув его за рукав к стульям у синей стенки, — я вижу, вы хороший, благородный человек. И у вас доброе сердце. Возьмите к себе собачку!
— Вы шутите? — разозлился «благородный человек». Вот уж точно: подставь палец — отхватит всю руку.
— Я серьезно: заберите пуделька. Он скрасит вашу жизнь, принесет удачу, снимет любой стресс. — Настырная взахлеб убеждала, умоляюще глядя в глаза: — Возьмите, черный пудель в доме — хорошая примета!
— Почему же в таком случае его не берете вы? — сухо поинтересовался несговорчивый.
— У меня уже есть! — доложилась дама, и блаженная улыбка шлепнула печать глупости на ее лицо, в общем, довольно приятное. — Кокер-спаниель, американец, Лафи зовут. — И с гордостью уточнила: — Улофсон-Мигор! Очаровательный, умница и обожает наряжаться. Но Лафичка уже немолод, для него будет трагедией делить с другим нашу любовь.
Нет, эти собачники — ненормальные, никогда он не станет таким! Борис поднялся со стула.
— Спасибо за лекцию о пользе животных. Моя миссия выполнена. Всего хорошего! Надеюсь, вашему Лафи будет приятно новое знакомство. — И направился к выходу.
— Прошу вас, не уходите! — кинулась вдогонку дама. — Хотя бы попрощайтесь с пудельком, ведь вы спасли ему жизнь!
Идиотизм полный! Из кабинета вышел мужчина с собакой на руках, а за ним выглянул и ветеринар.
— Забирайте своего! Все нормально, парень отлично перенес операцию.
Дама нахально втолкнула Бориса в открытую дверь. На гладкой металлической поверхности стола лежал пудель. Черные умные глаза, не мигая, уставились на Бориса, кожаный нос чуть подергался, и человек готов был поклясться, что пес улыбнулся.
— Ой, улыбается! — ахнула дама.
— А как же, — хмыкнул ветеринар. — Радуется, что с того света вернулся. Забирайте своего весельчака!
Борис подошел к псу. Тот счастливо вздохнул и закрыл глаза… Черт!
Черныш очухался довольно быстро, окреп и по-хозяйски обосновался на новой территории. Чего это стоило истинным хозяевам, может вместить единственное слово: кошмар.
Но дама оказалась Кассандрой: пес действительно здорово согревал дом. Который почему-то стал терять уютное тепло, стремительно превращаясь в холодную, чистую, комфортную коробку для пересыпа и кормежки. Домашняя температура находилась в обратной пропорции к уличной: чем выше поднимался ртутный столбик на градуснике за окном, тем прохладнее становилось в доме. И процесс этот, похоже, становился необратим. Борис невесело вздохнул и посмотрел на пассажира рядом — кудрявого брюнета, который теперь извозом зарабатывал с хозяином на жизнь.
Из фирмы Глебов ушел ободранным как липка. Юридически «кидаловка» была оформлена вполне грамотно. Собрали совет соучредителей, повысили в разы уставный капитал — и оставили своего партнера с носом. По-своему они и правы: лохи не нужны никому. Забирая из офиса свои вещи, Борис пожелал бывшему другу и заму побыстрее испытать финансовый оргазм.
— Уже испытал! — цинично ухмыльнулся Попов, развалясь за столом в глебовском кресле.
Самодовольная реплика эмоций не вызвала никаких. Ее подавал не Сашка. Кто-то другой влез в поповскую шкуру и, замазав совесть дерьмом, вышвырнул прежнего обитателя. Разбираться с причинами этого «выселения» было неинтересно. Бориса больше волновали перемены в себе самом: они затрагивали судьбу другого человека. Хорошего, только начинающего жить, ни в чем не виноватого. Ольга — вот кто занимал сейчас его мысли. Их отношения все больше заходили в тупик, и выбраться оттуда, кажется, надежды не было никакой. Почему и кто виноват? Ответы на эти вечные вопросы достойны Нобелевской премии. Но претендовать на почетное звание лауреата некому. Просто так распорядилась жизнь — вот и весь сказ. А над причинами пусть ломают головы философы да романисты. «Не судьба!» — вздыхая, говорила в таких случаях его мудрая бабка. И эта куцая фраза переговаривала всех велеречивых исследователей.
