Но лишь на мгновение.
– Спасибо, Стив. Однако твоя похвала не считается, раз ты знал о пари.
Он пристально смотрит на меня, протягивает руку и дотрагивается до моих волос, нежно поигрывая прядкой.
– Эй! Прием! Земля вызывает Кирби! Как такая умная женщина может быть настолько непонятливой? Мне плевать на ваш глупый спор. Я действительно считаю тебя добрым человеком. – Стив указывает рукой на стол, уставленный остатками углеводов, поглощенных нами во время стратегического планирования: – Иначе разве стала бы ты помогать парню, которого угораздило пригласить тебя в ресторан «Мясная горка»?
Я смотрю на него, и мы одновременно разражаемся смехом.
– Стив, согласись – местечко ведь и впрямь никуда не годится. Блюдо дня из семи сортов мяса? Я тебя умоляю…
Он первым прекращает смеяться и касается моей щеки:
– Кирби, у меня такое впечатление, что ты – единственная, кто не знает о собственной доброте.
Надо же! Он практически повторил слова Бэннинга. Может, скоро и я в это поверю?
Ой, не могу больше! Перегрузка сенсорной системы. Я не смогу справиться со всеми этими эмоциями без серьезной фармацевтической поддержки.
Вытираю лицо салфеткой и смотрю на Стива:
– Если я, по-твоему, хорошая девушка, ты побьешь его за меня?
– Обязательно. Подожди, а о ком мы говорим – о Бэннинге? Или о Дэниеле? Впрочем, не важно, отлуплю обоих. Правда, придется позвать мою старшую сестру, потому что в последний раз, когда я затевал драку, ей пришлось вмешаться и оказать мне помощь. – Он немного смущен, но не так сильно, как можно было предположить.
– Твою старшую сестру?! Да, однако… это очень смелый поступок для мужчины – признаться, что старшей сестре приходится его защищать.
– Мне тогда было четыре года, и главный драчун на детской площадке отнял у меня игрушечные машинки. Это был вопрос чести!
Пока мы, собираясь уходить, складываем посуду с ос татками еды на поднос, я устремляю на Стива подозрительный взгляд:
– Машинки, говоришь? А ты, случайно, не бывал на ралли грузовиков-монстров?
– А что это такое?
Вздыхаю с облегчением:
– Ничего особенного. Просто хотела кое в чем убедиться.
37
Брианна
Дива: буквально – «богиня». В опере так называют ведущих певиц-сопрано
Скоро полпятого, а я все ждала подходящего момента. Кирби по средам всегда уходила раньше, торопясь на свои загадочные свидания, и я хотела поймать ее чуть-чуть раньше, чтобы поговорить. Я взяла себя в руки (на самом деле я прижимала к груди ее отчет о расходах, но ведь нести саму себя в руках физически невозможно) и постучала в дверь ее кабинета.
– Ух ты! Второй раз за неделю кто-то додумался постучать! – восхитилась она.
Я восприняла эту фразу как особый «кирбийский» способ сказать «войдите», чем и воспользовалась.
– Что случилось, Бри? – спросила Кирби, занятая приведением в порядок бумаг на столе. – Кстати, ты сегодня не видела Бэннинга?
Я думала, она знает про мистера Стюарта.
– Нет… э-э… вообще-то мистер Стюарт прошлым вечером освободил кабинет. Он уже не вернется. Полагаю, напоследок он, наверное, уволил своего ручного грифа… то есть секретаршу.
Моя начальница поспешно надела маску спокойной, собранной и хладнокровной Кирби, но я уже знала, какие признаки следует искать, и как бы невзначай подошла поближе. Ну конечно – она так крепко держалась за подлокотники кресла, что побелели костяшки пальцев.
«Неужели между ними все-таки что-то было? Нет, быть такого не может».
Кирби продолжала молчать, и мужество грозило оста вить меня.
– Могу зайти попозже, если вы заняты, – произнесла я, пытаясь осторожно завершить едва начатый разговор.
Она подняла взгляд.
– Нет, у меня есть десять минут, а потом надо уходить. Сегодня ответственный вечер. – Кирби задумчиво посмотрела на меня, потом будто приняла какое-то решение. – Я тебе как-нибудь при случае расскажу об этом. Так что ты хотела?
Я стояла перед ней, прикрываясь, подобно щиту, стопкой бумаги. Может, Кирби и изменилась, но все равно это была женщина, уволившая за последние пять месяцев четырех человек. У меня в буквальном смысле тряслись колени (надо сказать – это действительно неприятно).
– Ну в общем, я… э-э… вы… э-э… мы…
– О нет! Неужели опять? – Она покачала головой. – Снова какие-нибудь прыжки с моста?
Кирби улыбнулась, и я вдруг перестала нервничать.
– Нет, все не так ужасно. И натирать не будет. Просто мне нужен небольшой отпуск.
– Разумеется. – Она пожала плечами. – Бери, сколько нужно. Ой, подожди! Тебе обязательно уходить именно на этой неделе? Если у тебя какие-нибудь… кризисные обстоятельства, я пойму, но если нет, то очень надеюсь на твою помощь в наведении порядка на столе перед отъездом.
– О нет, не на этой неделе, – поспешила ее успокоить я. – Скорее всего в середине февраля. На неделю, если можно.
– Да, конечно. Только не забудь предупредить отдел кадров. Уезжаешь куда-нибудь? – спросила Кирби, засовывая в портфель бумаги и вытаскивая из ящика стола су мочку.
Вот он, момент истины. Придется сказать правду. Я решила быть честной до конца, даже если это будет стоить мне рабочего места.
«Что наиболее вероятно», – подумала я и присела на самый краешек кресла для посетителей.
– Ну… Помните, я рассказывала, что занимаюсь вокалом? У меня скоро… в общем, если все получится… Я хочу сказать…
Кирби постучала пальцем по циферблату наручных часов:
– Время, Бри. Говори скорее.
– У меня-скоро-прослушивание-в-«Сиэтл-опера», – и-мне-нужно-готовиться, – и-если-меня-примут-то-я-уйду. – Я со свистом выдохнула.
Вот и все.
К несчастью, Кирби не поняла ни слова.
– Хм… А по-английски можно?
Я откинулась назад, облокачиваясь на спинку кресла.
– Извините. Я очень нервничаю. Если решите уволить меня, я вас пойму… в общем, у меня скоро прослушивание в «Сиэтл-опера», к которому необходимо готовиться. И если меня возьмут, то придется оставить эту работу, чтобы начать оперную карьеру.
Я не могла смотреть ей в глаза. Просто не могла. С Кирби так здорово было работать вместе, а мне пришлось просить отпуск для подготовки к уходу от нее. Потом услышала непонятные звуки, напоминающие всхлипывание, и встревожилась:
– О нет, Кирби… вы что – плачете? Я так сожалею, я не хотела…
– Н-нет, я смеюсь. Какая-то сумасшедшая фирма. Главный исполнительный директор уходит, чтобы стать медвежонком Смоки,
[41]
я мечтаю писать романы, а ты готовишься стать новой Марией Каллас. Обалдеть. – Она захохотала, склоняясь над столом.
