Теперь она каждый день ездила на электричке в Париж, чтобы купить своим старичкам и старушкам немного еды, убраться в их в квартирах, проверить наличие лекарств, и вообще, немного скрасить их одинокое существование. Работа Наде нравилась, потому что она видела, как старики нуждаются в ней. Как им не хватает ее громкого смеха, ее забавных историй из школьной жизни, ее бодрости духа и несгибаемой силы воли. Они стали для нее практически родными людьми, ведь у нее не было родственников. Мать умерла, когда ей исполнилось двадцать пять лет. А отец ушел из семьи, когда она училась в школе. Бабушки с дедушками тоже давно отправились в мир иной.
Надя очень изменилась за эти годы. Ее упрямство превратилось в терпение, а излишняя самоуверенность в рассудительность. В свои пятьдесят два года она выглядела очень моложаво и свежо. Даже моложе, чем в сорок восемь. Одна приятельница из Марселя рассказала ей о довольно простом, но крайне действенном способе сохранить кожу мягкой и гладкой до глубокой старости. Оливковое масло. Простое оливковое масло вместо дорогущих кремов и омолаживающих сывороток. А поскольку Надя довольно быстро пристрастилась во Франции готовить именно на оливковом масле, универсальное косметическое средство всегда было у нее под рукой. На полке, в кухонном стеллаже.
– Мадам, – окликнул ее какой-то мужчина, увидев, как она бежит за шарфом. – Мадам, я могу вам помочь? – спросил он на ломаном французском, и тоже бросился ловить шарф.
Он первым схватил его за край. И, едва не столкнувшись с Надей лбом, он протянул ей улетевшую вещь.
– Спасибо, – сказала она французском.
Мужчина кивнул головой.
– Я плохо говорю по-французски. Извините.
Тут Надя внимательно посмотрела на «ловца шарфа». Перед ней стоял невысокий, слегка полноватый мужчина лет пятидесяти. Голова седая. Взгляд очень добрый. Глаза с огоньком. Одет дорого. Пахнет приятно.
– Вы турист? – Надя как-то замешкалась, и не нашла более подходящего вопроса в этом месте, и в такой ситуации. Все-таки на Place de la Concorde большая часть людей – туристы.
– Нет. Я не турист. Я здесь живу. Я – русский.
– Вот как! – сказала она уже по-русски. И наконец закуталась в шарф, спасаясь от ледяного атлантического ветра.
– Вы тоже русская? – изумился мужчина.
– Русская, и тоже здесь живу. – Она улыбнулась незнакомцу.
– Гуляете? – спросил он.
– Вроде того… – Надя подняла большую сумку с надписью «Monoprix». Вот, у меня на улице Риволи живет бабушка. Практически несу ей пирожки.
– Ваша бабушка?
– Ну, не совсем моя. Хотя. – Надя отвела глаза в сторону. – Хотя, уже практически моя. А вы тут работаете? – поинтересовалась она у мужчины, чтобы не объяснять ему «откуда бабушка, какие пирожки, и т. д.
– Я живу в районе Монмартра.
– Вот как. Замечательно. Работаете?
– Да. Но не на французов, а на соотечественников. Я занимаюсь интернет-сайтами. Рекламой.
– Ну, этим можно заниматься везде.
– Да, точно. – Он улыбнулся Наде. – Меня зовут Дмитрий. Дмитрий Алексеевич Барановский.
– А меня Надежда. Надежда Алексеевна. Вы меня простите, Дмитрий. Меня ждут. – И она поспешила в сторону улицы Риволи.
– Подождите, – крикнул ей вслед Дмитрий. – Надежда Алексеевна, может мы обменяемся телефонами?
«Кажется три года назад я уже слышала что-то подобное совсем недалеко от этого места», – подумала она. – Стоп. Дмитрий Алексеевич… Дмитрий Алексеевич… Алексей Дмитриевич…» Она повернулась и внимательно посмотрела на улыбающегося ей мужчину.
– Приходите сюда завтра часам к семи вечера. Я уже освобожусь. – И побежала к пожилой мадам Трювье, которая некогда блистала на театральных подмостках. А теперь с трудом передвигалась с палочкой по квартире, сетуя на полное отсутствие культуры в современном обществе.
23
– Что, засмотрелась на горы? – Он подошел к окну, и обнял ее за плечи.
За окном искрились на солнце горные вершины.
– Да. Красиво. Альпы – это сказочное место. Только голова слегка побаливает.
– Это пройдет. Здесь воздух разряженный. Давление высокое. Я тоже первое время себя плохо чувствую. Привыкнешь. Мы же не на пять дней сюда приехали. Есть возможность спокойно отдохнуть аж три недели. У тебя проблем на работе не будет? Старички не соскучатся?
– Конечно соскучатся. Клодин меня заменит. А потом я возьму ее клиентов, когда она уедет отдыхать.
– Может бросишь работу? Деньги есть. У меня много заказов.
– Нет, я не брошу их. Они мне как родные. Как же они без меня? У них никого нет. Они – одинокие. И что самое ужасное – одинокие старенькие люди. Когда месяц назад похоронили мсье Шапро, я так плакала, будто отца родного потеряла. Не могу я уже без них.
– Ладно. Делай, как знаешь.
– Чудная деревушка, – заметила Надя, разглядывая соседние домики. – Чем-то похожа на Амстердам.
Дима улыбнулся.
– Ну, до Амстердама нам далеко. Но этот городок я давно полюбил. Во-первых, здесь нет туристов. А во-вторых, можно снять целый домик по вполне сносной цене.
Вдруг Надя засмеялась.
– Ты что? – спросил он.
– Да, так. Вспомнила одну песню, которую очень любит моя подруга Соня. Гурченко ее еще пела. Хотя изначально она, кажется, принадлежит Земфире.
– Ну, кто же не знает эту песню!
– Ты знаешь, что я имею ввиду? – она слегка потрясла Дмитрия за плечи. – Что действительно догадался?
– Ну, я еще не такой древний, чтобы не знать современных звезд. Конечно, у меня нет ее альбомов. Но эту песню, мне кажется, в России знают все.
– А как ты догадался? – не унималась Надя.
– Это не сложно. За окошком действительно Альпы.
И они затянули вместе: «Хочешь, солнце вместо лампы. Хочешь, за окошком Альпы…»
