– Алан для тебя как пирожное. Ты думаешь, что, если будешь чаще с ним общаться, он передумает, откроет тебе свою душу и решит, что ты для него важна. Ты словно хочешь его в чем-то убедить. Ты не разрываешь с ним связь в надежде что он «повзрослеет» и вдруг станет заботливым. Ты станешь для него единственной, и он вдруг окажется чутким.
– Да, так и есть. Совершенно точно. Я хочу понять, почему он не теряет из-за меня голову. Нет, ну, он говорит, конечно, что не любит свиданий, но это же ерунда.
– Алан знает Алана куда лучше, чем ты, так что лучше его послушай. И знаешь, Шелл, тебе не нужен Алан или кто-то другой, чтобы убеждать тебя в том, что ты прекрасна. Ты должна это знать и без Алана. – Ну, этим и я страдаю.
– Да, верно. Просто я так устала. Я ненавижу всю эту чушь! Я просто хочу встретить кого-нибудь, выйти замуж и забыть обо всей остальной чепухе.
– Эй, ты помнишь, что сказала моя мать, когда я разводилась? Я точно помню, что уже говорила тебе об этом. «То, чего мы не находим так долго в одном человеке, иногда моментально обнаруживается в другом». Он ждет тебя где-то там, милая, но ты этого не заметишь, пока не завяжешь с пирожными.
– Я знаю, – произнесла Вермишелли, сдаваясь, – но я не представляю, как заставить себя полюбить сельдерей.
– Ты никогда не пробовала мое пюре из сельдерея, дорогая, Я его измельчаю, сдабриваю маслом и подаю теплым, с морским окунем в картофельной обертке. Просто класс, дорогая. Просто класс!
Да, обычно сельдерейные мужчины из кожи вон лезут, чтобы порадовать нас. Они редко придают столу необычный привкус – слишком они сосредоточены на женщине и тратят все силы на то, чтобы порадовать ее, а не на свои личные интересы.
– Ладно, – сказала Вермишелли, – я попробую. Но оставляю за собой право тебя доставать, если опять ничего не выйдет.
– Знаю, малышка, ты всегда так поступаешь, – откликнулась я с нежностью. – Шелл, сейчас у нас хоть есть надежда на будущее. Мы не застряли в бесплодном браке, мечтая об одинокой жизни. Лучше надеяться и расстраиваться, чем увязнуть в зыбком браке, гадая, что ты сделала не так. Я знаю, о чем говорю, милая. Я испытала оба варианта.
В замужестве я вечно гадала, что я сделала не так, а расстройство от бесплодности усилий – это еще мягко сказано. Я слышала, что в браке секс постепенно сходит на нет. Если честно, я не просто слышала об этом; я пережила это в своей одинокой постели. Открытки к юбилею свадьбы обычно связывают конец активной сексуальной жизни с купальными халатами и мягкими тапочками, с удобными диванами и пультами от телевизора. Ток-шоу обсуждают проблемы мужчин, жены которых говорят: «Попробуй, повытирай весь день детям сопли, тогда посмотрим, до минета ли тебе».
Да, но в моем доме все обстояло несколько иначе.
Телодвижениям Гэйб предпочитал телевизор, поцелуям – подушки, а сексу – спокойный сон. Как бы я ни наряжалась, хоть в кружевные подвязки, выписанные из Франции, хоть в туфельки с перемычкой и юбку в складку как у школьницы, Гэйб говорил: «Попозже, дорогая» – и бросался к телевизору. Ей-богу, я была замужем за пенсионером с открытки.
Вы зеваете? Вот и я тоже зеваю. Эту историю все сто раз слышали, я не первая жалуюсь, но кое-что я осознала далеко не сразу. Засуху в спальне не исправишь помадой, сексуальным бельем и косметической хирургией. Над этим надо работать вместе. И скажу вам по секрету, обычно секс тут ни при чем.
– Секс – барометр взаимоотношений; это индикатор того, что в действительности происходит между вами. – Именно так Психотерапевт-по-телефону разъяснила мне, что все не так просто.
– Ну да, но я тут не виновата, – немедленно парировала я. – Я всегда была готова заниматься сексом. Я в хорошей форме, я симпатичная и всегда страстная, и в сексе тоже. Просто ему никогда не хотелось.
– Возможно, вы стали для него слишком доступной, – предположила Психотерапевт-по-телефону. – Иногда нельзя раскрывать все свои карты.
– Именно так я и сказала Вермишелли. Но я не думала, что после замужества так тоже бывает.
– О, тут не важно, замужем вы или нет, – продолжала Психотерапевт-по-телефону. – Я до сих пор поступаю так со своим мужем. Он может ощутить желание в середине дня и спросить, не займемся ли мы вечером сексом, а я хоть и знаю, что так и будет, отвечаю: «Может быть». Пусть немного поволнуется.
Вообще-то, она сказала не «ощутить желание», а «завестись». Но от самой мысли о том, что она такое сказала, мне до сих пор не по себе – это все равно что смотреть порнофильмы в присутствии родителей.
– Понимаете, мне трудно играть в недоступность после того, как я всю жизнь сама добивалась недоступных мужчин. – Это я отвечала на ее лекцию о том, что мне не стоило спать с Кристианом на той неделе.
А теперь мы перешли к прошлому, как обычно бывает во время психотерапии. Я уж думала, что она найдет корни всех бед в моем детстве. А вместо этого мы все оставшееся время обсуждали Гэйба. Опять.
Вот ведь в чем дело: да, я могла бы почаще изображать, что секс меня не интересует. И улыбаться вовсю, если Гэйб предпочитал азарт бейсбола страсти в постели. Мне это было вполне по силам. Но я вышла замуж, чтобы перестать играть в игры. Одно дело игривость, а другое – игры. И не напоминайте мне теорию о том, что женщина всегда должна заставлять мужчину ее добиваться. Проблема была не в том, что я вечно выпрашивала секс.
– Стефани, я уже предполагала, что у вас что-то не ладилось и за пределами спальни. Может быть, возникла проблема, которую вы оба замалчивали?
– Нет, по-моему, мы просто оказались сексуально несовместимыми. Еще до нашей женитьбы Гэйб тревожился из-за того, что я более чувственна, чем он. Сумеет ли он наполнить мою жизнь? Он говорил, что боится, что не даст мне выразить себя, не сможет удовлетворить меня. Я считала, что он просто ищет причины отложить брак.
– И как вы ему отвечали?
– Я пожимала плечами и говорила, мол, у нас впереди целая жизнь, успеем заняться сексом. Тогда мне казалось, что секс – не самое важное. Ведь это всего лишь секс, а главное – мы любим друг друга. Я обрела самого лучшего друга. Так какого черта заботиться о сексе?
– А сейчас?
– Ох, больше я бы так не поступила. От сексуального аппетита не отмахнешься. И это влияет на отношения: когда он избегал близости, я чувствовала себя отвергнутой и уродливой. Я не ощущала себя желанной; мне казалось, что у нас односторонние отношения, что я люблю его сильнее, чем он меня. И когда я погружалась в подобные ощущения, становилась слабой и жалела себя, возникал внутренний конфликт, поскольку я всегда считала себя сильной и уверенной женщиной. Я пыталась бороться с этой рассогласованностью, из-за которой чувствовала себя паршиво, беспрерывно плакала, искала выхода. Я плакала от раздражения, которое не могла даже высказать. А потом все это рвалось наружу, и я устраивала скандалы, только бы он извинился за что-то, чего даже и не делал. Только бы услышать и увидеть, что он меня любит. А все потому, что он был слишком закрыт от меня в физическом смысле.
