– Ты не сделаешь этого, – прошептала Тамара, пытаясь взять с кровати простынь.
– Сделаю, – насильно усадив жену в кресло, ответил Дубровин. И, показывая в сторону выглядывающего из-под простыни горе-любовника, спросил: – Он понимает по-русски?
– Да, он грек, но хорошо говорит по-русски. Это мой инструктор по подводному плаванию.
– С аквалангом и маской ты наверняка смотришься суперсексуально. Молодого человека можно понять. К тому же ты умеешь быть благодарной, Тамара Федоровна.
– Прекрати! Пусть он уйдет, – показывая на истекающего потом любовника, сказала Тамара. Он снова выглянул из-под простыни, умоляюще глядя небесно-голубыми глазами на Дубровина, но не произносил ни слова. – Чего ты добиваешься?
– Я хочу развестись с тобой и чтобы после суда мои дети остались со мной. Они в том возрасте, когда могут принимать такие решения. Думаю, сегодняшняя картина прояснит их головы окончательно и бесповоротно, – жестко ответил Дубровин. Сел в кресло напротив и достал сигареты. – Ты еще не научилась курить? Дурное влияние заграницы коснулось только вопросов секса?
– Умоляю тебя, не делай этого. Мальчики вернутся с минуту на минуту!
– Ты уже умоляешь? Кажется, я учил тебя, что никого и никогда нельзя умолять – это унизительно для обеих сторон. Ты запомнила только то, чему я научил тебя в постели, и все? Жаль, хотя удивляться не приходится – секс со мной самое выдающееся событие в твоей серой жизни дочери богатого папы. Тебя ведь никто не отваживался трахнуть по-настоящему. Все боялись гнева всемогущего родителя, а мне было по фигу! Знаешь, такое состояние, когда нечего терять. Ты крепко влюбилась тогда, да, Тамарушка? Передок задавил импульсы мозга окончательно и бесповоротно, – Стаса понесло. Он уже не подбирал слова, не старался быть деликатным. Ему снова было безразлично все, к чему могла привести потеря тормозов. Он устал от лжи и терпеть откровенные измены не будет наверняка.
– Что я должна сделать, чтобы ты отказался от своего намерения? – Тамара едва могла говорить, она чувствовала, что вот-вот истерика лишит ее способности произносить слова, воспринимать происходящее вокруг. – Ты не поступишь со мной так! Ведь мы никогда не делали друг другу по-настоящему больно.
– Да-а?! А как прикажешь понимать то, что я увидел? Эти глаза из-под простыни – видение? А его голая задница, красивая, но, извини, я не в восторге от вашего дуэта!
– Я сделаю все, что ты хочешь, только не надо детей впутывать в наши отношения, – Тамара разрыдалась. Она закрыла лицо руками и беззвучно плакала, не в силах унять дрожь во всем теле. Чуть успокоившись, она приоткрыла глаза и увидела насмешливое выражение лица напротив. Нужно было найти слова, чтобы остановить его. – Послушай, я просто была в отчаянии. Я приревновала тебя. Я должна была отомстить. Да, это нечестно, грязно, но я поддалась эмоциям. Пойми меня.
– Помолчи, я не могу слушать эту ерунду, – отмахнулся Стас, прикуривая следующую сигарету. И вдруг он встрепенулся, зловеще улыбнувшись. – Не тебе, а мне придется терпеть, милая. Ты ведь знаешь, что я жду нового назначения. Повышения по службе. Для бывшего зятя Федор Сергеевич не пошевелит и пальцем, а наш развод приведет все его старания к нулю. Вряд ли он будет доволен. Да и скандалов вокруг своей фамилии он не потерпит.
Тамара не ожидала от Стаса такой реакции. Сейчас она ненавидела его за ту прагматичность, которая не покидала его даже в критические моменты. Она ненавидела себя за то, что за столько лет так и не смогла до конца просчитать этого самоуверенного красавца. Он околдовал ее своим вниманием, галантным ухаживанием, а позднее – сексуальным наслаждением, которого она не знала и получала от него сполна. Разве она могла отказаться от такого претендента на роль мужа? Она ведь каждый день смотрела в зеркало и никогда не питала иллюзий по поводу собственной внешности, обаяния.
Дубровина она хотела оставить для себя на всю жизнь. Она мечтала стать матерью его детей и видеть в его глазах настоящую любовь, возрастающую с каждым годом. Ведь он не сможет не оценить ее преданности, заботы, внимания. А она сумеет быть преданной женой, благодарной за то, что он выбрал ее. И пусть говорят злые языки, что этому красавчику нужны связи ее отца, – ей наплевать на завистников. Тамара тогда была уверена, что вокруг нее сгустилось облако неприкрытой зависти к тому счастью, которое уже было у нее в руках.
Ради того, чтобы сломить сопротивление отца, никак не желавшего отдавать дочь за Дубровина, Тамара решилась на отчаянный шаг: она наглоталась снотворных таблеток, и только случайный ранний приход отца с работы спас ее от верной гибели. Федор Сергеевич едва не получил инфаркт, обвинив себя в том, что мог лишиться единственной дочери. Не для того он растил ее без матери с пятнадцати лет. Но и видеть рядом с ней красавца Дубровина было для отца невыносимой мукой. Он трезво смотрел на вещи и при всей своей любви к дочери понимал, что главное и неоспоримое ее достоинство – он сам. Тамара унаследовала его упрямый нрав. Пришлось смириться и позволить состояться этому браку.
Время шло, и Тамара понимала, что ее выбор оказался правильным. Рядом с нею был человек, увлеченный работой, своим положением в обществе, при этом он успевал быть хорошим мужем, внимательным отцом. Он не заводил ненужных знакомств, никогда не давал повода сомневаться в своей верности. Так было до тех пор, пока однажды вечером он не сказал, что совершил благородный поступок и очень горд этим. Тамара отчетливо помнила тот год, когда первого сентября он вел некую Дашу в первый класс. Стас извинился, просил понять его. Он говорил, что спасает душу маленькой девочки, и звучало это очень пафосно, но убедительно. Тамара решила доверять до конца и отогнала коварные мысли, назойливо вертевшиеся в голове. Наверное, с тех пор все и началось. Стас не скрывал, что в его жизни появились женщина-друг и маленькая девочка – ее дочь, – проблемы которых стали его проблемами. Тамара удивленно поднимала брови, слушая, с каким восторгом он говорил об их разрешении. Он ко всему так относился – со всей душой. Поэтому у Тамары снова не возникло никаких подозрений.
Прошло достаточно много лет, чтобы ее отношение к этому вопросу изменилось. Может быть, это была подсознательная ревность: девочка стала девушкой, а внимание к ней со стороны Дубровина росло пропорционально ее возрасту. К чему это могло привести, Тамара фантазировать не хотела, но на всякий случай даже деликатно попросила сына замечать, о чем ведет отец разговоры по телефону. Федор сразу согласился, подозрительно глядя на озабоченное лицо матери. Ее огорчило, что он пошел на это легко, но, в конце концов, она сама попросила его. И чья роль менее привлекательна – вопрос. Для сохранения семьи все средства хороши – на время это стало девизом Тамары. Она не хотела видеть обратной, моральной стороны складывающейся ситуации. Услуги Федора она рассматривала как временную меру, необходимую для того, чтобы убедиться: все в порядке. Не контролировать же Стаса на работе? Да и времени на это у нее нет. Отец устроил ее на работу, о которой она давно мечтала.
Переводческое отделение, диплом англо-французского переводчика – все это долго оставалось в забвении. Замужество, рождение близнецов, семейные заботы, которые она безоговорочно взяла на себя, иногда прибегая к помощи женщин из службы услуг. Но дети выросли, и необходимость делать что-то для себя стала особенно острой. Это помогло бы заполнить пустоту, разрастающуюся по мере взросления мальчиков. Переводы, которые она брала на дом, оказались очень хорошим материальным подспорьем и помогли Тамаре снова почувствовать, что она способна выполнять на отлично не только домашнюю работу. Это воодушевило женщину. Стас тоже всем видом показывал, что ему нравится ее целеустремленность, желание работать.
