Санька, смешно надувая щеки, дул в стакан и мелкими глотками допивал чай. Он так и остался в своей кепке, несколько стесняясь, сказав, что у него грязные волосы. Татьяне хотелось пригласить его к себе домой, вымыть, накормить, но она не видела продолжения. Что делать дальше, когда хоть на некоторое время мальчик побудет в теплой домашней обстановке? Ему и ей непросто будет, когда придет пора расстаться. Ей — мучительно ждать, когда он скажет, что ему пора; ему, когда его попросят или сделают вид, что его время закончилось.
И конечно, она не подумала о том, что мальчик может оказаться наводчиком и что вскоре ее квартиру обчистят. Обычно милосердие просыпается в людях неимущих или близких к этому состоянию. Татьяна жила одна, отдельно от отца, который после смерти жены сошелся с другой женщиной. Так получилось, что их отношения если не разладились совсем, то стали натянутыми. У нее была двухкомнатная квартира, хорошая обстановка, нормальная работа с приемлемым для сегодняшнего времени окладом. Она считала себя обеспеченной, но не более, потому что лишних денег никогда не водилось.
Нет, пока она не знала, что делать с Санькой. Посоветоваться? С кем? Только со своей совестью. А та может заартачиться и сказать: «Вон их сколько, иди и жалей всех». А сердце стучало совсем по-другому.
Она все же решилась и спросила:
— Саша, а твои родители... они где?
Санька, недовольно насупив брови, завозился на стуле и вздохнул.
— Где отец — не знаю. Мамка умерла.
— А где ты живешь?
— Да зачем вам это?! Накормили — спасибо. Пойду я, — он поблагодарил женщину еще раз.
— А ты никуда не собираешься уезжать? — справилась Татьяна, вслед за мальчиком вставая из-за стола.
Он пожал плечами.
— Куда я уеду?
— Саша, ты сказал, что у тебя друг болеет. Может, ему лекарства нужны?
Мальчик хмурился все больше.
— Не люблю я, когда меня расспрашивают. В приемнике надоело слушать.
— В приемнике-распределителе?
— Вы догадливая, — съязвил Санька. — Только я всегда сбегаю оттуда, — гордо заявил он. — Дольше пяти суток никогда не задерживался.
Глаза Татьяны сказали ему: «Здорово!»
Мальчик остался доволен ее похвалой.
— Завтра встретимся? — спросила она.
— Настырная вы... Ну ладно, только последний раз. Во сколько? — спросил он.
— У меня уже записано время. — Татьяна вынула из кошелька вчерашнюю десятку. — В десять часов у выхода с рынка.
Санька покачал головой, взяв деньги, и повторил:
— Настырная вы...
6
Татьяна работала в районной поликлинике медсестрой, и вот уже три года с одним врачом-стоматологом Аксеновой Натальей Михайловной. Аксеновой в этом году исполнилось тридцать, она была только на два года старше своей медицинской сестры. Татьяна не раз бывала в гостях у Аксеновых, с интересом наблюдая, как Наталья подтрунивает над своим мужем, следователем городской прокуратуры. Но долго она не засиживалась; когда приходил с работы Дмитрий Иванович, у нее, как правило, появлялись срочные дела по дому. Хотя какие там дела одной...
Татьяна в свои двадцать восемь лет не была замужем, была как-то попытка связать свою судьбу с одним человеком, но их отношения продлились недолго. И она никогда не распространялась на эту тему.
Сегодня они работали во вторую смену. Аксенова заметила некоторую растерянность на лице медсестры и не свойственную ей нервозность в движениях.
— Что случилось, Таня? — спросила врач, отпустив пациента.
— Да так... — женщина неопределенно пожала плечами. И неожиданно добавила: — Сегодня познакомилась с молодым человеком.
— Да?.. Когда же ты успела? — Аксенова проявила явную заинтересованность и попросила очередного страждущего подождать в коридоре. Тот пробурчал, что ждет уже полтора часа, и закрыл за собой дверь с обратной стороны. — Где познакомилась?
— На рынке.
— А как он на внешность? — спросила Наталья, сделав круговое движение ладонью возле лица. — Не кавказец, случайно?
— Нет, — улыбнулась девушка. — Светловолосый, кудрявый, глаза большие, синие. Я чуть было не пригласила его к себе домой.
Татьяна внезапно замолчала, ее понесло не в ту сторону. Ей стало неловко.
— С ума сошла! — Наталья Михайловна покачала головой. — А сколько ему лет?
— Как вашей Оле, лет девять, наверное.
Врач на секунду опешила. Она не знала, как отнестись к этому странному разговору. Вполне возможно, что Татьяна разыгрывает ее, хотя раньше она этого за ней не замечала. Они давно перешли на «ты», только при пациентах и медперсонале придерживаясь определенных правил.
— Шутишь? — спросила она.
— Да нет, Наташа, серьезно.
— А ну-ка, подруга, выкладывай, — потребовала Аксенова.
— Может, примем пациента?
— Ничего, подождет. Где час, там и два.
Она слушала подругу, то и дело качая головой. В чем-то она соглашалась с Татьяной, в чем-то порицала ее.
— Слушай, — Наталья легонько хлопнула по столу, — давай вот что сделаем. У меня Ольга — дылда здоровенная, носит все только спортивное — покрой один, что на мальчиков, что на девочек. Приходи сегодня вечером, подберем твоему Саньке одежду, из обуви кое-что. У Ольги лапища здоровая, в кого она такая — не пойму. Боюсь, еще будет расти, вымахает под два метра!
В дверь кабинета настойчиво постучали, и на пороге вырос мужчина.
— Ну, вы примете меня или нет?! Два часа уже сижу!
— Проходите, — Аксенова потянулась к стопке больничных карточек. — Фамилия?
— Васильев.
— А ведь он может и не взять одежду. Судя по всему, гордый мальчишка.
— Что? — спросил пациент.
— Я не с вами разговариваю. Когда вы были у меня последний раз?
— Два дня назад.
— Таня, посмотри у себя на столе карточку Васильева.
— Я тоже об этом подумала, Наталья Михайловна. — Татьяна нашла карточку больного и передала ее врачу.
— Ага, — покивала та, открывая карточку, — помню, пульпит, временная пломба. Садитесь.
Она прошла вслед за больным, села на высокий стул и включила лампу.
— Откройте рот. Кушали сегодня?
— Е-а, — промычал пациент.
— Надо было покушать, смотрите, какое обильное слюноотделение. Ведь каждый раз предупреждаю. — Она положила вату в рот больного, включила бормашину. — Судя по твоему рассказу, гордый мальчишка. Трудная судьба, сложный характер...
