Прытков вскочил из-за стола. Он был больше напуган, чем обеспокоен.
— Послушайте, что вам здесь надо?! — вскричал он.
— А я обычно сосиски в микроволновой печи готовлю, — признался Аксенов. — Очень вкусно, когда сверху посыпаешь тертым сыром. Ты какой сыр предпочитаешь?
— Раньше «Советский», — ответил Прокопец, подходя к начальнику и заглядывая ему через плечо.
— А сейчас какой?
— "Российский".
— Справедливо... Надо было в буфете что-нибудь перехватить.
— Вы имеете в виду буфет городской прокуратуры?
— Ну да. Нашей городской прокуратуры, где мы с тобой работаем. Я — старшим следователем по особо важным делам.
— А я вашим помощником, — закончил Прокопец. — Только в буфете прокуратуры, где мы с вами работаем — вы старшим следователем, а я вашим помощником, никогда не бывает ничего вкусного. Беляши — еще куда ни шло.
— Тошнотики? Ну нет! Меня не заставишь жрать эту гадость. Интересно, на каком масле они их жарят?
— По-моему, на кукурузном.
— Я тоже так считаю. Вкус — или запах — какой-то прогорклый.
— Нужное подчеркнуть?
— Ага.
Прытков, не присаживаясь, снял трубку и стал набирать номер дежурного. На третьей цифре палец его задрожал, и капитан резко переменил решение: он шагнул к двери и взялся за ручку. Оглянулся: никто и не пытался его задерживать. Но и не выгонял.
— Самое хорошее масло — подсолнечное.
— Соевое тоже неплохо.
— Оно безвкусное. Оливковое лучше соевого.
— Но оно и дороже!
Прытков вернулся от двери к столу. Он был бледен. «Конторские» рожи незваных гостей просто пугали его, и капитан вспоминал события вчерашнего бурного вечера в компании друзей и сегодняшнего похмельного утра. Он снова предпринял попытку заговорить:
— Послушайте... Я сейчас вызову дежурного.
— Преимущество микроволновой печи в том, — наставительно продолжил Аксенов, по-прежнему обращаясь к помощнику, — что целлофановую оболочку с сосисок удаляют до того, как поместить их в печь. Лично я так делаю всегда. И пальцы не обожжешь.
— У меня нет микроволновой печи, — вздохнул Прокопец. — Я варю сосиски в кастрюле.
— У тебя кастрюля с толстым дном? — поинтересовался Аксенов, продолжая смотреть в окно.
— Нет, стойким.
— Купи с толстым. Вот, к примеру, пельмени нужно варить в кастрюле с толстым дном.
— А в чем преимущество кастрюли с толстым дном перед кастрюлей с дном обыкновенным?
— Дело в том, Петя, что в кастрюле с толстым дном вода будет кипеть даже тогда, когда ты опустишь в нее три, а то и четыре десятка пельменей. Естественно, пельмени не прилипнут ко дну и сразу начнут вариться. Этот момент очень важен — говорю тебе как старший следователь по особо важным делам.
— Наверное, кастрюли с толстым дном дорогие.
— Да, металла на них уходит больше.
— Я думаю, даже из одного дна можно сделать несколько кастрюль с обычным дном.
— Смотря какой толщины дно.
Аксенов резко повернулся к Прыткову, раскрывая перед ним удостоверение.
— Старший следователь по особо важным делам городской прокуратуры Аксенов. Вы интересовались фамилией Шепелев. Для чего? Кому вы передали полученную из 4-го отдела информацию? Для себя лично? Отвечать на вопросы быстро. Ну!
Прытков не успел подумать о том, что его достаточно грамотно сварили в кастрюле с толстым дном, его оставалось только поддеть шумовкой и вытащить. И он ответил на вопрос следователя уже не задумываясь, чисто механически:
— Для Маханова.
— Кто он? Ваш друг?
— Нет, мой начальник.
— Почему он попросил именно вас позвонить оператору отдела?
— Он торопился.
— Куда?
— В отпуск. То есть... он... у него самолет... Вылет через полчаса. В Сочи.
— Для кого ему потребовалась эта информация?
— Он не объяснил. Просто сказал, что ему должен позвонить человек и чтобы я...
— Вы уже передали эту информацию?
— Да, двадцать минут назад.
— Как представился этот человек?
— Никак. Он сказал, что хочет поговорить с Махановым, — я ответил, что Маханова нет, но он передал...
— Достаточно. — Аксенов кивнул Прокопцу. — Вызывай группу захвата. Все рейсы самолетов, вылетающих в ближайший час, отложить. Службе безопасности аэропорта и таможенникам принять все меры по задержанию Маханова... — Следователь перевел взгляд на Прыткова.
— Вячеслава Юрьевича, — подсказал посиневшими губами капитан милиции.
— ...вылетающего предположительно рейсом Новоград — Сочи. Звони.
Бросив быстрый взгляд на хозяина кабинета, Прокопец связался с дежурным по городу.
* * *
Вешая трубку, Марк хмыкнул: телефон числился за Шепелевым, но в этой квартире сейчас проживал бывший майор спецназа Кавлис. Что ж, такому человеку не грех какое-то время поработать коммерческим директором.
И подумал еще о том, что с этим вопросом он разобрался. Теперь ему осталось выяснить, кто же на самом деле его маленький пленник. Неужели тот не врал и действительно является беспризорником? Да, тут нужно хорошенько подумать, особенно о том, как действовать дальше. В запасе у Марка был лишь один вариант. Но стоит ли прибегать к нему, выяснится только после очередного допроса маленького пленника.
И тут Сергея словно прострелило. Когда вместо голоса Маханова он услышал другой, незнакомый, им овладело неясное беспокойство. Оно несколько ослабло, когда голос пояснил, что ввиду занятости Вячеслава Юрьевича ему, помощнику, поручено передать несколько слов. Эти слова сплелись в уже знакомый адрес. И вот сейчас они резанули явью: «ввиду занятости...»
«Ввиду занятости» Маханов мог перепоручить задание помощнику, а сам со спокойной совестью отправиться в аэропорт.
Это выглядело даже не проколом, а провалом. Маханов действительно подключил к этому делу помощника, не ударив палец о палец, — так как Марковцеву был продиктован адрес Николая Кавлиса. Что будет дальше, Марк мог представить с закрытыми глазами.
Он бросил взгляд на часы: если Маханов сказал правду и действительно собрался в отпуск, то находится в пути уже около десяти минут. Дорога на аэропорт частично проходила по южному шоссе. На двадцать третьем километре, оставляя справа ПГТ Мирный, широким шоссе она устремлялась на юго-восток.
Отбрасывая все «если», не попрощавшись, как всегда, с диспетчером, стремительным шагом Марк обошел приземистое здание станции и уселся за руль джипа. Теперь нельзя терять ни минуты; придется действовать одному: подключать своих боевиков было поздно. К тому же никто из них не знал Маханова в лицо.
