– Ты в котором часу сегодня освободишься?
– Не знаю. А что? Если опять позовешь в кабак, откажусь.
– Не в кабак, а в больницу.
– Зачем нам в больницу?
– Ну, я подумал, что надо навестить Диану.
– Какую еще Диану? – Клим ничего не понимал и от этого снова начинал злиться.
– Диана – это певица. Ну, та девушка, которую вы вытащили из «Блиндажа», – терпеливо объяснил Виталик.
– Ну и?
– Ну и я подумал, коль уж ты ее спас, то было бы нелишним хотя бы разочек ее проведать.
– Зачем?
Виталик пожал плечами:
– Так принято. Она же должна тебя поблагодарить.
– Не нужна мне ничья благодарность. – Клим допил кофе. – Отстань.
– Тебе не нужна, а ей, может быть, очень даже нужна. И вообще, ты теперь за нее в ответе.
– С какой это стати я за нее в ответе?! – возмутился Клим.
– Ну, ты же ее спас, значит, теперь ты за нее отвечаешь.
– А ты спас меня, значит, теперь ты тоже за меня отвечаешь? – спросил Клим ехидно.
– Да, – сказал Виталик очень серьезно. – За тебя и за Алису. Вы мне теперь, как дети.
Клим не знал, как реагировать на это диковинное заявление: злиться или смеяться? Решил не злиться, но сказал строго:
– Вот что, папаша, иди-ка, погуляй в приемной, бизнес-план свой обдумай. Об ответственности мы с тобой после селектора поговорим.
Ох, плохо он знал Виталия Топильского! Мальчишка все-таки настоял на своем, вытащил его в больницу.
Это была частная клиника, новая и, похоже, очень дорогая. Секьюрити на входе, обходительный персонал, евроремонт… Клим шел вслед за Виталиком по гулкому коридору и чувствовал себя полным идиотом из-за огромного букета цветов. На покупке этой дребедени настоял Виталик, сказал, что женщинам нравятся знаки внимания. Можно подумать, они на свидание идут! Какого черта они вообще сюда приперлись?! Людей от работы отвлекают, девчонке спокойно поболеть не дают. И вообще, с чего Виталик решили, что девочка обрадуется их приходу?!
Лона обрадовалась. Поначалу, правда, смутилась очень сильно, а потом обрадовалась. А из-за цветов так даже и расплакалась. Вот и пойми женщин!
Без яркого макияжа она выглядела совсем юной. Лет шестнадцати-семнадцати. И чувствовалось, что в этой дорогой престижной клинике ей плохо. А еще чувствовалось, что ее никто не навещает. Присутствие любящих родственников и друзей сразу бывает заметно. По фруктам, пакетам с соком, журналам, книжкам и никому не нужным, но милым сердцу безделушкам. Ничего похожего в стерильной люксовой палате не наблюдалось. И девочка Диана выглядела несчастной.
– Болит? – Клим кивнул на ее ноги.
– По ночам сильно, а днем уже можно терпеть. – Девочка вымученно улыбнулась.
– А что врачи говорят?
– Говорят, что все скоро заживет, но следы от ожогов все равно останутся. На всю жизнь. – Она расплакалась, бедная маленькая девочка, которую намного больше пугает не боль, а то, что от ожогов останутся следы.
– Может быть, можно что-то сделать? – растерянно спросил Клим. – Мне кажется, пластические операции теперь не проблема. Были бы деньги…
Договорить ему не дал Виталик, больно ткнул локтем в бок, сказал с неискренней улыбкой:
– Ну, Диана, ты поправляйся, а нам пора.
При этих словах девочка совсем сникла.
– Но мы тебя завтра обязательно навестим, – неожиданно для самого себя сказал Клим. – Ты любишь шоколад?
Она кивнула, тылом ладошки вытерла слезы.
– Все, завтра будет тебе шоколад…
– Что ты меня пинаешь?! – набросился Клим на Виталика, как только они очутились в коридоре.
– Не надо было при ней про пластические операции, – зло сказал тот.
– Почему?
– Потому что у нее на операцию нет денег.
– А у ее продюсера?
– У нее и продюсера больше нет. – Виталик развел руками. – Кому охота возиться с искалеченной девочкой, когда вокруг полно молоденьких, здоровых, а главное, на все готовых дур?! – Он невесело улыбнулся.
– Кто, в таком случае, за лечение платит? – спросил Клим.
– Я.
– Ты?!
– Жалко же девчонку. Только вот на операцию у меня, к сожалению, денег нет.
Клим кивнул, спросил после долгого молчания:
– Ты меня сюда за этим привел? Ведь правда? Ты хочешь, чтобы я ей помог?
Виталик в ответ пожал плечами – понимай, как знаешь.
– А ты пройдоха, – сказал Клим ворчливо.
– А ты не так плох, как кажешься. – Виталик улыбнулся.
Они заблудились: вместо того, чтобы выйти в холл, очутились в пустынном коридоре с двумя рядами одинаковых стеклянных дверей. У одной из дверей Клим вдруг остановился, точно за руку кто дернул. Там, за прозрачным стеклом, была палата, почти точная копия той, из которой они недавно вышли. Те же приятные глазу оливковые цвета, те же жалюзи на окнах, даже акварели на стенах были похожи. В общем, ничего особенного, если не считать мерно гудевшего аппарата для искусственного поддержания жизни. Клим сразу узнал, что это такое, он видел похожие по телевизору. А еще он узнал лежавшую на больничной койке женщину. Аппарат и женщина были связаны пластиковой пуповиной. Аппарат казался намного более живым, чем женщина.
Она мало чем походила на себя, прежнюю. Она вообще мало походила на человека. Некогда смуглая кожа стала тонкой, пергаментно-прозрачной. В черных волосах отчетливо виднелись седые пряди. Лицо, как посмертная маска. Руки мертвыми птицами лежат на белой простыне. Зинон… Вот что с ней стало. Вот что пыталась объяснить ему Алиса!
Клим прижался лбом к прохладному стеклу. Как это, наверное, страшно, когда твой самый близкий человек, и не там и не здесь! Когда с этим миром его связывает лишь хрупкая пластиковая пуповина…
– Что тебе тут нужно?! – послышался за спиной вибрирующий от ненависти голос.
Клим резко обернулся – Алиса Волкова буравила его яростным взглядом.
– Как ты посмел?! – Она оттолкнула его от двери, и откуда только сила взялась?… – Убирайся! И не смей больше сюда приходить!
– Мы навещали Диану, – вмешался Виталик.
– Диану? – Она растерянно заморгала.
– Ну да, Диану. Ты тоже пришла ее навестить?
– Я пришла навестить Зинон, а не Диану. Я вообще не… – Алиса осеклась, спросила уже спокойнее: – Диана тоже здесь?
– Да. – Виталик улыбнулся. – Она в триста пятой палате, и ей будет очень приятно, если ты к ней заглянешь.
– Да, загляну. – Алиса потерла виски, поморщилась. – Чуть позже.
