– Я уезжаю, – сказал он нейтрально. Так, чтобы дать ей понять, что инцидент исчерпан, но еще не забыт. – Когда вернусь, не знаю. Тебе нужно что-нибудь купить?
Она посмотрела удивленно, отрицательно покачала головой.
– Спина болит?
Лизавета принялась что-то торопливо строчить в своем блокнотике. Макс уже испугался, что она решила ответить на его ничего не значащий вопрос максимально полно и перечислить все имеющиеся у нее симптомы, в деталях описать свои страдания.
К счастью, его предположения не подтвердились, Лизавета написала:
«Спасибо, все хорошо. Мне ничего не нужно. Пожалуйста, разрешите мне иногда выходить с вашего компьютера в Интернет. Я быстро, это не займет много времени».
– Выходи! Какие проблемы? – великодушно разрешил Макс. – Слушай ценные указания, Лизавета. Обед можешь не готовить, я пообедаю у родителей. Так что отдыхай пока и не трогай больше Дракона.
Макс не стал звонить родителям, предупреждать о своем визите. Решил сделать им сюрприз. По дороге заехал в магазин, накупил всяких вкусностей и подарков близнецам.
Сюрприз удался: мама даже за сердце схватилась, когда его увидела.
– Привет, мам, – сказал Макс, целуя ее в щеку и принюхиваясь. Как всегда в выходной день, в квартире родителей пахло пирогами. Из кухни с газетой в руке вышел отец, из гостиной с гиканьем выскочили близнецы, повисли у Макса на шее, перебивая друг друга, стали рассказывать о своей новой компьютерной игрушке. Следом появилась сестрица Анюта – вот уж кого он не чаял увидеть, – сказала с чувством:
– Дети, где наш фотоаппарат? Нужно срочно задокументировать возвращение блудного сына!
Она отцепила от Макса одного из близнецов, чмокнула в холодную с мороза щеку:
– Ну привет, деловой! Кто в лесу сдох?
Макс усмехнулся, состроил сестрице рожу, отклеил от себя второго племянника, пожал руку отцу, спросил:
– А Вовка где?
– А Вовка тоже деловой, – отмахнулась Анюта. – Дежурство у него сегодня. Вот, мы с близнецами решили деда с бабой навестить.
– И я вот решил навестить…
– А что ж это мы на пороге-то стоим? – засуетилась мама. – Анна, накрывай на стол! Максим, иди руки мой. Голодный, небось!
– Вообще-то, я недавно поел, – Макс снял дубленку.
– Знаю я, как ты поел! Питаешься одними полуфабрикатами, – сказала мама с укором.
– Сегодня на завтрак я ел драники, – не без гордости сообщил Макс.
– Драники?! – переспросили хором мама и Анюта.
– Научился готовить? Уважаю, – одобрил отец.
– Готовить я, увы, пока не научился, но зато нашел человека, который очень хорошо с этим справляется.
– Человека? – тут же насторожилась мама.
– Женщину? – уточнила сестра. – Это твоя телевизионная выдра хорошо готовит?!
Нелюбовь Анюты к Лоре была совершенно иррациональной. Они даже ни разу не встречались, но факт оставался фактом – сестрица терпеть не могла его любимую женщину.
– Анюта, – мягко сказала мама.
– Что – Анюта? – фыркнула сестрица. – Мам, ты видела, какой у нее маникюр? Такими когтями можно человека насквозь проткнуть, а вот готовить с ними никак нельзя. Или… – Сестрица с надеждой посмотрела Макса. – Или ты наконец одумался и сменил подружку?
– Подружку я не сменил, – сказал Макс, увлекая сестру и маму в кухню. – Я завел домработницу.
– Домработницу?! – воскликнули они в унисон.
– Она достойная женщина? – спросила мама.
– Она молодая? – спросила сестрица.
Макс, изображая притворные страдания, закатил глаза:
– Два раза да. Она достойная и молодая.
– Что может молодая? – Мама скептически покачала головой.
– Насколько молодая? – уточнила сестрица.
– Это что, перекрестный допрос? – возмутился Макс. – Лучше бы я вам вообще ничего не говорил.
– Но ты уже сказал, – заключила Анюта, – так что давай, колись. Кто такая? Как зовут? Сколько ей лет? Где живет? Какие у тебя на нее виды?
– Виды?! – искренне удивился он. – Какие могут быть виды на домработницу?
– Все, давайте пить чай! – пришел ему на помощь отец. – О домработницах потом поговорите. И вообще, что за мода нынче такая дурацкая – прислугу заводить?
– Пап, это не мода, это жизненная необходимость, но говорить об этом действительно не стоит, – сказал Макс, выуживая из плетеной корзинки сдобную булочку.
Они уже пили по второй чашке чаю, когда Анюта неожиданно спросила:
– Максим, ты на машине?
Он кивнул, разговаривать с полным ртом было неудобно.
– Тогда, может, выручишь старшую сестру, свозишь на рынок? Пообносилась я совсем. Собиралась завтра Вовку просить, но он после дежурства, поспать захочет. Родители, отпустите со мной этого непутевого на пару часиков?
– Езжайте уж, – вздохнула мама, неодобрительно косясь на Максову креативную трехдневную щетину. – Сын, ты бы хоть побрился.
Макс виновато развел руками:
– Не могу, мамочка, имидж.
– Имидж, – проворчал отец, – в наше время за такой имидж и выговор можно было схлопотать.
– Так, Анюта, собирайся! – заторопился Макс. – А то, пока мы выберемся, стемнеет.
– Слушаюсь, мой генерал! – Сестрица выпорхнула из-за стола, помчалась в свою комнату переодеваться.
Как же он не любил вещевые рынки! Да он уже и забыл, что это такое, а вот благодаря сестрице Анюте вспомнил. У сестры было не так много денег, чтобы одеваться в бутиках. Зато у нее было гипертрофированное чувство собственного достоинства, и денег у младшего брата она не брала принципиально, даже в долг.
Макс с унылым видом брел вслед за Анютой вдоль торговых рядов. Иногда она надолго зависала у какой-нибудь вещички, разглядывала ее, ощупывала, разве что не обнюхивала, иногда призывала Макса «заценить товар». Товар ему по большей части не нравился. Он же креативный директор модного журнала, у него же обострено чувство прекрасного! А что прекрасного можно найти на вещевом рынке? Ну разве что вот эти смешные тапки с грустными глазами. Тапки с глазами – это, пожалуй, креативно. А у Лизаветы тапок нет, она до сих пор топает по его эксклюзивному паркету в своих нелепых полосатых носках, похожих на неправильные перчатки. И шуба у нее порвалась. Как она собирается в таком рванье на люди выходить?
– Что задумался? – послышался над ухом голос сестрицы.
– Да вот, любуюсь, – Макс с легким сожалением поставил тапки обратно на прилавок.
– Это ж не твой размерчик.
– Сам вижу, что не мой. Только это не для меня.
