– Лора, тебе не жарко? – спросил Макс жестко. Ей очень не понравился его тон.
– Жарко, – сказала она капризно, еще и каблуком притопнула. А что? Пусть не расслабляется. – Прикажи своей прислуге, чтобы воды принесла. Или сам принеси, если ее потревожить боишься.
Он повел себя некрасиво, Лора никогда не думала, что он способен на такую грубость. Вместо того чтобы помочь ей раздеться, он буквально вытряхнул ее из пальто, рявкнул:
– Сам принесу!
Легостаев скрылся в кухне, Лора сощурилась. У нее оставалось мало времени, но она уже знала, что нужно делать. Она – Лора Лайт, и никто не смеет вести себя с ней так! Они заплатят, оба…
Значит, она убогая и слабоумная и платить ей можно копейки? Как обидно и как больно…
Лиза перевела взгляд с победно улыбающейся Лоры на Легостаева. Легостаев молчал, но по его глазам было видно – все, что сказала его звездная пассия, чистая правда: и про убогую, и про слабоумную, и про копеечную зарплату. А она, дура, мучилась, не знала, как его отблагодарить, ночами не спала.
Все зря, никому ее благодарность не нужна. Что взять со слабоумной?
Это хорошо, что Легостаев вышел из комнаты, смотреть на него не было никаких сил. Даже на Лору смотреть было легче. А Лора улыбалась, широко и радостно, словно Лиза была ее лучшей подругой. Улыбалась и пятилась к стеллажу с хрустальными фигурками. А потом случилось необъяснимое – Лора взмахнула сумочкой, и эльфы, феи и русалки сияющей радугой посыпались на пол. Стеклянная полка не выдержала второго удара – теперь уже не дамской сумочкой, а локтем, – со звоном рухнула вниз, погребая под своими осколками остатки хрустального народца. А Лора, не переставая улыбаться, отошла в сторону, замерла посреди гостиной.
…Что же это?! Как же так можно?! Она же знала, что значит для Макса эта коллекция! Лиза бросилась к стеллажу, обрезая в кровь руки, попыталась спасти то, что еще можно было спасти. Поздно: у Русалочки теперь недоставало руки, а голова пузатого эльфа лежала у Лизиных ног. Хрустальные глаза смотрели в потолок грустно и обреченно. Драконьему стаду тоже досталось: Лиза видела обломанные крылья, отколотые хвосты. А в ушах ее до сих пор стоял звон – предсмертный стон хрустального народца…
– Что это? – Стон оборвался на самой высокой ноте, оставляя в голове гулкую пустоту.
Лизе вдруг захотелось зажать уши руками, чтобы не слышать этот голос, ставший вдруг хриплым-хриплым, упавший до шепота.
Рядом с ней рухнул на колени Легостаев, взял в руки голову эльфа, тихо зарычал.
– Я тебя спрашиваю – что это? – Он больно сжимал ее плечи, всматривался в ее лицо невидящим взглядом.
Лучше бы он кричал. Господи, почему он не кричит?! У него не должно быть такого лица. Такое лицо может быть только у человека, потерявшего кого-то очень близкого, может быть, самого близкого на земле.
– Наверное, твоя прислуга обиделась на то, что ты называл ее слабоумной, – в голосе Лоры слышался триумф, – я не успела ее остановить, она словно сошла с ума, стала все крушить. Макс, посмотри на ее руки.
Лиза опустила глаза – руки были в крови. Это выглядело ужасно, точно этими самыми руками она только что совершила убийство.
– Макс, она же сумасшедшая!
– Это ты?! – Легостаев встряхнул ее за плечи, рывком поставил на ноги. – Зачем? Зачем ты это сделала? Дрянь! Ты же их убила!
Наверное, нужно было оправдаться, попытаться все ему объяснить…
Ей не дали – от тяжелой, наотмашь, пощечины Лиза отлетела в сторону, больно стукнулась головой о стену, закусила губу, чтобы не закричать. Он не станет слушать. Если она откроет рот, он забьет ее до смерти. Он будет мстить за свой загубленный хрустальный народец…
– Встать! – Макс рванул ее за ворот свитера, притянул к себе. Теперь она касалась пола только кончиками пальцев, теперь ее лицо было на уровне его лица, близко-близко.
– Как ты посмела?! После всего, что я для тебя сделал, – у него был взгляд человека, готового крушить все на своем пути. Он улыбался полубезумной улыбкой. В его расширившихся зрачках Лиза видела свое отражение.
Ноги больше не касались пола, ворот свитера затрещал, дышать становилось все тяжелее…
– Макс! Ты же ее придушишь! – В голосе Лоры больше не было триумфа, теперь в нем слышалась паника.
Сознание ускользало, действительность уменьшилась до размеров Максовых зрачков. Еще чуть-чуть – и она провалится в эти черные дыры, встретится со своим отражением…
Если бы Лора не закричала, он убил бы эту дрянь. Честное слово, убил бы. Свернул бы ее тонкую цыплячью шею! Но Лора закричала, и ее крик привел Макса в чувство. Он посмотрел в расширившиеся от страха глаза Лизаветы, увидел на их дне отражение своей ярости, сделал глубокий вдох, разжал пальцы.
Она упала на пол, тяжело, как мешок с зерном. Ее свитер был порван, и из прорехи выглядывала белая кожа и бретелька лифчика. Она захлебывалась кашлем, хваталась за шею окровавленными руками, размазывала кровь по лицу.
Макс сглотнул горько-колючий ком, тыльной стороной кисти провел по небритой щеке, опустился на диван, сказал, глядя на погребальный курган из хрусталя и стекла:
– У тебя пять минут на сборы. Собирай манатки и убирайся к черту! Через пять минут я вызываю милицию.
Кажется, она хотела что-то сказать. Не сказала, лишь молча кивнула и вытерла руки о разорванный свитер. Это хорошо, что она промолчала. Если бы она попробовала с ним заговорить, он бы ее снова ударил и никакая сила на земле не смогла бы его остановить.
Макс был не в себе, она его не осуждала. Она бы тоже оплакала его потерю, если бы ей позволили. Но ей не позволили, ей дали пять минут на сборы. А у нее уже все собрано, она же готовилась уйти. Осторожно, чтобы не вымазать кровью пушистый легостаевский ковер, Лиза встала на ноги, придерживая порванный на плече свитер, прошла в ванную, вымыла руки. Умыла лицо, невесело улыбнулась своему отражению.
Уйти красиво не получилось. И оставить о себе добрую память тоже не получилось. Теперь до конца дней Легостаев будет считать ее убийцей своего хрустального народца. А у нее не будет возможности оправдаться, потому что он сказал: «У тебя пять минут на сборы».
Ей понадобилось всего три минуты, чтобы собраться, аккуратно сложить купленный Максом халат, поставить «глазастые» тапки на коврик у двери.
Наверное, это было предательством – то, что она потом сделала. Ее Дракон все понял, умоляюще взмахнул стрекозиными крыльями. И сердце его запульсировало отчаянно часто. Дракон не хотел с ней расставаться, умолял ее передумать, но она уже все решила. И дело тут даже не в том, что ей чужого не нужно, и не в обиде вовсе. Дело в том, что у Макса теперь больше никого нет, в живых остался только Дракон…
Лиза поцеловала Дракона в грустную морду, осторожно поставила на зеркальную полку. Сердце Дракона трепыхнулось в последний раз и перестало биться.
