– Олечка, ну почему ты так долго? У меня, кажется, макароны сгорели. Что теперь делать? – В глазах поблескивали слезы, готовые пролиться ручьями.
– Совсем сгореть не могли. А я и так везде пробежкой, чтобы успеть к финишу. Похоже, опоздала. – Она заглянула в кастрюлю, где все пространство занимала плотная клейкая масса грязно-серого цвета.
– Ты что, даже воду не сливала?
– Нет, – всхлипнула незадачливая стряпуха, – она куда-то вся подевалась.
– Макарон нужно было сыпать меньше, – Ольга проткнула вилкой сероватый комок, понюхала его и с опаской сунула в рот. Морщась, пожевала и с трудом проглотила. – Да уж… Ну ладно. Не все испорчено.
Ольга часть макарон вывалила в чистую кастрюлю.
– Быстро чисть картошку, очень быстро. Что с колбасой?
– Плавает в воде, – отчиталась Лариска.
– Однако, – покачала головой подруга, вылавливая разварившиеся куски колбасы и складывая их в миску. – Знаешь, Лар, если ты не приспособлена готовить пищу, зачем же было выбирать путь к сердцу именно в данном направлении. Если Краснопольский это сумеет съесть, цены ему, конечно, как будущему мужу, не будет, но вряд ли он воспылает к тебе любовью.
Она ловко разбивала яйца и тут же их старательно перемешивала. Достав из рюкзака несколько помятых плавленых сырков, начала их тереть на терке. Вслед за ними последовал чеснок. Когда она мелко резала зелень, сорванную в огороде бабки Матрены, расстроенная Лариска уже вымыла и порезала картофель. Высыпав его в воду, где варилась колбаса, Ольга скомандовала:
– Побыстрее измельчай те неаппетитные куски, которые до твоего вмешательства назывались докторской колбасой.
– Оль, не издевайся. Я же надеялась, что ты будешь рядом, а ты уехала, – шмыгнула носом Лариса. – Никому об этом не рассказывай, пожалуйста.
– Хорошо, – согласилась Ольга. – Только объясни мне, недалекой, почему в самолете ты строила глазки Илье, а кухонный подвиг посвятила Алику?
Ольга высыпала промытое пшено в кастрюлю, где уже вовсю кипел картофель, и удовлетворенно повела носом.
– Они мне оба нравятся, я еще не решила, кто больше, – объяснила почти успокоившаяся Лариса.
– Понятно. Теперь нужно зажечь духовку, чтобы наша макаронная масса превратилась в запеканку. Как у тебя с техническим мышлением, влюбчивая ты моя? – рассмеялась Ольга, принимаясь за второе блюдо. – И поставь вон тот огромный чайник на огонь.
Когда через двадцать минут уставшие, но веселые и довольные ребята вернулись в лагерь, их ждал настоящий обед.
Гордая Лариска разливала по тарелкам походный суп, а Ольга, скромно стоявшая в стороне, разрезала на порции чесночно-макаронную запеканку, присыпанную свежей зеленью и мелкорубленой колбасой. Народ поглощал пищу с нескрываемым удовольствием.
– Ай, да девчонки! Ай да, молодцы! – радовался Алик.
– Это все Лариса, я за продуктами ездила, – пояснила Ольга. – Кстати, Альберт, завтра с утра с председателем нужно встретиться.
Лариса, стоявшая поодаль, зарделась от слов подруги, но уточнять ничего не стала.
– У меня есть предложение, – с трудом оторвавшись от тарелки с супом, подал голос Илья, – давайте Ларису назначим главным поваром. У человека – талант. Зачем же ей брать в руки малярную кисть, пусть орудует половником.
Ларискина довольная физиономия вытянулась и стала менять цвет. Она на глазах зеленела от ужаса.
– Я не хочу все время с половником, – завопила она. – Я со всеми!
Ольга расхохоталась. Сквозь смех сумела произнести:
– Это было бы несправедливо. Договорились же по очереди работать на кухне, ничего менять не будем.
Первый день закончился дискотекой. Сидя на лавочке в стороне от танцующих, Ольга с тоской вспомнила последнюю поездку к Валерке. Несмотря на то что ей очень нравилось с ребятами в стройотряде, она не раз подумала о том, что, возможно, прав был Валерка, предлагавший в августе узаконить их отношения. Теперь она осознавала, что ее отказ очень сильно обидел любимого.
– Ты почему не танцуешь? – к ней подсел Альберт.
– Нет настроения, – пожала она плечами.
– Пойдем со мной, комсорг. Не отказывайся, – он потянул ее за руку.
Ольга нехотя последовала за ним, разыскивая глазами Лариску. Та лихо отплясывала в кругу рядом с Ильей. Ольга вздохнула: «Ну, хоть здесь все в порядке. Видимо, подруга определилась. Или же желудок Ильи оказался более чувствительным». От этих мыслей стало немного легче, и Ольга через некоторое время поддалась всеобщему веселью.
Дни шли за днями. Работа стройотряда быстро наладилась и уже не давала сбоев. Каждый занимался своим делом, и в то же время все были взаимозаменяемы. По вечерам Ольга сидела над газетами, готовясь к политинформациям, или же сочиняла очередной агитлисток. И еще она каждый вечер писала письма Валерию. В них было столько любви и тоски, что все они орошались слезами. Иногда она ругала себя за то, что все-таки уехала на Байкал, куда письма доходили нерегулярно и с опозданием, поэтому диалога не получилось, Ольге казалось, что она кричит в пустоту. К тому же, как это всегда бывало в стройотрядах, народ незаметно разбился по парам, и тем, кто остался в одиночестве, было не по себе. Правда, Лариска все еще не могла определиться со своими симпатиями, поэтому часто по вечерам делилась с Ольгой своими переживаниями и просила совета. Ей нравились и Илья, и Алик, поэтому она часами могла рассуждать по поводу их достоинств и недостатков, вспоминая, сколько раз за день тот или другой обратили на нее внимание, что сказали, а главное, чего не досказали, но имели в виду. Иногда эти откровения утомляли Ольгу и она стремилась уйти куда-нибудь, чтобы побыть наедине со своими мыслями.
Так случилось и в тот темный июльский вечер. Утомившиеся стройотрядовцы после позднего ужина разбрелись кто куда. Где-то слышалось бренчание гитары, кто-то слушал приемник. Все лавочки вокруг танцплощадки были заняты парочками, которые в темноте жались друг к другу и шептали слова любви.
Ольга решила пройтись по тропинке к озеру, избегая очередных признаний Лариски. Озеро было недалеко, вода в нем ледяная, и там никто не купался. В первые дни некоторые парни погеройствовали, ныряя на глазах визжащих девчонок, а потом и эти моржи-одиночки предпочли душ на территории лагеря. Идти в кромешной темноте Ольга не боялась. Она знала, что тропинка выведет ее на открытую поляну, где можно спокойно посидеть в тишине, не боясь с кем-нибудь столкнуться. Отчего-то влюбленные парочки предпочитали другой маршрут. Поляна казалась им слишком освещенной, особенно если ночь была лунной. Ольге там нравилось: свет прямо с неба, от звезд, тихо шелестели деревья, плескала вода. Посидев несколько минут, Ольга обычно уходила оттуда умиротворенной. Сегодня ей было необходимо побыть одной, еще раз подумать о Валерке.
По тропинке она шла быстро, еле касаясь земли ногами. Ни одна веточка не хрустнула. Вокруг был лес. Огромный, неприступный. Почему-то вдруг стало жутковато, захотелось побыстрее выйти на свет, пусть даже призрачно-прозрачный, лунный.
