Само собой, Марк сразу узнал его, так как неоднократно видел: на Форуме – произносящим речи, На Марсовом поле – отвечающим с возвышения на вопросы граждан, просто беседующим на площади с римлянами. Но там Сципион казался Марку как-то более… значительным, что ли… Даже выше ростом. Почти полубогом!
Совсем иной человек – земной, добродушный, доступный – прошел сейчас мимо него навстречу хозяину дома, чье искреннее гостеприимство и простосердечная радость легко разрешали недоумение: отчего Публий Сципион Африканский, славящийся своим отвращением к пирам и роскоши, с нескрываемым удовольствием посещает этот дом.
За Публием Сципионом, светло улыбаясь присутствующим, следовали его друзья: самый давний и верный – Гай Лелий, затем – молодой поэт Люцилий и философ-грек Панетий. Марк в восторге проследил глазами, как вновь пришедшие вошли в атриум и заняли свои места на ложах подле хозяина.
Гости весело переговаривались, возглашая здравицы хозяину дома и всем присутствующим. Здесь все чувствовали и вели себя совершенно свободно и непринужденно, а лицо хозяина то и дело озаряла улыбка удовольствия – удовольствия человека, желавшего и сумевшего доставить людям радость. Вино лилось рекой, и всего было вдоволь. Впрочем, как всегда в этом доме: Гней Домиций никогда не делал различий между высокородными аристократами и простой молодежью более низких сословий, если они являлись его гостями.
Марк, не сводивший глаз со своего кумира, заметил, что Публий Сципион не взял себе на блюдо ни мяса, ни дорогой рыбы, ни изысканно приготовленной птицы – лишь немного овощей, сыра и хлеба. Впрочем, бокал вина от подоспевшего с кувшином раба принял с удовольствием.
– Слушай, не таращься так откровенно! – шпионским шепотом заметил Валерий. – Обещаю, что тоже буду посматривать за их столом и обо всем примечательном сразу тебе доложу!
– Что-то я и вправду увлекся, – смутился Марк. – Но мне до смерти интересно видеть этих людей вот так запросто: за столом, за обедом, среди друзей, а не на политических дебатах Форума. Здесь они другие! Я вижу их с какой-то иной стороны!
– Доступнее, верно? Что ж, решился? Подойдешь?
– Подойду. Только момент выберу…
Пир был роскошен. Блюда подавали без остановки, меняя одно, необычное и изысканное, на другое, еще более экзотическое и неожиданное. Кифары сменились флейтами, флейты – самбукой, песни – играми и танцами, и молодежь наконец повскакала с лож, со смехом вступая в хоровод с девушками. И никто здесь не боялся ни строгого цензора, выступавшего с запретом новомодных греческих школ танцев, ни великого оратора Га я Лелия, слушать которого собирался едва ли не весь город и который не единожды попрекал золотую молодежь Рима: «Глупо и непристойно скакать, как шуты!» Видно, в доме Гнея Домиция умели так искренне веселиться и так беспечно радоваться, что никакой, даже самый шумный танец не выглядел неприличным. И теперь Сципион со своим другом Лелием улыбались и добродушно посмеивались над молодняком, не способным сдержать темперамента.
Валерий с азартом хлопал в ладоши, вторя ритмичному танцу, но не покидал Марка, приросшего к своему месту.
– Шел бы в круг, – посоветовал Марк.
– Вот еще! Оставить тебя в одиночестве?
– Почему нет? От твоих хлопков у меня уже в ушах звенит! К тому же ты заглушаешь разговор Сципиона с соседями по столу.
– А ты подслушиваешь? – съехидничал Валерий.
– Ну, получается так, – вздохнул Марк, – хотя не совсем: видишь, у них открытая беседа – почему не послушать, не поучиться? К тому же они видят меня: я не прячусь. Но если тебе, мой взыскательный друг, и это кажется неприемлемым, я прямо попрошусь к ним в слушатели. Сейчас же! Хотя, пожалуй, что сейчас – еще не время.
– Ну тебя! Я пойду танцевать, вон та девушка давно уже кивает мне!
Валерий вскочил и вошел в круг танцующих, влекомый за руку девушкой-танцовщицей в легчайшей тунике и с цветочной гирляндой на шее. В другое время Марк не преминул бы и опередить его, но сейчас он был увлечен другим и не смел покинуть свое место. В это время Гней Домиций и его знатные гости во главе с Публием Сципионом обсуждали последнее произведение Люцилия – Марк одновременно и вслушивался в разговор великих, и пытался улучить момент, чтобы приблизиться.
Вдруг позади круга танцующих раздался шум и начался галдеж. Все встрепенулись, пытаясь разобрать, что происходит, только хозяин дома спокойно сидел с лукавым выражением лица. Пляска и музыка стихли – в центр зала вошли мимы, модное развлечение на пирах. Но сейчас актеры, как видно, затевали нечто необычное, так как едва они начали свое представление, гости оживились, тут и там послышался смех.
Валерий вернулся на свое ложе и снова устроился рядом с Марком:
– Ну и дела! Этот парень ославился на весь Рим!
– О чем это ты? – Марк не вполне понимал, что происходит.
– Вот это да! И ты не в курсе? Это же давнишняя истории! Правда, ее развязка произошла совсем недавно. Да ты смотри, я потом тебе разъясню.
Мимы вытащили на середину зала чудовищных размеров пирог, выпеченный по форме какого-то города.
– В виде Карфагена, – приглушенным голосом пояснил Валерий.
Дальше вся группа актеров, с напомаженными прическами и подчеркнуто наведенными бровями, в туниках с не просто длинными, а комически спускающимися ниже ладоней рукавами, а кое-кто – в тогах, напяленных на совершенно сумасшедший лад («Ну точь-в-точь – наши модные щеголи!» – хохотнул Валерий), принялась набрасываться на этот пирог. Они суетились вокруг него, скакали, как дети, верхом на палках с игрушечными лошадиными головами, заходили то справа, то слева, грозно взмахивая над городом-пирогом своими потешными мечами и пиками, издавая яростно-задорные призывы к штурму.
Один из них, расфуфыренный задира, ударом своего шутовского оружия снес самую высокую «башню» пирога, но тут появилась новая фигура – в красной накидке. Это красное одеяние явно намекало на роль то ли консула-триумфатора, то ли цензора, то ли – на то и другое вместе. Разряженный забияка все не унимался, размахивая деревянным мечом, и победоносно оглядывался на «цензора». А «цензор», посмотрев на победителя пирога печально и строго, вдруг взял да и отнял у него деревянную лошадку.
Гости покатились со смеху. Хохотал и Сципион с друзьями. Люцилий громко аплодировал, ему вторили все присутствующие.
– Ну, понял? – Валерий утер слезы смеха.
– Прости, не вполне.
– Ну ты даешь! Ладно, слушай. Объясняю: несколько лет назад один юнец на пирушке поднес гостям пирог, испеченный по форме Карфагена, предложив «взять его штурмом». И они дружно с ним, с пирогом, разделались. Думаю, по пьяной лавочке они чувствовали себя героями! На днях же с подиума на Форуме наш новоизбранный цензор (Валерий деликатно кивнул в сторону Публия Сципиона) объявляет этому моднику решение всаднического смотра: «Продай коня!» Этот олух в крик: как же, мол, так и чем он хуже других? К нему-де придираются. Да на весь Форум: «В чем причина?!» Сципион же спокойно, как бы даже с сожалением – опять же, заметь, на весь Форум! – объясняет: «Причина – в моей зависти: ты взял Карфаген раньше меня!» Ты не представляешь, этот щеголь поверил! Ума не хватило понять, что его развратная жизнь – одни выщипанные брови и количество складок на тоге чего стоят! – вот истинная причина!
