Павленко не спеша огляделся и, увидев кресло, тяжело, с кряхтеньем опустился в него. Сейчас он вел себя не как гость, а как хозяин.
— В известном вам деле о похищении бронзовых статуэток обнаружились некоторые новые обстоятельства, которые я хотел бы с вами обсудить… — сказал он. — Может быть, вы тоже присядете? Думаю, нам так удобнее будет общаться.
Чернов, все еще стоявший посреди комнаты, пожал плечами и пошел за свой стол.
— Ну и? — спросил он. — Можно без спецэффектов, без многозначительных пауз?!
— Можно! — согласился Павленко. Он задумчиво пожевал губами, а потом повернулся к Рите, удивленно наблюдавшей за всем происходящим из своего угла. — Давайте начнем с вас. Вы не возражаете?
Девушка испуганно втянула голову в плечи, стала покрываться краской.
— Пожалуйста… — растерянно произнесла она.
— Скажите, — не отрывая от нее холодного взгляда, спросил следователь, — где вы были в субботу, до встречи со своим… э-э-э… начальником?
— Я вам уже говорила!
— Сделайте одолжение, повторите еще раз.
— В субботу вечером я была в парикмахерской! — ощетинилась Рита.
Типичная реакция женщины, когда она чувствует, что вот-вот будет уличена во лжи — из состояния глухой защиты тут же переходит в нападение.
— А когда вы ее покинули? — терпеливо задал еще один вопрос Павленко.
— Точно не помню… Прошло уже столько дней… Где-то в половине шестого.
— Странно! А обслуживавшая вас мастер утверждает, что вы ушли в половине восьмого.
— Не знаете вы Машку! — еще больше зарделась девушка, сразу сообразив, о ком идет речь. — Она всегда все путает. Сколько раз я записывалась к ней на стрижку, а потом оказывалось, что на это же время она приглашала кого-нибудь еще! У нее один ветер в голове!
— Думаю, в этот раз ей можно верить. По ее словам, отпустив вас, она сразу же пошла переодеваться, так как заканчивался рабочий день. Парикмахерская в субботу закрывается в восемь, значит, в лучшем случае, как я уже сказал, вы ушли в половине восьмого. Или вы хотите, чтобы вам устроили очную ставку? Это легко сделать.
Рита жалобно посмотрела на Федора.
— Ну хорошо! — раздраженно вмешался Чернов. — В тот день мы встретились с моей помощницей не в шесть, а в восемь. Вы удовлетворены?
— Почему же вы раньше скрывали этот факт? — изобразил недоумение Павленко.
— Чтобы избежать ваших дурацких вопросов! — Так как следователь продолжал молча смотреть на него, Федор начал выходить из себя. — Ну не знаю, почему, не знаю! Думал, так будет проще, а вы проверять ничего не станете. Сразу ляпнул, а потом уже поздно было что-то менять.
— Вы что-то ляпнули, ваша помощница неправильно называет время. Не много ли вранья?! Мы не собираемся с вами шутки шутить!
— Хорошо, убейте меня за это! Или арестуйте!
— Ну, будем мы вас арестовывать или повременим — покажет обыск.
— Какой обыск?! Вы не имеете права! — заорал Чернов, вскакивая с места.
— Еще как имею, — спокойно возразил следователь. — А вы сидите, сидите, не надо так суетиться. Вот ордер. — Он вытащил из кармана бумагу, положил ее перед Федором и уже своим людям бросил: — Приступайте!
Подручные Павленко только этого и ждали. Они немедленно принялись за дело, не пропуская ничего из находившегося в бюро. Один из них стал осматривать заваленный книгами и журналами стеллаж, занимавший всю противоположную от окон стену, а другой подошел к столу Чернова.
— Вы позволите? — вежливо попросил он.
— Может, вы еще и меня обыщете? — нехотя вставая, съязвил Федор.
— Будет видно, — флегматично ответил тот.
Оперативнику хватило пяти минут, чтобы осмотреть все ящики, а потом он направился к столу Риты. Однако в этот момент его коллега, все еще копавшийся в стеллаже, негромко, но внятно произнес:
— Есть!
Короткое слово прозвучало как разрыв бомбы. Было понятно, что он нашел не прошлогоднюю поздравительную открытку, не спрятанные на черный день пятьдесят долларов или завалявшийся окурок, а что-то относящееся к делу. Все немедленно повернулись в сторону этого человека, который стоял на стуле и держал в руках какую-то квадратную дощечку.
Павленко резко поднялся, подошел к стеллажу и взял найденную вещь. Он держал ее между двумя указательными пальцами, чтобы не стереть возможные отпечатки. В этот момент он выглядел несколько озадаченным, если не сказать — расстроенным. Складывалось впечатление, что, несмотря на напор и неприязненные высказывания, следователь надеялся, что обыск никаких результатов не даст.
— Что это?! — как-то подавленно спросил он и сам же ответил: — Это же подставка от одной из пропавших бронзовых статуэток! Я видел ее на фотографии.
Чернов тоже мгновенно узнал дощечку, покрытую темным лаком. Он столько раз рассматривал танцовщиц при подготовке своего дизайнерского проекта, что ошибиться было невозможно.
Находка пришибла его. Он явно не мог предположить такого невероятного варианта развития событий, даже в самом кошмарном сне. В свою очередь Рита сидела с открытым, в буквальном смысле этого слова, ртом.
— Как вы можете объяснить появление этого предмета в вашем офисе?! — уже на полтона выше спросил следователь. — Я весь внимание!
Он использовал кондовый оборот: «этого предмета», — словно подчеркивая наступление в их отношениях какого-то нового, официального этапа.
Федор растерянно посмотрел на Риту, потом опять на Павленко и, все еще не в силах произнести ни слова, недоуменно развел руками.
— Но вы, конечно, знаете, что это?!
— Да, — наконец выдавил Чернов и тут его прорвало: — Это какое-то недоразумение! — завопил он. — Я не крал танцовщиц! Скорей всего, подставку мне подбросили!
— Хорошо, — согласился майор, — допустим. Тогда скажите, кто это сделал?
— Не знаю!
— Вспомните, кто посещал ваше бюро после ограбления? Это не так уж сложно.
Напряженно сморщив лоб, Федор еще раз посмотрел на свою помощницу, но, в отличие от него, она еще не вышла из состояния прострации.
— После ограбления… — словно в бреду повторил он. — Да после того случая в доме Кисина я делами практически не занимался — забот мне и так хватало. И никто ко мне сюда не заезжал. Это точно. Было много каких-то встреч, но все на стороне. Рита, может, кто-то приходил без меня? Вспомни! — это прозвучало почти как мольба.
— Никто к нам после выходных не приходил. Разве что Пупко — это представитель страховой компании… Ну и вы, — посмотрела она на Павленко, — когда допрашивали меня. В смысле, расспрашивали…
— А мог кто-нибудь забраться в бюро без вашего ведома? Скажем, ночью?
