– Арина, вне зависимости от того, будешь ты с Борисом или нет, развод с Толиком – правильное решение. Его нежелание работать, вечное безделье, его шутки и, наконец, бытовое пьянство не могут не сказаться на вашем сыне, – резюмировал разговор папа.
Зазвонил мобильный, и Арина долго не могла отыскать в сумке телефон. Это был Борис. Еще утром они договорились, что Арсений заберет ее из театра, а Борис – из родительского дома, и они проведут хотя бы какое-то время вместе по дороге на Рублевку.
– Пригласи его подняться, – предложил папа.
– Вряд ли он согласится.
Борис услышал, о чем они говорили.
– Я давно хотел познакомиться с твоими родителями. Буду через час.
В доме засуетились, даже Арсений принимал участие в наведении порядка. Наконец приготовления были закончены, и брат изрек:
– Потемкин отдыхает. Теперь можно даже Екатерину Вторую звать, никто не догадается, что квартира не ремонтировалась с моего рождения.
Вместо верхнего света включили настольные лампы: полумрак должен был скрыть неухоженность старой московской квартиры.
Борис позвонил в домофон, и Арина ему открыла. Он вошел с двумя букетами цветов и двумя бутылками французского вина. Когда он передавал вино Александру Илларионовичу, стоявший рядом Арсений прокомментировал:
– Каждой твари по паре…
– У меня в машине еще есть, – улыбнулся Борис.
Он прошел по узкому коридору, так плотно увешанному оперными афишами и фотографиями, что о цвете обоев при всем желании невозможно было догадаться.
– Аида Григорьевна, – представилась мама и пригласила гостя за накрытый стол.
Борис вел себя раскованно, Арина не замечала у него и тени смущения. В самом начале семейных посиделок он произнес длинный тост, поблагодарив родителей Арины за такую замечательную дочь.
Через час беседа стала более оживленной. Борис позвонил, и шофер принес еще две бутылки вина. Было очевидно, что Аринин избранник всем понравился.
Когда они одевались в коридоре, Борис, снимая с вешалки свое пальто, за что-то зацепился, и вешалка со скрипом рухнула. В этот момент у отца зазвонил телефон, и он ушел в комнату.
Борис поднял пальто и вешалку, извинился за свою неловкость и с неотразимой улыбкой предложил:
– Могу искупить вину. У меня есть строительная фирма, я пришлю рабочих, и они очень быстро вам все отремонтируют. Мне кажется, ремонт действительно стоит сделать безотлагательно.
Аида Григорьевна растерялась:
– Спасибо, конечно, но вы напрасно беспокоитесь.
– Может быть, я нечетко выразился. Все расходы я беру на себя, вы мне только удовольствие доставите, если согласитесь.
– Я перезвоню, – сказал кому-то отец и вернулся в переднюю. – Извините, что вмешиваюсь, я краем уха услышал о вашем предложении. Спасибо огромное, но ремонт не входит в наши ближайшие планы.
– Вы меня не поняли или Арина не все вам объяснила. Я хочу сделать приятное для любимых родителей любимой женщины. Не смущайтесь. Это предложил я.
– Давайте вернемся к этому разговору в другое время, – предложил отец.
– Хорошо, только я пришлю завтра прораба, он прикинет, что здесь делать.
– Ну, если вы настаиваете… – смутилась Аида Григорьевна.
– Вы нашли правильное слово, я действительно настаиваю. До завтра, – простился он и вышел из квартиры.
Арина поторопилась за ним следом, но еще застала реплику отца, который мрачно произнес:
– Не нравится мне все это…
Застала, но не услышала: не могла услышать?
Ровно в девять утра в квартире родителей зазвонил телефон. Борис сообщил, что к ним заедет его человек прикинуть объем работ, и добавил, что прочел интервью Александра Илларионовича «Российской газете» и оно ему очень понравилось.
– Я хотел бы пригласить вас в мой офис для серьезного разговора. Разрешите прислать за вами машину. Как вы смотрите на то, чтобы приехать прямо сейчас, не откладывая?
– В принципе я свободен, – ответил отец Арины.
– Тогда выгляните в окно, вас ждет черный «Мерседес». Водителя зовут Николай.
– Не понимаю, откуда вы знали, что я соглашусь? – растерялся Александр Илларионович.
– Просто угадал. Ну, я жду вас!
Когда через несколько часов Александр Илларионович вернулся, он рассказал, что Борис предложил ему деньги на постановку, о которой он говорил в своем интервью.
В тот же день, вечером, когда Арина вышла из театра, Борис уже ждал ее за рулем черного «Порше». Она обошла автомобиль, открыла переднюю дверь, чтобы, как обычно, сесть рядом, но Борис указал ей на место за рулем:
– Это твоя машина.
Арина села за руль. Черная снаружи, машина была коричневой внутри – Борис знал, что Арине нравилось это сочетание. Крыша была стеклянной. На панели – телевизор.
– Ты говорила, что не любишь парковаться, – сказал Борис. – Тут есть камера заднего хода, так удобнее.
Арина была ошарашена подарком и испытала огромное удовольствие от этой мощной красавицы с бесшумным ходом. Наконец с Кутузовского они свернули на Рублевку.
– Ко мне?
– К тебе! – улыбнулась она.
…Когда Арина посмотрела на часы, было пять утра.
– Боже мой! – Она быстро и нервно засобиралась. – Мне пора домой, – извиняющимся тоном сказала Борису. – Можно, я на время оставлю машину у тебя?
Борис зло сверкнул глазами и ничего не ответил. Арина вновь отметила про себя, как быстро меняется его лицо, и ничуть не удивилась, когда он не вышел ее провожать.
Шофер ждал ее в «Мерседесе», и буквально через пять минут Арина была дома.
Никто не слышал, как она вошла. На кухонном столе стояла полупустая бутылка армянского коньяка. И хотя на часах было начало шестого, она решила позвонить Полине и все ей рассказать. Подруга ничуть не рассердилась на нее за ранний звонок. Извиняясь, что не может подождать до утра, Арина рассказала о визите к родителям, о подарках, о том, что не знает, как к этому относиться, что ей все это приятно, но что-то сдерживает ее, и что Борис оказался внимательным и щедрым как Санта Клаус.
Выслушав ее, Полина сказала:
– Я тебя не понимаю. Разве это нормально, когда юным и силиконовым – все, а тебе – ничего? И потом, скоро Новый год. Радуйся, это чудесный подарок!
Они еще немного поболтали, и наконец, положив трубку, Арина уснула счастливым сном.
На следующий день они с Борисом встретились как ни в чем не бывало: он заехал за ней в кафе, где Арина снова и снова обсуждала с Полиной события последних дней.
– Какая милая! Это твоя самая близкая подруга? – спросил он, когда они сели в машину.
