В ближайшую же субботу троица отправилась на озеро Балатон. Друг Золтана, много лет проработавший в фармацевтической компании, теперь вышел на пенсию и жил вместе с женой в деревне у озера, в маленьком домике с соломенной крышей. «Зимой это озеро — очень романтичное место», — подумала Мэгги, проезжая по северному берегу. Сейчас Балатон выглядел совсем не так, как далеким летом, когда его наводняли толпы отдыхающих из Восточной Германии. Теперь там никого не было, на серо-зеленой поверхности воды отражались высокие камыши, а по берегам, нахохлившись от холода, сидели водяные утки.
Они не сразу нашли дом Дьенеша — похоже, в округе было несколько деревень с одинаковыми названиями. Наконец копавшаяся в огороде соседка в красном платке и с ангельской улыбкой, будто сошедшая со страниц детской книги, показала дорогу.
Их угостили палинкой; от плиты шел вкусный запах — жена Дьенеша приготовила в их честь гуся. В маленькой кастрюльке остывала зеленоватая масса, и Мэгги поняла, что Золтан заранее проинструктировал хозяев. Когда гости собрались уходить, массу выложили в пластмассовый контейнер, и Мэгги сразу вспомнила Эсмеральду.
Друзья вновь погрузились в «фиат-пунто», на этот раз за руль села Симона — Золтан еще испытывал на себе последствия употребления сливового бренди. Мэгги вспомнила, как суров был венгерский закон к тому, кто вел машину нетрезвым; впрочем, дипломаты обладали неприкосновенностью. Полиция никогда не останавливала посольские машины со светло-голубыми номерными знаками и буквами «Ди-Ти». В посольстве шутили, что это сокращение означает delirium tremens.
[129]
Они помахали на прощание Дьенешу, его жене и маленькой старушке из сказки, которая, когда они остановились поблагодарить ее, сунула им в руки еще теплые свежие яйца. В Будапешт вернулись затемно, Симона отвезла Мэгги в гостиницу.
Наутро ее разбудил телефонный звонок.
— Наконец-то! — воскликнула Ширли, даже не пытаясь скрыть обвинительные нотки в голосе. — Я пыталась связаться с вами. Эсмеральда сообщила, вы в Будапеште.
— Да, — сонно пробормотала Мэгги, — я же говорила, что собираюсь немного попутешествовать.
— Я получила уведомление о возврате налога для Джереми и, хоть убей, не знаю, куда его переслать.
— Знаете, я скоро вернусь в Лондон. Можете переслать туда, если вам не трудно.
— И еще кое-что. На днях здесь побывал министр иностранных дел Аргентины и спрашивал о вас.
— Он, наверное, помнит Джереми в связи с событиями на Фолклендских островах. Мой муж тогда часто общался с аргентинцами…
— Нет, о Фолклендских островах речь не шла. Он сказал, что учил вас танцевать танго. По всей видимости, он был послом в Париже во время вашего пребывания там.
— Ах, тот самый посол…
— Да, судя по всему, он и есть тот самый посол, — сказала Ширли с явным намерением закончить разговор и повесила трубку.
«Боже мой», — подумала Мэгги. То одно, то другое — и вот из-за каких-то ничего не значащих мелочей она уже, вероятно, приобрела репутацию ветреной женушки. Неудивительно, что Джереми имел связи на стороне…
Раздался еще один ранний звонок — от Золтана.
— Мадам, Симона хочет, чтобы вы пришли испытать маску.
Мэгги мгновенно проснулась.
— Хорошо. Только выпью чаю, и сразу к вам.
Иногда ей начинало казаться, что желание мстить вышло из-под контроля, став некой самостоятельной сущностью, и теперь события развивались сами по себе, будто джинна выпустили из бутылки. «Очевидно, такова судьба», — подумала она, садясь в такси. Вопрос о том, как отнесся бы к сложившейся ситуации Джереми, давно перестал ее беспокоить.
Симона встретила Мэгги у порога. В ее руках была миска с зеленой пастой, из которой торчала ложка.
— Надеюсь, ты поможешь мне намазаться этой штукой, — сказала она.
— Но, Симона, зачем тебе так рисковать? — забеспокоилась Мэгги. — Давай лучше намажем лицо мне.
— Я и не собиралась мазать лицо, — захихикала Симона. — По-моему, для этой цели лучше подойдет зад!
Она легла на живот, и Мэгги осторожно нанесла на розоватые ягодицы немного пасты.
— Надо больше, — настаивала Симона. — Иначе мы не сможем составить правильное представление.
— Уверена? — уточнила Мэгги, закрывая за собой дверь спальни.
Золтан сварил на кухне кофе и принес в гостиную, где огромный пузатый диван и не менее внушительное кресло боролись за ограниченное пространство перед большим телевизором, который, по-видимому, никогда не выключали. Все уселись смотреть реалити-шоу. «Еще один атрибут обновленной Венгрии», — подумала Мэгги, опуская чашку на маленький столик. В центре столика стояла ваза с букетиком искусственных цветов, а под ней лежала вышитая салфетка. Золтан загасил окурок, три раза описав им круг по дну пепельницы.
— Ну и чем ты займешься, когда мы закончим все наши дела? — поинтересовалась Мэгги. Водитель задумчиво почесал нос длинным ногтем.
— Я подумываю о том, чтобы открыть собственный бизнес, — важно ответил он. — У меня есть друг, который торгует подержанными шинами.
Она изобразила заинтересованность:
— Подержанными шинами?
— Да, у подержанных шин в Венгрии большие перспективы…
Мэгги выпила глоточек кофе. На стене висел деревенский пейзаж — колодец с «журавлем», окруженный гусями.
— А почему бы тебе не заняться производством гусиной печенки? — спросила она.
— О нет, Боже упаси — у меня с ней связано слишком много воспоминаний… — Золтан отвернулся к окну. — Кажется, пойдет снег, — хмуро добавил он.
Вдруг в соседней комнате раздался крик.
— Li mortacci tua!
[130]
— В дверях появилась разъяренная Симона, абсолютно голая. — Снимите эту дрянь с моей задницы!
Она легла на диван, и Мэгги с Золтаном попытались аккуратно отковырнуть с ее ягодиц маску. Длинному ногтю Золтана нашлось новое применение. Бесполезно — зеленая масса прочно пристала к коже.
— Давай попробуем водой, — предложила Мэгги. Золтан сходил на кухню и вернулся с кастрюлькой теплой воды и щеткой. Как они ни старались помочь Симоне, их усилия не увенчались успехом.
— Может, кремом? — Мэгги побежала в крошечную ванную, размерами скорее напоминавшую шкаф, и стала искать среди туалетных принадлежностей что-нибудь подходящее. Обнаруженное там масло «Олэй» нанесли на пострадавшую часть тела и стали ждать, не размягчится ли жесткая застывшая корка. Симона тем временем начала выходить из себя.
— Ну и чего же вы ждете? — кричала она.
— Мне так жаль, — сказала Мэгги, — все-таки надо было самой попробовать… — Стало ясно, что отодрать этот панцирь от зада Симоны невозможно.
