– Так не первый год вместе работаем, – разводит руками Марина, – да и понимаю я: ты целый день на работе, и каждый вечер еще на камералку – конечно, тяжело.
– Так я сегодня не приду, ладно? – Эта идея, честно говоря, пришла мне только что. Не приходить сегодня на раскоп – это, конечно, малодушие и трусость, но другого выхода я пока не вижу. Сегодня переждем, а там видно будет.
– Ладно, – соглашается начальник, – отдыхай сегодня, чего уж там… – Неожиданно она, глядя куда-то поверх моей головы, говорит удивленно: – О, Лариса приехала.
Я резко оборачиваюсь. У ворот стоит женщина в светлом плаще и разговаривает с охранником. Ее что, не пускают, что ли? Нет, видимо, она у него что-то спросила, потому что он показывает ей рукой куда-то в сторону дома. Она идет к дому, а я стараюсь разглядеть ее. Из ямы видно неважно, но заметны светлые уложенные волосы, стройная фигура, изящная сумочка и легкая походка. Хорошо выглядит. Я отворачиваюсь.
– Часто она приезжает? – я стараюсь спрашивать с умеренным любопытством.
– Да нет, не часто, – пожимает плечами Марина, – пару раз была всего. Что ей здесь делать?
– Катюша, я сегодня не приду, – перевожу я разговор на другую тему, – но статистика остается за мной – завтра я все сделаю, хорошо?
– Да, Ксения Андреевна, хорошо. – Катюша сегодня как-то необыкновенно хороша и весела. – Если у меня останется время, то я сделаю и сама, а если нет, то вы…
– Договорились. Отлично выглядишь, Катенька, – не удерживаюсь я от комплимента, – прямо светишься вся: работа начальником участка идет тебе на пользу.
Она весело смеется и чуточку краснеет. Может, у нее роман какой образовался? С каким-нибудь красавчиком-землекопом? Интересно…
– Здравствуйте, – приятный женский голос заставляет поднять голову.
На краю раскопа стоит Лариса Дрозденко. Мы вежливо здороваемся в ответ. Марина, улыбаясь, говорит «привет» и выходит из ямы. Забавно, но спуститься вниз, в раскоп, она Ларисе не предложила. Туфли ее бережет или наши зачистки? Я, поговорив еще немного с Катюшей, прощаюсь. Поднимаясь по трапу и вылезая из ямы, я невольно оказываюсь рядом с остановившимися у края раскопа Мариной и Ларисой.
– Знакомьтесь, – неожиданно говорит Марина, – Ксения, это Лариса, жена нашего заказчика и моя институтская подруга. – Она улыбается. – Лариса, а это Ксения, наш лучший начальник участка.
– Очень приятно, – киваю я.
– Ксения? – Лариса явно обрадовалась. – Мне очень приятно. Я про вас так много слышала.
Интересно, это от кого?
– Вот как? – я вежливо улыбаюсь. – И что вам наговорили?
– Марина говорила, что вы – участковый от бога, – Лариса смеется, – что вам на перевоспитание отдают нерадивых землекопов. А Станислав рассказывал, как вы самоотверженно бинтуете раны.
Это ж когда было! Я незаметно вздыхаю. Приятная женщина, симпатичная, искренняя и приветливая. Я улыбаюсь, говорю какие-то необязательные приятные слова, вспоминая, кстати, как Марина ее нахваливала, и, взглянув на часы, с сожалением развожу руками: пора, дескать.
– Может, вас подвезти? – радушно предлагает Лариса. – Я на машине.
– Нет-нет, спасибо, здесь же совсем рядом. – Я улыбаюсь. – Дольше выезжать да объезжать будем. Спасибо. До свидания.
Распрощавшись, я ухожу. Н-да. Веселая история. Я медленно иду по улице. Марина была права: жена у Дрозденко и правда очень приятная женщина. Таких называют «милая». Даже придраться не к чему. Вот только очень мне интересно, а она замечает, что с ее мужем что-то происходит? Я даже не о том, что он, понимаешь ли, целуется по вечерам в каком-то полуразрушенном сарае, как мальчишка… Хотя и это тоже, скажем прямо… Я о том, что у него проблемы. Проблемы с камнем, с угрозами, с трупами. Он ей это все рассказывает? Почему-то мне кажется, что нет. И не потому, что меня гордыня заедает, что я, дескать, знаю, а она – нет. Просто она такая спокойная, тихая, домашняя какая-то – ну как ей рассказать про труп со следами медвежьей лапы? Вот она-то как раз в обморок и будет падать. Это только Ксения Андреевна, «из института благородных девиц», может знать, что убийца звонит и требует камень. И обсуждать это спокойно. И целоваться в темной камералке. А Лариса небось даже не представляет, каково это… Я вздыхаю. Милая женщина, светлая, нежная и невыразительная, как береза осенью.
– Здравствуйте, Ксения Андреевна! – слышу вдруг над самым ухом радостный вопль. – А вы на раскопе были?
Обернувшись, я вижу Максима и Сергея – моих землекопов. Они радостно улыбаются, немного смущенно глядя на меня.
– Привет, мальчики! Да, я заходила проведать наших, а мне сказали, что вы попозже приходите, – я рада видеть ребят. – Как дела, студенты?
– Да нормально все, – привычно-стандартно отвечают они. – До сессии еще далеко, – добавляет Максим.
– Понятненько, – я смеюсь, – можно развлекаться пока. Впрочем, что это я говорю? – Я шутливо качаю головой. – Вы такие молодцы, вместо того чтобы развлекаться – работаете.
Мальчишки тоже смеются.
– Уж лучше работать, чем развлекаться так, как мы тут попали один раз, – Максим смотрит на друга, усмехаясь, – правда, Серый?
Сергей смущенно бормочет что-то в ответ, я лишь разбираю слова «хватит уже издеваться» и «кто ж знал?».
– А что такое? – я с веселым любопытством смотрю на ребят. – Или это под грифом «совершенно секретно: только для детей»?
Нравятся мне такие ребята: не обижаются на шутки, не задираются и не строят из себя крутышек. На раскопе людей видно сразу. Работа тяжелая, грязная, иногда скучная. И мальчишки, которые здесь работают, вызывают у меня уважение. Они разные все: кто-то молчун, кто-то весельчак, кто-то схватывает на лету, а кто-то привыкает долго и трудно, но они все работают. Поэтому они нравятся мне все. Но те, кто работает весело, просто вызывают восхищение. Максим как раз из таких. Балагур, умница, может, чуть раскрепощен сверх меры, авторитетов для него не существует, но я таких люблю. Сергей чуть потише, но тоже неплохой мальчишка. Вот и теперь они весело смеются над «детьми».
– Конечно, секретно, но вы, Ксения Андреевна, меня, можно сказать, спасли. Можно сказать, с того света вытащили. – Максим строит серьезную мину. – Я перед вами в неоплатном долгу, поэтому все-все расскажем…
– Когда я тебя спасла? – я спрашиваю, только потом соображая, что попадаюсь на удочку этого шутника.
– А как же?! – Максим в шутливом возмущении разводит руками. – Меня, истекающего кровью, можно сказать, вытащили с поля боя, то есть из ямы, раны мои обработали…
Я смеюсь:
– Хватит, Максим. Сергей, угомони этого болтуна. Так где же вы развлекались-то?
– На маскараде.
– Где? – моему изумлению нет предела. – Какой маскарад – до Нового года еще далековато.
