— Искренне надеюсь, что не доставила вам особых неудобств, — смущенно бормотала я, поскольку помимо всего вышеперечисленного у меня с собой была еще бутылка молока, парочка кошачьих мисок и пакет с мелко нарубленным мясом.
— Нисколько, — ответил Ролло, галантно распахивая передо мной дверцу машины.
Мин, Вивьен, миссис Баттер и Вильям вышли меня проводить. Поискав взглядом Элли и не найдя ее, я расстроилась до слез. Вивьен, обняв меня, пообещала приехать меня навестить, поскольку, дескать, этот дом будет до тошноты скучным без тех скандальных интриг, которые следуют за мной по пятам всюду, где бы я ни появилась. Естественно, это было сказано в расчете на Ролло, но он возился с «дворниками» и, похоже, ничего не слышал. Вильям дал слово, что напишет для меня наш будущий садик, «как только там будет на что посмотреть». Миссис Баттер покачала головой и нежно расцеловала Ролло в обе щеки. Мин крепко обняла меня. Слова не шли у нас с языка. Я молча забралась в машину. Фредди яростно рвал корзинку своими крохотными коготками. Хэм с лаем кинулась вдогонку.
Какое-то время мы ехали молча. Потом Ролло повернулся ко мне.
— Может, дать вам носовой платок?
— Спасибо. Какая глупость — сунула свой в чемодан и забыла. — Шмыгнув носом, я горестно добавила: — Чувствую себя полной идиоткой!
— «Соленые слезы из глаз ее растопят даже камень…» Отелло, кажется.
— Да.
«Да, этот человек просто ходячий сюрприз, — в очередной раз мелькнуло у меня в голове. — Интересно, что он преподнесет мне в следующий раз?» Я даже растерялась, насколько действительный Ролло отличался от того образа, который представлялся мне после разговоров с его матерью. Вдруг в мозгу у меня что-то вспыхнуло.
— Кажется, я уже слышала это имя. Роланд Милн… Простите, это не вы автор той нашумевшей книги о Спенсере?
— Да, это я. Значит, она вам понравилась? Я польщен.
— Просто не могу поверить! Выходит, вы и есть тот самый лектор, который подхватил грипп?! Из-за того, что вашу лекцию отменили, я завернула в Сент-Хилари и нос к носу столкнулась с Мин!
— Эээ… да, действительно, мне пришлось в январе отменить пару лекций.
Минуты две я молчала, переваривая услышанное. Потом решилась наконец.
— Но… если вы читаете лекции о творчестве Спенсера, тогда почему вы вечно… о, простите, ради бога. Естественно, это не мое дело.
Возможно, у бедняги жена и дюжина детей, которых нужно кормить, одернула я себя. Хотя, кажется, миссис Баттер ни словом не упоминала, что ее драгоценный сыночек женат.
— Что — почему я тогда вечно?
— Ммм… только не обижайтесь, ладно? Но ваша матушка так всегда тревожится из-за вашего… эээ… финансового положения.
Ролло тяжело вздохнул.
— Мама переживает, потому что считает, что я занимаюсь всякой ерундой. Мой покойный отец был в своем роде библиофилом… хотя это скорее было чем-то вроде хобби. За всю свою жизнь он не проработал и дня… жил на доходы от поместья. Продавал землю… с каждым годом все больше и больше — иначе пришлось бы расстаться с лошадьми, винным погребом и библиотекой, а для него это было немыслимо. Когда он умер, имение и все остальное пошло с молотка — нужно было оплатить его долги. Мысль о том, что она осталась вдовой банкрота, едва не свела с ума бедную маму. Видите ли, в ней с молоком матери воспитано благоговейное отношение к респектабельности. Кончилось это нервным срывом, на этой почве она почти полностью облысела. «Плешивость на нервной почве» — кажется, так это называется — итог долгого, несчастливого брака. Брака по ошибке. Впрочем, после продажи всего матери досталась вполне приличная сумма — во всяком случае, достаточно для безбедного существования. А уж после того как она вышла за Стенли Баттера, ей и вовсе не о чем было волноваться. Но она так и не смогла преодолеть этот страх — слишком глубоко он засел в ней. Знаете, она ведь до сих пор считает книги дьявольским орудием.
— Бедная миссис Баттер! Она ведь трудится не разгибая спины, чтобы послать вам деньги…
— Которые я аккуратно пересылаю на ее счет. Она, бедная, никогда этого не замечает. Цифры для нее пустой звук. Сложение… вычитание… она и до своей болезни не умела считать. В школу мама ходила лет до тринадцати, кажется, а потом пошла в услужение. Мой отец был единственным наследником, продолжателем рода. Деда убили на Первой мировой. К тому времени, как маме исполнилось семнадцать и она из простой служанки дослужилась до личной горничной моей бабушки, она превратилась в писаную красавицу. Отец тогда как раз вернулся из Оксфорда. Он был сражен наповал — влюбился с первого взгляда. Я видел ее фотографии. Она действительно была очень хороша. Простите, я вас не слишком утомил?
— Господи, да я слушаю все это просто как волшебную сказку!
Ролло рассмеялся. Я невольно залюбовалась им — рубашка в бело-голубую полоску удивительно шла ему. О таких Мин обычно говорила — лакомый кусочек.
— Отец, естественно, попытался соблазнить ее, да не тут-то было. Мать уперлась и твердо стояла на своем — или брак, или ничего. Отец был пылким, влюбчивым. Короче говоря, он женился на ней. Это свело в могилу мою бабку. После ее смерти отец унаследовал все. Он спал и видел мою мать в роли владелицы замка. А у нее, бедняжки, не было ни образования, ни опыта, чтобы ее сыграть. Вы и представить себе не можете, как тяжело это было для нее. Словом, к тому времени как на свет появился я, от великой любви остались одни воспоминания, и отец снова зажил холостяцкой жизнью — заводил одну любовницу за другой, они открыто жили в нашем доме, а мы с матерью ютились в задних комнатах. Отцу и в голову не приходило дать ей развод. Да и зачем — законный наследник у него был, остальное его не волновало. Любовницы сменяли друг друга, а моя мать так боялась его, что не смела и пикнуть.
Я украдкой бросила взгляд на его лицо — в глазах его была такая горечь, что у меня защемило сердце.
— Наверное, вы не слишком любили своего отца?
— Я его ненавидел.
— Сколько вам было, когда он умер?
— Семнадцать. Это был мой последний курс в Итоне. К счастью, существовал специальный фонд, из которого оплачивалось мое обучение, так что эти деньги он не смог промотать. Отец даже не разрешал матери навещать меня, пока я учился. Впрочем, каюсь, я тоже сгорел бы со стыда, если бы она решилась приехать. Тогда я был не слишком хорошим сыном. Сколько слез она пролила из-за меня! Надеюсь, с тех пор мне хоть немного удалось загладить свою вину. Хотя очень сомневаюсь, что она когда-нибудь сможет это забыть.
— Она очень любит вас. Только волнуется, что вы никак не найдете себе постоянную работу.
Ролло рассмеялся. Мне понравился его смех — люблю, когда люди смеются от души.
— Она, бедняжка, все переживает, что я никак не устроюсь в жизни. В Баллиоле открылась вакансия младшего преподавателя, и ее предложили мне. Но кроме этого у меня есть еще кое-какие планы насчет Гарварда. Так что я пока не решил. И потом, если честно, иной раз мне кажется, что ученая карьера — не для меня. В конце концов, почему обязательно преподавать? С таким же успехом я мог бы писать триллеры или заниматься каким-нибудь другим делом.
