— Ну, и куда же нам теперь себя девать, моя итальянская подружка? — допытывалась Верити, когда влажные дни августа сменились сентябрьским бабьим летом. Но, как бы ни прижималась она щекой, как бы ни гладила в тоске идеально ровную поверхность, та не предлагала никакого решения. В половине второго ночи мерцающее сияние добилось-таки своего: Верити напилась, но чувствовала себя по-прежнему безнадежно одинокой. До чертиков одинокой, как поведала она своей наперснице. И где же, в конце концов, Маргарет? Какой прок от нее как от родственно-одинокого существа, живущего на той же улице? Никакого. Абсо-черт-лютно никакого!..
— Ты ведь согласна, Стена, что она могла бы потратить несколько дней — даже неделю, — чтобы съездить со мной куда-нибудь? Так нет же. Какое там. Завела этого треклятого любовника, понимаешь, Стена, и сами теперь развлекаются. То туда съездят, то сюда, в выходные их днем с огнем не сыщешь — бешеная активность. Или кувыркаются в постели — когда я вижу, что у них в разгар дня задернуты шторы, я же понимаю, что… Не станет ведь она одна валяться в такое время в кровати. К тому же его машина стоит у дома. А я вот познакомилась на вечере радиостанции «Четвертый канал» с этим Хэрри, и он даже показался мне вполне ничего, пока после нескольких порций бренди не признался — слишком поздно, — что он деградирующий алкоголик… Как раз то, что мне нужно. Эх, что мне на самом деле нужно, так это чтобы в жизни моей повеяло чем-нибудь свежим и живым, что помогло бы мне самой очиститься, иначе — опять все по кругу. А когда я, между прочим, сказала Маргарет, что мы могли бы с ней вместе куда-нибудь съездить, она, старая кошелка, эдак жеманно ответила, что она бы, мол, с удовольствием, но, может быть, как-нибудь потом, потому что сейчас она собирается в Ним с этим хрычом, посмотреть на творение Нормана Фостера.
[62]
Знаешь, Стена, с таким же успехом она могла бы прийти сюда и посмотреть на тебя. А что, нет? Ты ведь такая совершенная на вид и вообще… А когда я ей говорю: «Но у тебя же полно времени, чтобы предпринять что-нибудь и со мной так же, как с этим паршивым красавчиком», — у нее начинают бегать глазки и она бормочет: «Да, может быть, вполне вероятно…» Вот и весь разговор.
Верити чувствовала себя жестоко преданной.
Крепко обняв напоследок Стену, она отошла от нее и вылила в мойку газированную воду. Она была уверена — подобного рода напиток может нанести серьезный урон ее внешнему виду и, следовательно, подорвать шансы. Но — шансы на что?
— Не нужны мне никакие шансы! Единственное, что мне нужно, так это чуточку дружеского участия в трудный момент жизни. И чтобы она не смотрела на часы каждые пять минут. — Верити изобразила Стене мимику подруги, она теперь нередко развлекает ее подобным образом. — «Мне нужно бежать, мы встречаемся с Оксфордом в семь», «нужно мчаться, у нас самолет в три часа», «не могу задерживаться, сейчас придет Оксфорд»…
«Ну погоди же, — мстительно думала Верити, — все это кончится слезами». Ей только хотелось, чтобы все кончилось слезами чуть поскорее… Она пнула ногой посудомоечную машину, которую разжаловала из друзей после того, как та отказалась последовать ее пьяному требованию выполнить полоскание в ускоренном темпе и, видимо от обиды, «прослезилась» прямо на пол. От пинка ноге стало больно, это принесло некоторое облегчение.
— Представь себе, Стена, она даже в кегли играет. Нет, ну ты подумай! В ее-то возрасте! А если бы мне пойти с ними и сыграть партию на троих? Нет, разрази меня гром, не хочу! Весь вечер исполнять роль кроткой дуэньи? Подавать ей эти поганые шары? Стена, ты мне скажи, она что, впадает в детство? Следующим номером, наверное, будет участие в оргиях, а потом от нее начнет попахивать экстази.
Через полчаса, когда стало очевидным, что Стене все уже порядком надоело, Верити улеглась было в постель, но тут же вскочила, вспомнив, что ничего не ела. Она снова спустилась в кухню и сделала себе сандвич из двух окаменевших ржаных хлебцев с кунжутом и всего, что нашлось в холодильнике, а именно половинки лимона и завалявшегося пакета пищевой добавки. Каким-то уголком сознания она находила это забавным, ей пришло в голову, что, доведись человеку долго жить вот так, как она, глядишь, он интуитивно изобрел бы новые наполнители для сандвичей. Пытаясь прожевать пикантную смесь, она думала, что это могло бы послужить занятной темой для статьи «Какие начинки для сандвичей втайне предпочитают звезды театра и кино?». В некоторых аспектах, отметила Верити, мозг продолжал неплохо функционировать. К черту, лучше подумать о предстоящем Рождестве, по крайней мере на этот праздник ее пригласили в гости. Осталось каких-нибудь полтора месяца. Там может случиться много всякого. А через семь недель — Новый год. При этой мысли она разразилась горючими слезами и принялась высасывать сердцевину лимона.
Глава 2
Нужно заранее условиться, как сделать так, чтобы мы обязательно смогли поговорить по телефону на Рождество. Что ты там поделываешь? Мы здесь живем одни, общаемся только друг с другом. Собираемся кататься на лыжах.
Почему бы тебе не приехать?
* * *
Если ты решилась и не нужно думать о последствиях, короткий отрезок времени можно заполнить огромным количеством занятий. Теперь я начала понимать, почему одинокие сердца так часто ищут спутника для путешествий. Что может быть приятнее, чем возможность с кем-нибудь разделить новые впечатления и увидеть в глазах компаньона отражение собственных чувств? А уж если это еще и заканчивается в постели, притом к взаимному удовольствию, можно считать, что удалось сорвать банк. Нам, несомненно, повезло: временный союз оказался гармоничным, потому что ни одному из нас не нужно было самоутверждаться, устанавливать долгосрочные правила и опасаться откровенно высказывать свои желания. Мадрид и Прадо, Ним и творение Нормана Фостера были восхитительны. Правда, «Выходные с загадочным убийством»,
[63]
предложенные мной, и несколько дней под парусом — его предложение — успеха не имели.
Еще одно преимущество гедонистического времяпрепровождения с частыми вылазками за город состояло в том, что оставалось мало времени для серьезных разговоров по душам — да и нужды в них особой не было. Однажды я все же спросила Саймона, расскажет ли он мне когда-нибудь о своей жене. Тот лишь пожал плечами и ответил — может быть. Больше я эту тему не затрагивала. Дождись момента истины, умеряла я свое любопытство, и вероятно, однажды она всплывет сама собой. А если не всплывет? Ну что ж, в конце концов, я ведь тоже не хотела, чтобы он ворошил мои скелеты в шкафу, так что компромисс был справедливым.
Учитывая временный характер наших отношений, я не жаждала знакомства с его друзьями и родственниками. Все, что мы делали, мы делали только вдвоем, если не считать возникавшей иногда незваной гостьи — Верити. Большую часть времени мы проводили у меня дома — в его квартире паковались вещи перед кардинальной переменой в жизни. Это, судя по всему, устраивало нас обоих. Обычно мы раза два встречались на неделе и вместе проводили выходные, хотя заранее ничего не планировали. Того особого ощущения веселого театра, какое испытали в «Поместье Марстона», в Хексеме и у Джилл с Дэвидом, нам больше пережить не довелось, но все равно было хорошо.
