А если он там с Титровой? Наверняка с ней. Скажет ей про мой звонок, а та растреплется всему институту. Хотя нет, Вадим не скажет. Да наплевать, с кем он там, – главное, что он есть на свете.
Хочу его увидеть, вдруг поняла она – ужас, как хочу Прямо сейчас и немедленно. Или хотя бы услышать его голос. Вот наберу номер и услышу. Буду просто молчать и слушать, – такое счастье!
И она набрала. Минуты ожидания показались вечностью, – но вместо его голоса равнодушно прозвучало: «абонент временно недоступен, позвоните позже… абонент временно недоступен, позвоните позже…».
Недоступен! – горько подумала она, – какое страшное слово. Недоступен, неприступен. А может, деньги на счету кончились? Или заряд, – а розетки рядом нет.
Включит и увидит мой номер. И конечно, позвонит – узнать, что случилось. И что я ему скажу? Что хотела его услышать? И что он про меня подумает? Посмеется, наверно. Особенно, если он с Титровой.
Вот идиотка! – обругала она себя. Когда же я начну думать, прежде чем делать глупости? Что же предпринять?
Надо поменять номер, причем срочно. Сказать, что достали звонками какие-то болваны. Интересно, это дорого? Надо узнать.
Номер ей поменяли быстро и бесплатно. Настя сообщила его родителям и Наталье, только попросила никому не говорить, даже Никите. И поехала обратно к бабушке.
Глава 38. Лес и Питер
Все! – твердила она себе, вернувшись в поселок. – Все, все, все! Забыть его окончательно – забыть, забыть, забыть. Надо срочно куда-нибудь уехать. Сменить обстановку, набраться новых впечатлений, найти новых знакомых. Перестать ходить по кругу, возвращаясь к одному и тому же. Но куда? Может, в Муром? А что – это идея!
– Конечно, приезжай, племяшка, – загудел в трубку дядя в ответ на ее просьбу. – Вот Нина обрадуется! А то ей в лес ходить не с кем. Я – то на работе, то на рыбалке, а она до нее не охотница. Приезжай, грибов нынче – хоть косой коси. Ждем!
Поскольку цены на железнодорожные билеты сделались не по карману педагогам страны, пришлось ей проделать весь путь на автобусе. Правда, автобус до столицы оказался довольно комфортабельным, даже с биотуалетом, – поэтому добралась без особых неудобств.
Когда за окном замелькали любимые красноствольные сосны, перемежающиеся с белоствольными березами, на душе у Насти посветлело. В Муроме ее обцеловали все родственники, затем Юрий объявил, что его приятель, директор артели по лесозаготовкам, приглашает желающих пожить у него на базе, в самом что ни на есть глухом бору, – заняться сбором лисичек, которые нынче очень в цене, рестораны рвут с руками. Можно и удовольствие получить, и хорошо заработать. Настя от радости даже запрыгала. А когда узнала, что у родни появилась своя легковушка, оставленная им в наследство родственником из деревни, – горбатый «Запорожец», старенький, но вполне резвый, поскольку большую часть своей автомобильной жизни простоял в гараже, ее восторгу не было предела. Ведь дядя пообещал отвезти их с Ниной на базу, – а если хорошо заработают, то и прокатить в Питер.
Эрмитаж, – сразу подумала Настя и тут же отогнала от себя эту мысль. Нет-нет, даже и не думай. Во-первых, теперь его там не будет, во-вторых, раз решила забыть – забудь. Сбегаю в университет, узнаю новости о приеме, побегаю по музеям – и все. Ну, по Невскому прогуляюсь – все-таки я через год поеду в Питер учиться. Господи, хоть бы поступить.
Весь июль и часть августа Настя с Ниной прожили в лесу – в деревянном домике с крохотной кухонькой: там имелась даже плита, работавшая на привозном газе. Умывались под рукомойником, а за водой бегали к недалекому ручью. По вечерам комнатку освещала замечательная лампа – потрясающее устройство, изготовляемое на местном заводике. Достаточно было покрутить его рукоятку минут десять – и света хватало на полтора-два часа. Правда, в комнату устремлялись тучи мошкары, но запахи антикомариного геля не позволяли маленьким вампирам сделать свое кусачее дело, – поэтому их полчища безрезультатно кружили вокруг, злобно пища.
Грибов было много, но напасть на полянку, подобную прошлогодней, так и не довелось. И что обидно: никто из сборщиков не верил в ее существование. Пришлось Юрию привезти неопровержимое доказательство: две большие фотографии, висевшие теперь у него в комнате. На одной красовалась та полянка в первозданном виде: грибы получились великолепно, шляпка к шляпке, а в центре стояли грибники с восторженными лицами, на другой – огромная куча грибов и рядом с ней Снегиревы с полными корзинами. Сидя вокруг костра, сборщики долго рассматривали снимки, отбирая их друг у друга и потрясенно качая головами.
– Мне бабка рассказывала про такую поляну, – изрек бородатый грибник, возвращая Насте фотографии. – Мол, открывается она не всякому, а только очень чистому душой человеку. И что ожидает этого человека счастье великое – до небес. Так что жди его, дочка, вскорости, – придет оно, не сомневайся.
Настя только вздохнула. Какое там счастье? – грустно усмехнулась она, – нет никакого счастья, и не будет. Дай Бог поступить в Питере – вот и все мое счастье. Тоже, конечно, немало, – но это все. И то – если получится.
Муромский лес стал ей настоящим другом. Она полюбила часами неспешно бродить по его светлым соснякам и темноватым ельникам, – и уже совсем не боялась заблудиться. Ее острый взгляд издали подмечал золотую россыпь лисичек под невысокими елочками и безошибочно отличал бархатистую головку боровика от пожухлого листа или похожую на благородный гриб «условно съедобную» свинушку. Но больше всего она любила, лежа на пахучей подстилке из сосновых опилок, устремить взгляд вверх на проплывающие в синеве облака – и тогда вершины сосен, как верные друзья, заботливо склонялись над ней.
В ежедневных поисках грибов незаметно пролетел июль. За этот месяц Настя отдохнула, окрепла и прилично подзаработала. Ей нравились вечерние посиделки у костра и неторопливые беседы с местными жителями, подрабатывавшими в артели. Они угощали ее густым деревенским молоком с ноздреватым хлебом собственной выпечки, рассказывали разные байки и никогда не лезли в душу с расспросами. Поэтому, когда за ними приехал Юрий, ей до слез было жаль покидать гостеприимный лес. Но делать было нечего: в Питере с нетерпением ожидала их приезда Наталья, у которой горела путевка в санаторий. Ее сын уехал с друзьями в горы, поэтому она хотела оставить квартиру на родителей: боялась квартирных воров.
До Питера добрались по главной трассе неспешно и без приключений. Заждавшаяся гостей Наталья накормила всех сытным обедом и засобиралась на вокзал, – ее поезд уходил через час. Отец предложил отвезти дочь на машине, чему та очень обрадовалась: не придется тащиться с чемоданом на метро. Настя попрощалась с сестрой и отпросилась прогуляться по городу.
По Невскому она добрела до Медного всадника. Сквер рядом с ним был полон народу, слышалась разноязыкая речь, ряженые в Петра и Екатерину зазывали народ фотографироваться. Настя купила мороженое и села на скамейку. Петр вздыбил коня, давившего ядовитую гадину, пестрая толпа глазела на великую скульптуру, из недалекой Невы взлетали к небу разноцветные струи фонтанов. Настя почувствовала себя почти счастливой.
