– Ничуть. Это вы с ней тогда, месяц назад, под дождем целовались?
– Вы видели? Да, это я.
– Я тоже целовалась. С Геной.
– С другом вашего детства? Я видел. В парке. Мы мимо с Мариной шли, и он ей кулак показал, чтобы не мешала.
– Выходит, мы с вами давно знакомы заочно. Но она мне про вас ничего не рассказывала. Она вообще в последнее время как-то отдалилась. А раньше мы с ней были не разлей вода.
– Она не хотела, чтобы я вас увидел. Боялась. Представляете, какое у нее вещее сердце.
– Да. Бедная Маринка! Она вас очень любит?
– Думаю, да. Но ей придется меня разлюбить. Ничего, я же смог. Правда, теперь я понимаю, что и не любил ее по-настоящему.
– А за что вас Гена ненавидит?
– Мы с ним как-то сцепились. Он принес на наше с Мариной свидание ее тетради со стихами. Сказал, что хранил их дома, чтобы заучивать наизусть, – мол, так сильно влюблен в ее стихи.
– Они у меня лежали на лоджии. Я их записывала. Стихи у нее и вправду хорошие. Он тогда их забрал и вам отнес.
– Да я сразу понял, что он врет. И он был весь такой… шерсть дыбом. Сразу на меня окрысился. Н у, и я тоже… его не полюбил. А теперь… когда он нас вместе увидел, воображаю всю силу его ненависти. Он же знает, что я с Мариной встречался.
– Да, знает. Он вас тогда тоже видел… во дворе. Прибежал, чтобы мне сказать. Помню, я так Маринке позавидовала! Сглазила ее.
– Не упрекайте себя, Леночка. Это судьба. Нам суждено было встретиться. Мы же все время ходили рядом – и вот, наконец, встретились. Я знаю, что он вас очень давно и сильно любит. Но ему придется смириться, – я вас ему не отдам.
– Да, любит. Я ему стольким обязана. Он меня всю жизнь оберегал. Мы с ним еще в детстве договорились быть братом и сестрой. И он на правах брата до последнего времени был постоянно рядом.
– Вот пусть и остается… братом. Только оберегать вас теперь буду я. Объясните ему это.
– Попытаюсь. Только он не согласится. У него другие намерения относительно меня.
– Придется ему от них отказаться. Не поймет по-хорошему, поговорю с ним иначе.
– Дима, вы его не знаете. Он на все способен. Он вас просто уничтожит.
– Лена, вы меня тоже не знаете. Не уничтожит. Я тоже способный – на все и даже больше. Не беспокойтесь, я с ним справлюсь.
Тут Дима заметил, что она бросила взгляд на часы, и ее лицо стало озабоченным.
– Вам домой надо? – забеспокоился он.
– Да, мама должна вот-вот прийти. Она всегда просит говорить, где я. Увидит, что меня нет дома, и позвонит Гене – а он, конечно, скажет, что меня увел куда-то незнакомый тип. Она будет очень волноваться.
– Тогда пойдемте, я вас провожу. Правда, расставаться ужасно не хочется. Можно, я вам позвоню?
– Конечно. Дать вам мой телефон?
– Не надо, у меня есть.
Он довел ее до дома. Она показала ему освещенные окна своей квартиры – в них виднелся женский силуэт.
– Мама ждет. Я побегу, ладно? – Она коснулась его руки. – Позвоните мне.
– Леночка, у вас случайно нет с собой фотокарточки? Мне тяжело будет вас долго не видеть. – Он почувствовал, что у него не хватит сил покинуть этот двор. Хотелось просидеть под ее окнами до утра.
– Я сейчас вынесу.
Она убежала. В окне на пятом этаже маячила высокая фигура Гены. Дима боялся взглянуть на окна соседнего подъезда – он был уверен, что Марина тоже видит его.
Через несколько минут Лена вынесла фотокарточку. На ней она была запечатлена в голубом платье с букетом колокольчиков в руках. Такая же красивая, как в жизни.
– Позвони мне. – Она пожала ему руку и убежала.
Он еще немного постоял, глядя на ее окно в надежде, что она догадается подойти к нему. И она подошла. Помахала ему рукой: мол, не надо стоять, иди домой. Тогда он с трудом повернулся и побрел со двора, преодолевая сильное желание вернуться.
За пределами ее двора стало легче, будто его притягательное действие ослабло, как в законе всемирного тяготения. И тут в его мозгу сформировалась замечательная идея. Он понесся со всех ног домой, и, на его счастье, мама оказалась дома.
– Ну, как было на телевидении? – встретила она сына. – Когда тебя на экране увидим?
– Мама, я влюбился! – не слыша ее вопроса, заорал он с порога. – Я влюбился по уши совершенно безумно! На всю жизнь! Теперь все зависит от тебя. Мне срочно нужна твоя помощь.
– Я очень рада за тебя, сынок. Она прелестная девушка. Но к чему такие эмоции? Что-то случилось?
– Случилось, случилось! И ты должна мне помочь.
– Конечно, я все для тебя сделаю, сынок. Не надо так переживать. Что произошло? Мариночка ребенка ждет?
– Какая Мариночка? При чем здесь Мариночка? Как тебе такое в голову взбрело?
– Я думала… что у вас уже далеко зашло. Не понимаю.
– Ничего такого у меня с ней не было! – нетерпеливо закричал он. А сам подумал: «О, потекший нос, какое великое тебе спасибо! Как вовремя ты захотел чихнуть».
– Дима, ты хочешь сказать – это не Марина? – У Натальи Николаевны подкосились ноги, и она попыталась сесть – но стул оказался далеко, и ей пришлось прислониться к стенке. Видя, что мать сейчас упадет, Дима подскочил и пододвинул к ней стул.
– Мамочка, тебе плохо? Может, валокордин?
– Да, накапай немножко.
Морщась, она выпила горькое лекарство и подождала, прислушиваясь к себе.
– Кажется, прошло. Н у, сынок, ты даешь! Значит, речь идет не о Марине? Ты что, уже в другую влюбился? И давно?
– Сегодня. Два часа назад.
– Постой, ты не заболел? Дай, я тебе лоб пощупаю.
– Мама, какое заболел! Я влюблен, безумно влюблен! Это такая девушка! Ты себе не представляешь!
– Дима, как так можно? Такое непостоянство! Вчера ты любил Марину, в любви ей объяснялся. Тоже, небось, клялся, что на всю жизнь. Не думала я, что ты такой легкомысленный.
– Мама, я ошибался! Господи, ну как тебе объяснить? Можно подумать, что ты никогда не ошибалась.
– Ошибалась, конечно, но не до такой же степени. Кто хоть она – эта девушка? Где ты с ней познакомился?
– В Марининой школе. Я прибежал туда сказать Марине, что ей надо на телестудию. И увидел ее. Она сидела у окна и глядела на небо. А потом перевела взгляд на меня. И я погиб.
– Дима, ты спятил. Завтра проснешься и поймешь, что все это чепуха. Мариночка тебе настоящий друг. И девушка чудесная. Любит тебя. Чего тебе еще надо?
– Мама, ты ничего не поняла! Нет никакой Мариночки и никого другого! Есть только она, она одна! И я не могу без нее жить! Понимаешь?! – Он чуть не заплакал.
