— Да, пап, привет.
— Привет. Как дела?
— Не знаю.
— Валера, ты трезвый?
— Да, папа, я трезвый.
— У тебя все в порядке?
— Да, папа, у меня все в порядке.
— С кем ты?
— Да, все в порядке.
Пауза.
— Ты скоро? — Не знаю.
— Ладно, если что — позвони. Подожди, мама что-то хочет сказать.
— Не надо, пап. Пока.
Валера еще успел услышать первую реплику мамы, но положил трубку. Убрал телефон в карман. Огляделся по сторонам. Больше звонков не было. Почему мама не стала перезванивать? Да не важно.
Он набрал номер Кристины. Та ответила, но связь прервалась. Валера отключил телефон, сунул в карман. Чтобы никто не звонил. Никто! Когда он обещал вернуть мотоцикл? Через час? Два? Валера вставил ключ, повернул его в замке зажигания. Мотоцикл сверкнул фарой. Еще одной. Третьей. Еще. Еще… Все равно сейчас все растворится… Валера потуже натянул шапку и перчатки, надавил на газ. Он ехал прямо. Нужно было направо или налево? Или назад? А это запрещающий знак? Запрещен въезд? Поворот? Одностороннее движение? Встречная полоса? Какое это имеет значение? Жизнь есть сон. Резкий визг тормозов заставил Валеру обернуться. Он не сбавил скорость на повороте, мотоцикл круто наклонило влево… Потом был ослепляющий свет дальних фар встречной машины, деревянное ограждение на тротуаре, скрежет и мягкий сугроб прямо в лицо.
Он поднялся почти сразу. Неприятно жгло левую скулу, шапка валялась в снегу, на губах остался снег. Мотоцикл лежал в стороне. Целый или нет — темно, не разобрать.
«Да пошли все на…! Ненавижу!» Валера пошел в сторону бульвара, сел на заснеженную скамью. На соседней лавочке сидели парень с девушкой и целовались. Чуть дальше — компания мужчин и женщин жгли бенгальские огни, смеялись и пили пиво.
«Идиоты, кретины!»
Валера только сейчас начал понимать, что буквально минуту назад все могло раствориться для него навсегда. Губы, руки, даже ноги дрожали, хотелось спать. К черту мотоцикл! К черту Новый год! Нет никакого Нового года!!! Ни черта нет!
Валера лег на скамью и заставил себя заснуть. Но было слишком холодно. Встал. Который час? Достал мобильный. Отключен. Когда он его выключил? Может, вернуться? Может, Жанна все равно не заснула больше? Может, вернуться? Вот так прямо ввалиться без разрешения (что это за студенческое «можно войти?») и сказать, так же настойчиво: «Я пришел. Давай пить коньяк». Или еще что-нибудь сказать. Но главное — сказать.
Валера включил телефон. Да что так долго загружается записная книжка! Позвонил приятелю, у которого брал мотоцикл. «Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Димке. Тот ответил.
— Можешь приехать?
— Не, лучше ты.
— Ясно.
Позвонил еще одному приятелю. Тот лыка не вяжет. Другой сказал, что связь отвратительная, ничего не слышно, он сейчас перезвонит на домашний.
— Какой домашний? Я не дома!
И далее в том же духе…
Валера осмотрелся и двинулся по направлению к площади. Он зашел в первый же открытый бар. На оставшиеся деньги заказал «В-52» и водки. Впервые в жизни он пробовал водку! Но надо же когда-то начинать. Он выпил одно за другим, залпом. Еще водки. Денег не осталось ни копейки. Вышел на улицу. Вернулся на бульвар. На скамью. На ту же.
Телефон тихо коротко запищал — садится батарейка. Ну и пускай.
— Алло?
— Валера? Тебе звонили Люба и Павел, просили перезвонить.
— Хорошо.
— Ты где?
— Пап, Кристину позови.
— Они с мамой вышли на улицу, мы идем в биллиард играть. Если хочешь, приходи.
— Пап, ты за руль можешь сесть?
— Могу, а что случилось?
— Пап, во сколько метро откроется?
— Валер, что у тебя с голосом? Ты где?
— Пап, во сколько метро откроется?
— Валер, ты пьян? Ты с кем?
— Пап, во сколько…
— Валера!
— А мотоцикл… тут где-то…
— Что? Валера, что с тобой?
— Пап, ты за руль можешь сесть?
Какие-то отдельные реплики… Прочитать табличку на доме… на любом… не так быстро… Славянский бульвар… нет, Солянский… Или еще какой-то бульвар. Бульвар. Китайгородский, вот как… Джинсы… Магазин такой… М — буква светится, красным светится… Фразы, темный дисплей телефона… Снег, снег… Потом, почти сразу — опять фразы, руки… Мотоцикл надо не забыть… Ты можешь сесть за руль… Кран, вода… Джинсы…
Валера проснулся от тошноты и головной боли. За окном было темно. Хотелось пить. Очень хотелось пить. Он накинул на себя первую подвернувшуюся под руку рубашку, вышел на кухню. Мама и сестра оживленно беседовали, доедая вчерашние салаты и допивая шампанское. Валера молча достал стакан, налил сок. Томатный. Выпил, налил еще.
— Сколько времени? — спросил он, наливая третий стакан сока. Но пить резко расхотелось. Пришлось поставить стакан на стол.
— «Спокойной ночи, малыши!» скоро начнется. Поторопись, а то пропустишь, — сострила Кристина.
— Ой-ой, смешно, — состроил ей рожу Валера.
— Что будешь: селедку под шубой или крабовый салат? — предложила мама.
— Я терпеть не могу селедку под шубой и крабовый салат. — Валера сел на табурет. Его тошнило, и хотелось спать. — А грейпфрут остался?
— М-гм, десять килограммов.
— Не смешно, тупая.
— Так. Может, хватит? Торт будешь? — спросила Анжелика Витальевна.
— Не буду я ничего. Мам, дай чего-нибудь от головы.
— Да у тебя ее и так нет.
— Ой, Кристин, заткнись, а! Задолбала уже, честное слово! Мне никто не звонил?
— Кто-то звонил, но не представился, — ответила мама.
— А папа где?
— На балконе по телефону треплется.
— Чья б корова…
— Хватит, я сказала! — повторила Анжелика Витальевна. — Вы что, не можете нормально разговаривать?!
— Да, с ней поговоришь. Ой, ладно, я спать пошел.
— Только что проснулся.
— Ну и что, тебе какое дело?
— Хватит! — крикнула Анжелика. — В самом деле!
Валера встал, вернулся в комнату. Интересно, они знают, что он ездил не с пацанами тусить, а к Жанне? Лучше, чтоб не знали.
Валера лег под одеяло, включил телевизор. По всем каналам, как на заказ, — песни, песни, песни. С таким же успехом можно было включить радио.
— С добрым утром. — В комнату вошел папа, закрыл за собой дверь. — Как ты себя чувствуешь?
