Пора было ехать в издательство, отложить поездку не могла, сама же напросилась. Для быстроты поехала на такси, но не тут-то было, машина попала в пробку. Редактор встретила меня с улыбкой, стала расспрашивать о здоровье, о пребывании в больнице, но, заметив, что я буквально ерзаю от нетерпения, перешла к самой сути. Предложение действительно оказалось заманчивым, и в другое время я бы прыгала от радости. Необходимо было подписать договор с двумя авторами, неизвестно, сколько времени это займет, поэтому я подумала с минуту и отказалась. Редактор обиженно поджала губы и сказала, что никакой другой работы у них для меня нет и неизвестно, когда будет. Я понимала ее обиду: она припасла для любимой литобработчицы интересную работу, а я с ходу отказываюсь. Но поскольку на уме у меня были более важные вещи, то я только пожала плечами. Увидев, что и это не подействовало и я собираюсь в самом деле уходить, она предложила компромисс: они пока все обсудят с авторами, а я подключусь на последней стадии. Я задумалась.
— Сколько времени это займет? День, два? Больше двух дней я ждать не могу.
Брови редакторши поползли вверх: так я себя с ней никогда не вела. Но, посмотрев мне в глаза, она осторожно пошутила:
— Что, вопрос жизни и смерти?
— Да, и в гораздо большей степени, чем вы думаете.
— Хорошо. Два дня — обещаю. Все-таки эта рукопись словно для вас написана.
Дома я была в три часа. Пообедала, телефон молчал. Звонок раздался только в начале шестого, когда я уже решила, что по телефону Саша звонить не собирается, а собирается снова прийти сюда, и уж тогда я его точно впущу. Я больше не хотела, не могла ждать, время воровало мою любовь! Я сняла трубку, это был он. Несколько вежливых фраз для начала: о делах, о здоровье, голос его звучал как-то глухо, или я просто отвыкла? Потом он сказал, что сейчас ко мне подъедет, я категорически отказалась, он стал настаивать, угрожать — весь обычный его набор. Поскольку я держалась как оловянный солдатик, он предложил такой вариант: квартира его знакомых, и эти знакомые тоже там будут. И опять все пошло по кругу — мой отказ, его уговоры и угрозы. Потом он замолчал, устал, должно быть. После длительной паузы осведомился: каков же будет мой вариант? Я предложила ему завтра днем, в обеденное время, встретиться в каком-нибудь кафе, можно по его выбору. Он слегка засопел и недовольным голосом напомнил мне, чем закончилась наша встреча именно в кафе. Я молчала. Деться ему было некуда, и, поворчав еще немного, он все же согласился. Кафе он выбрал сам, я там никогда не была, но добираться до него было несложно, время тоже подходящее — час дня, так что никаких подвохов я не ждала. Уже попрощавшись с ним и положив трубку, я подумала, что стоит ли так трепать себе нервы из-за разговора, который, можно быть заранее в этом уверенной, ничего не даст? Лучше было бы и вовсе не встречаться, и не говорить с ним. Но потом, остыв немного, поняла, что это было бы не совсем справедливо по отношению к Саше, что ни говори, но есть и моя доля вины в том, что наши отношения зашли туда, куда совсем не должны были заходить. И хотя делить нам нечего, общего у нас ничего нет, даже воспоминания о произошедшем, я полагаю, у нас с ним разные, все же встретиться надо, чтобы поставить эту пресловутую точку над «i». И забыть, забыть о том, что мы были когда-то знакомы!
В кафе мы оказались единственными посетителями. Я даже головой повертела, чтобы убедиться в этом невероятном факте, но так и есть — только мы с Сашей. Какой-то мужчина в жутко грязном халате, который когда-то, возможно, был белым, поставил на стол перед нами две тарелки с рубленым бифштексом и жареной картошкой, две тарелки поменьше с капустным салатом и два стакана с чем-то, отдаленно напоминающим сок. Хлеба почему-то вообще не дал. Пока он получал от Саши деньги, платить надо было вперед, и, как мне показалось, немалую сумму, я все гадала: кем бы он мог быть — поваром, официантом или кассиром? Но кто бы он ни был, подучив деньги, таинственный мужчина тотчас же ушел в подсобку и плотно закрыл за собой дверь. Я огляделась — помещение донельзя запущенное и унылое, как Саша мог выбрать такой хлев, у меня просто в голове не укладывалось, мне назло, что ли? Не выдержав, я спросила у него:
— Почему здесь никого нет?
Не дождавшись ответа, я встала со стула, собираясь уйти. Не хватало мне еще тайн мадридского двора! Саша нехотя проговорил.
— Они завтра закрываются на ремонт и сегодня уже никого не обслуживают. Я снял помещение на час.
— Все равно не понимаю, почему тебе захотелось именно сюда? Это же сарай, хлев для скота. Неужели в другом месте было бы хуже?
Помня о наставлениях Володи, я старалась держать себя в руках, но вид этих унылых стен, заляпанного пола и липких столов поневоле вызывал во мне какую-то дрожь, и я говорила более эмоционально, чем следовало.
— Ты правда не понимаешь? Я хотел хоть немного побыть с тобой наедине, ведь другой возможности ты не даешь. Неужели ты не помнишь, как хорошо нам было вдвоем? Только ты и я… А теперь ты почему-то избегаешь меня. Боишься, да? Даже здесь.
— Нет, здесь я не боюсь, в случае чего сразу закричу и ударю тебя стулом по голове.
— Не верю, Женя, не верю! Ты не сможешь меня ударить. Кто угодно, но только не ты!
— Еще как смогу. Стыдно признаться, но если придется, то сделаю это с удовольствием. Но мы ведь не для того с тобой встретились, чтобы говорить о такой ерунде? Что ты хочешь, Саша? Что ты на самом деле от меня хочешь?!
Саша опустил глаза, подумал немного и вдруг занялся бифштексом. Ах, ну да, ведь у него же обед. Я не мешала ему, но сама есть не стала, эта еда вызывала у меня брезгливость. Попробовала отпить соку, но и он мне не понравился! Наконец Саша отодвинул от себя пустые тарелки, покосился на мои нетронутые, вздохнул, но ничего не сказал. Я сидела, от нечего делать вертела вилку в руках, терпеливо ждала. Саша откашлялся, я подняла на него глаза, и сердце мое немного екнуло. Занятая осмотром помещения и поражаясь необычности обстановки нашей встречи, я не разглядела его как следует. Сейчас дневной свет падал на его лицо, и было отчетливо видно, что он похудел, глаза запали, и вообще, выглядел Саша неважно. Ну уж в этом-то я точно не виновата, подумала я и, чтобы совсем подавить неуместное сейчас чувство жалости, спросила:
— Как поживает Таня?
— Таня?! — Казалось, что он безмерно удивлен моим простым и вполне естественным вопросом, но быстро справился с собой. — Хорошо. Впрочем, она уехала. Я отправил ее обратно в Ульяновск.
— Вот как? Отчего же, вы опять с ней поссорились? Саша недовольно нахмурил брови и сердито скривил рот.
— Да нет, с чего нам ссориться? Просто она ждет ребенка, а в таком состоянии мало хорошего мотаться по чужим квартирам, пусть сидит дома.
— У вас будет ребенок? Это здорово, я поздравляю тебя, а когда свадьба, теперь уж, наверно, скоро?
— Через две недели, но не здесь, конечно, там, в Ульяновске. Ну и довольно об этом. Я вообще не понимаю, почему тебя интересует Таня. Я совсем не собирался говорить с тобой о ней. Хочу поговорить совсем о другом: о тебе, о нас.
