— Так нам всем будет спокойнее, — заявила Сиси.
— Черт знает что такое! — кипела Джессика, расхаживая взад-вперед.
Сиси наклонилась и прошептала на ухо Мэри-Энн:
— Не обращай внимания. Джессика любит все держать под контролем. А когда не получается, это ее раздражает.
— Не расстраивайся. — Лидия протянула Мэри-Энн бумажный носовой платок. — В меня однажды стреляли. Через пару дней придешь в себя. Оказаться на волоске от смерти — большой шок.
— Стреляли? — переспросила Мэри-Энн.
— Расскажу в другой раз. Обещаю. — Лидия оглядела Мэри-Энн и улыбнулась Сиси.
— Ну, прическа и макияж в порядке. Теперь тебе надо выпить, — сказала Сиси.
— Я хочу домой.
— Управляющий звонит моему водителю, но тот приедет минут через двадцать, не раньше. Играет в покер с дружками где-то в Западном Голливуде. Я говорила ему, что буду здесь всю ночь. Так что, пока он едет, пойдем в зал и выпьем. Ручаюсь, тебе станет лучше.
— Но я в таком виде… — Мэри-Энн взглянула на себя в зеркало и осеклась. Потому что вид у нее был… сногсшибательный.
Сиси наклонилась и положила руку ей на плечо.
— В начале своей карьеры мне приходилось гримироваться и причесываться самой. Я знаю пару хитростей. Пойдем-ка выпьем.
— А вот и наша уцелевшая крошка! — возликовал Займар, обнимая Мэри-Энн. — Значит, остаешься?
Мэри-Энн улыбнулась. Прежде она встречалась с ним всего дважды, но с тех пор, как он вернулся с Бали, они разговаривали по телефону по пять раз в день, обсуждая персонажей и пометки к сценарию. На следующей неделе они будут видеться на съемках каждый день. Он был остряк, весельчак, шалопай и нравился ей. Мэри-Энн подозревала, что Займар положил глаз на Лидию, но Лидия, казалось, этого не замечала.
— Водку с тоником для дамы, тоника поменьше, — сказал Займар одному из официантов. — Знаешь, меня однажды сбил грузовик.
— И ты выжил? — У Мэри-Энн снова защипало глаза.
— Расскажу в другой раз. — Займар сжал ей руку. — Ну, все в сборе. По крайней мере «важные птицы». — Займар с Мэри-Энн обернулись и оглядели гостей.
У противоположной стены стоял Брэдфорд Мэдисон. Мэри-Энн старалась не пялиться. Отпрыск «звездного» отца и шикарной европейской супермодели, Брэдфорд принадлежал к «сливкам» Голливуда и представлял в нем третье поколение клана Мэдисонов. Займар перехватил взгляд Мэри-Энн.
— Это Брэдфорд, — ухмыляясь, сказал он. — Вы знакомы?
— Нет, — промямлила Мэри-Энн, глядя на актера, точно загипнотизированная.
— Эй, Лид, не будь жадиной! — крикнул Займар. — Парнишка не знаком с нашей сценаристкой. Тащи его сюда!
Брэдфорд не спеша направился к Мэри-Энн, за ним следовала Лидия. Боже, как он был красив! Роскошные зубы. Роскошная улыбка. Роскошные темные волосы и шоколадно-карие глаза. Мэри-Энн чувствовала, что у нее подкашиваются ноги. Такого «звездного шока» она не испытывала с тех пор, как познакомилась с Селестой.
— Брэдфорд Мэдисон, познакомься с дамой, которая вложила слова в твои уста. Мэри-Энн Майерс, — представил ее Займар.
— Мэри-Энн? Красивое имя. Так звали мою первую школьную любовь.
У Мэри-Энн отнялся язык. Она понимала, что молчать нельзя, но не знала, что сказать, а если бы даже придумала что-нибудь умное, то и тогда не смогла бы произнести ни слова. Мэри-Энн пялилась на Брэдфорда во все глаза, а неловкая пауза все затягивалась.
— Ну и о чем вы болтали? — поинтересовался Займар, приходя ей на выручку.
— Похоже, у Брэдфорда появилась новая игрушка, — с улыбкой сказала Лидия.
— Да, видишь ли, я всегда мечтал о такой. А когда увидел эту красавицу в идеальном состоянии, я просто обязан был ее купить. И цена оказалась подходящей. Старик, как она летает!
— Да ну? Не знал, что ты пилотируешь. Я тоже когда-то увлекался, пока не попал в аварию в девяносто седьмом. С тех пор решил: пусть меня возят профессионалы.
— Нет, старик, у меня новая потрясающая тачка. — Лицо Брэдфорда озарила улыбка. — Тебе нравится «Смоки и Бандит»? — обратился он к Мэри-Энн. — Ты здорово пишешь и наверняка его видела. Там тип на «транс-эм» дает такого жару! Я купил точную копию. Она влетела мне…
Мэри-Энн не слышала слов. В ушах нарастал шум. Свет мерк, и все плыло перед глазами. Ее знобило, она валилась, валилась на бок…
— Мэри-Энн! — долетел до нее крик Селесты.
Голова у Мэри-Энн раскалывалась от боли. Язык распух и прилип к нёбу. «Неужели я так много выпила?» Она с трудом пошевелилась и ощутила боль в правом боку. Потом приоткрыла глаза и поискала взглядом будильник, который обычно стоял на ночном столике. Будильника не было. И комната точно была не ее. Казалось, она очнулась в другой жизни: где она? На окнах темно-синие бархатные шторы, пол выложен нежно-розовой мраморной плиткой. Как она очутилась в гостиничном номере? Мэри-Энн огляделась. И откуда в гостинице кардиограф и капельница? И почему она подсоединена к ним? Абсолютно сбитая с толку, теряясь в догадках, она посмотрела в дальний тонущий в полумраке угол комнаты. Там на плюшевом диванчике, прижавшись друг к другу, лежали Займар с Лидией. Мэри-Энн поморгала, вглядываясь в темноту. Голова режиссера была запрокинута, рот полуоткрыт: он храпел. На плече Займара покоилась голова Лидии, ее черные волосы разметались по его груди.
«Откуда они взялись в моем номере?» Мэри-Энн напрягала свою хмельную голову, когда дверь в комнату распахнулась.
— Проснулась, — услышала она чей-то шепот, а затем прозвучало тихое «бип-бип».
— Привет! — сказала Джессика, направляясь к ее постели и бросая в сумочку мобильник.
— А где… — Мэри-Энн попробовала сесть.
— Э нет, не надо. С тобой все в порядке. Ты в «Кедрах». — Джессика положила руку ей на плечо.
В «Кедрах»?
— В клинике? — пролепетала Мэри-Энн. Распухший язык почти не шевелился.
— Ты потеряла сознание в «Кой».
Мэри-Энн закрыла глаза. В голове кружились обрывки воспоминаний.
— Сколько времени? — произнесла она с трудом.
— Около полуночи. — Джессика осторожно присела на кровать. — Врач говорит, с тобой все будет отлично. Легкое сотрясение после первого падения, а во второй раз он тебя поймал. — Джессика указала на похрапывающего Займара и, убирая прядь волос с лица Мэри-Энн, спросила: — Как самочувствие?
— Точно с похмелья, — прошептала Мэри-Энн, с трудом размыкая запекшиеся губы. — Пить хочется.
Джессика встала, налила воды из стоявшего на ночном столике хрустального графина и поднесла стакан к ее губам.
— Пей маленькими глотками, — сказала она.
Вода была прохладной и смягчила сухость во рту.
