— Ты мне зубы не заговаривай! Туалеты, краны… Где ты ее искать будешь?! — трубно взревел обиженным слоном Николай. — Собираешься всю Россию объехать?! Из конца в конец? А деньги? А время? Да и кочуют они непрерывно, эти твои возлюбленные цыгане, у них жизнь без границ. Может, она давно в Румынии, Катерина эта твоя чернокосая. Ей все равно, где не мыться и где наркотики продавать, усвоил? Что же я тебе объяснять все это должен, взрослому человеку?! Ты лучше дай в газету такое объявление о знакомстве: «Молодой привлекательный садист, пишущий стихи, ищет мазохистку для совместной жизни». Как много девушек хороших, но тянет чаще на плохих…
Сева спокойно зажег свет — уже темнело — и сел в кресло, где сразу стал едва заметен: маленький, коротконогий и короткорукий.
— Ты почему редко зажигаешь люстру?
— А чего зря электричество переводить? Мне как-то не в кайф лишние деньги отдавать Чубайсу.
Сева усмехнулся:
— Знаешь, я прихожу к выводу, что очень большие люди — имею в виду и рост, и объем сразу — часто плохо кончают. Например, упоминаемый Рабле легендарный капитан Понтинэ по прозвищу Бернский Бык, который отличался огромным ростом и толщиной и ездил верхом на орудии. Он погиб в битве, когда разгромили швейцарцев. Оно и понятно: в таких легко попасть, а мелочь пузатая — разбежится, пригнет голову, затаится и спасется. А вот тебе еще одна трагическая история огромного человека. Петр Первый увидел в Европе в цирках такого же Бернского Быка. Его там показывали любопытствующей публике. И решил наш император вывезти бугая в Россию и вывести породу громадных людей, подыскав ему такую же женщину.
— Нашел? — справился младший брат.
— А как же! Расстарался… И поженил их… Но у них дети не рождались. И тогда он…
Николай деловито закончил фразу:
— Его расстрелял.
— Кроме шуток, ты почти угадал. Петр из него чучело сделал.
— Ну, закономерно… Хотя и жестоко.
— Да Петр — он диктатор тот еще был, страшный человек. Кстати, и Маяковский, по сути — Бернский Бык, тоже плохо кончил. Я тут пообщался кое с кем… Мне рассказали, где поближе к Москве стоят таборы. Сначала я их все обойду, там, глядишь, кто-нибудь про Катю подскажет. Это не вопрос.
— Да никакая она не Катя! — махнул рукой Николай. — И описать ее сложно — косы у многих, красные юбки — тем более. Какие у нее достопримечательности? Особые приметы?
Сева задумался.
— Вот то-то и оно! Никаких! — торжествующе подытожил Николай. — Как ее отыскать? И потом, Всеволод… Ну, допустим, ты ее найдешь… А дальше что? Настоящее всегда чревато будущим, усвоил? Кроме того, безумные надежды всегда рождают малодушие.
— Про «дальше» я не думал, — честно признался Сева и логично добавил: — Сначала найти надо.
— Вообще я с уважением отношусь ко всякого рода отклонениям от здравого смысла, тем более к твоим, — ухмыльнулся Николай. — Но должны ведь быть и границы допустимого… Хотя чем смехотворнее ошибки, которые совершает человек, тем больше вероятность, что он никого не предаст и не перехитрит. Не сумеет.
— Ошибки, ошибки… — проворчал Сева. — Давай сварим кофе…
— Опять?! Ненавижу я его, этот кофе! Да на что она тебе сдалась, твоя Катя?! — вновь заревел матрешкиных дел мастер, словно бык, оказавшийся перед тореадором.
Сева не ответил.
Он действительно в последнее время, всю весну и лето, общался исключительно с цыганами.
Особенно много их толклось возле Киевского вокзала. Там часто бегал один цыганенок — в джемпере каком-то, а снизу до пояса — совершенно голый. И его пол Сева сначала определить не мог — ребенок все время прыгал к нему попой, не поворачиваясь будто специально.
Сева ждал, что цыганки, по обыкновению, обратят на него внимание, но промахнулся. Как раз, когда ему остро требовалось поговорить с ними, они его словно не замечали. А сам Сева заговорить с ними стеснялся. И грустно побрел через мост к «Смоленской».
На мосту подскочил бойкий цыганенок лет семи и принялся выклянчивать деньги. Две молодые цыганки наблюдали с другой стороны. Сева дал мальчику немного мелочи и опять ждал, что женщины подойдут, но они не подошли. А мальчишка бодро поскакал за другими прохожими.
В подземном переходе на полу спал совершенно голый цыганенок лет двух. Цыгане, цыгане, кругом одни цыгане…
— Вот, и ничего им не делается! — возмущенно сказала немолодая женщина рядом. — Ничем не хворают, как заговоренные! Зато наши дети чуть что — насморк! Едва дунуло — кашель! У меня внук без конца болеет, дочка только и сидит на бюллетене.
— А может, и правда заговоренные, — отозвалась другая, помоложе.
Рядом с ребенком, поджав под себя ноги, сидела худая простоволосая цыганка. Вроде даже и милостыни не просила, и на гадание не набивалась — просто впаялась в пол и терпеливо ждала, пока проснется набегавшийся ребенок. Тоже дремала. Странная какая-то… Или наркоты насосалась? Все они, как говорил Николай… Многое он говорил правильно, только жил наперекосяк, а оттого его истины истинами не казались.
Сева постоял немного в стороне, помялся… Потом осмелился и сделал несколько шагов к цыганке:
— Вы извините…
Она подняла на него хмурые вопросительные глаза.
— Я ищу одну женщину… Цыганку… Ее Катей зовут… — несмело продолжал Сева.
— Ну и ищи себе! — Цыганка зевнула и вновь опустила острые ресницы, не желая разговаривать дальше.
Да и что в нем для нее, в этом пустом разговоре?
— Мне очень нужно ее найти… — безнадежно повторил Сева.
— Иди своей дорогой! — неласково отозвалась цыганка.
Сева последовал ее совету. Но когда он уже ступил на лестницу, цыганка внезапно взметнулась с пола и бросилась за ним. Ребенок по-прежнему безмятежно спал на кафельной плитке.
— Ты если милицию на нас наведешь, плохо тебе будет! — зашипела она Севе прямо в лицо, обдавая горячим и несвежим дыханием.
Сева сразу вспомнил дурацкую рекламу «Рондо». И подумал, насколько разными могут быть синонимы по своей лексической и эмоциональной наполненности. Можно сказать, как любят утонченно выражаться в рекламе: «У нее несвежее дыхание». А можно о том же самом сказать иначе: «У нее изо рта воняет, как будто ей туда на…» И сам устыдился своих мыслей.
— Мы тебя не трогали, и ты нас не трожь! — вопила цыганка, размахивая руками.
— Да вы не поняли… — начал Сева.
— Все я поняла! — крикнула цыганка. — Все! Навести на нас хочешь! Катю ищешь! Какую Катю?!
Сева вздохнул и пошел дальше. На него посматривали прохожие, а один мужчина сказал:
— Никогда с этими пестрыми бабами не разговаривайте! Обходите их за версту. У них тут табор неподалеку.
— Табор? А где?
