Бертил решил, что только жена из России принесет ему долгожданный душевный покой. Почему он уверился в этом, моряк не знал.
Один лишь Свен, по-настоящему привязанный к отцу, отнесся к его намерению одобрительно и с полным пониманием. Разбирая очередную стопку писем, он шепнул:
— Па, я бы тоже хотел найти жену в России… Ты поедешь туда… Помоги мне!
У старшего сына не складывалась семейная жизнь. Все шведки одинаковы. Берт очень сочувствовал ему, поэтому согласно кивнул.
— Конечно, сынок, найдем там и мне, и тебе!
Хуан тут же захохотал. Он пошел целиком в свою испанскую родню.
— Если только раньше оба не сойдете с ума от такого количества писем! И я с вами заодно! Па, а ты скоро собираешься в Россию? Возьмешь меня с собой?
— Дай мне сначала выбрать, — рассеянно отозвался Берт. — Их действительно слишком много, ты прав… А мужчина, как правило, консервативен в выборе женщин…
— Ну, это не про тебя! — весело заявил Хуан. — Да и зачем тут выбирать? Вот эта! Остальные отправь назад! Или выброси! Действуй, па! Хотя ты, как джентльмен, должен быть на высоте: поэтому нам втроем придется все эти мордашки снова заклеивать в конверты. — Хуан держал в руке фотографию. — Посмотри, па, по-моему, такая жена тебе как раз подойдет.
Берт и Свен глянули на протянутую Хуаном фотографию: любительскую, черно-белую, довольно бедную. Очевидно, невеста не слишком обеспечена. Большинство снимков было цветных, ярких, отличного качества. Но с этой темноватой фотографии на Бертила глянула милая, немного скуластая, курносая женщина с застенчивой улыбкой… Она показалась Берту слишком незащищенной, чересчур слабой, и искал он как раз худенькую, темноглазую, кудрявую… Младший сын был абсолютно прав: как он угадал? Ведь не случайно ему попала в руки именно эта фотография…
Бертил быстро пробежал глазами письмо. Действительно странно… Как раз об этой русской журналистке писал ему Джон Лоуренс… Он ее где-то встретил. И она все-таки выполнила свое обещание.
Свен осторожно взял у брата конверт с адресом и листок бумаги, крупно исписанный по-английски. И снова внимательно взглянул на фотографию. Он ничего не сказал, но по выражению его лица Берт прекрасно понял: его младший ребенок, хохотун и пустомеля, выпалил единственную правду. Попал в цель.
Невеста найдена…
Позвонила Кончита и заворковала в трубку обычную чепуху, пересыпая слова смешками. Берт мгновенно уловил главное: Кончиту одолели девушки Хуана, и она очень просит, чтобы он пореже бывал у отца и побольше — дома. Иначе Кончита не сегодня-завтра умрет от девичьих пронзительных голосков в телефонной трубке.
На самом деле Кончита страшно гордилась сыном и радовалась бесконечности звонков и назойливости женского внимания. Все это очень грело ее материнское сердце. Глядя на сына, Кончита всегда удовлетворенно констатировала:
— Наше произведение!..
Хотя произведение было скорее ее личное, чем общее. Хуан удивительно походил на мать — черноволосый, смуглый, со звездной ночью в глазах, верткий, ловкий, говорливый… Отличные детали. Но слишком непростое соединение…
Он ничем не напоминал спокойного светло-рыжего отца. Если только худой узкокостной фигурой…
Да, оба сына выросли на него непохожими, и Бертил иногда печалился, глядя на них. Давно сбылась заветная мечта Эллен. Только непонятно, почему оба сына всегда так рвались к своему па… Ну, со Свеном несколько яснее: родители разошлись в какой-то неведомой для него космической дали, и он слишком давно и серьезно воспринимал родителей по отдельности и рассматривал каждого поодиночке. Кроме того, Свен был предельно выдержан и отлично воспитан: очевидная неотрицаемая заслуга Эллен. Но вот Хуан…
— Телефонный народ по тебе просто истосковался, трезвонят без перерыва и совершенно замучили мать, — сообщил Бертил младшему ребенку. — Откуда у тебя столько знакомых девушек? По-моему, даже если каждый день знакомиться на улицах, подобного количества не наскрести… Или это названивают одни и те же? Тогда почему они так рвутся поговорить с тобой и увидеть тебя? Откуда этакое нетерпение?
Хуан, услышав о муках матери, по обыкновению захохотал, заявил, что он любит девочек и не всем же быть столь терпеливыми, как его отец, и отбыл домой спасать Кончиту от девичьей настырности. А Берт со Свеном сели отправлять ответы. Одним — вежливый отказ, другим — любезное предложение писать. И той скуластенькой в том числе.
Мама Берта своего отношения к намерению единственного сына никак не выражала. Только однажды мимоходом, вскользь заметила:
— Ты хочешь снова переписать свою жизнь… Очарованная душа… Я надеюсь, ты все-таки больше никуда не уедешь из Стокгольма.
— Ну, разумеется, — ласково отозвался Берт. — Я уже не так молод, чтобы продолжать бродить по свету без угла без двора. Обоснуюсь здесь надолго, наверное, теперь навсегда. Только съезжу напоследок ненадолго в Россию… Я там еще никогда не был. А переписать жизнь заново невозможно, ма. Я просто хочу начать ее вновь, в который раз. Начинать можно сколько угодно. Вот заканчивать приходится лишь единожды. Попробую в очередной раз попасть в тему… И вообще, по-моему, я — человек второй половины жизни.
Свен и Хуан продолжали преданно помогать отцу в обработке писем. Теперь их стало значительно меньше, жить было легче… Некоторых претенденток на сердце и руку военного моряка сыновья иногда отвергали тотчас, со всей допустимой решительностью.
— Нет, эта не годится! — вдруг громко заявлял Свен. — Трое детей, непонятная профессия — культуролог, и очень плохие зубы!
— Ну, зубы — это поправимо, — смеялся Хуан. — Только вот па придется раскошелиться на хорошего протезиста. А вот эта слишком худая! Какой-то мусорный, помойный экземпляр. Такая тебе не подойдет абсолютно точно!
— Почему? — слабо сопротивлялся Берт. — Я как раз люблю худых…
— Да-а? Ну, ты даешь! — в изумлении дружно, хором пропели оба сына. — А как же наши матери?..
И растопырили свои еще по-детски любопытные ушки в ожидании ответа.
Бертил на секунду смешался: сыновья были абсолютно правы — у них крупномасштабные матери. А он действительно любил худых женщин и выбирал именно таких. Но ему удивительно не везло…
Эллен в молодости напоминала столбик, а Кончита вообще выглядела как законченная дистрофичка. Дефекты своей фигуры она умело скрывала пышными юбками, складками и оборками, так что многие даже не догадывались, какое тощенькое создание прячется под этими яркими и впечатляющими одеждами. Кончита, несмотря на испанскую звонкость и громкость, была очень неглупая женщина и хорошо понимала, что свои недостатки нужно знать куда лучше, чем достоинства. И добивалась удивительного эффекта, превращаясь в сувенирное подарочное издание.
— Извращенный вкус, — каждый раз спокойно, но со вздохом констатировала мама Берта, познакомившись с очередной костлявой избранницей сына.
