— Прости-прощай не получится! Даже не надейся! И не рассчитывай на мое внезапное исчезновение! Это слишком примитивно для меня. Я жду тебя на вокзале в семь нуль-нуль. Там, где раньше. Попрошу не опаздывать! Долго ждать холодно! Я могу простудиться. Так что пожалей бедного Вовку. Целую твой задранный кверху нос! Зачем тебе такой? Он тебе не по характеру. Ошибка природы.
И он отключился.
Маня положила трубку и уперлась лбом в стол. Она вообще безнадежная ошибка природы… Неудача, а вовсе не чудо, как считала бабушка. Что ей делать дальше? Как себя вести? Она попала в тупик, устроенный ей заботливой маменькой, или, быть может, в лабиринт, где необходимо найти существующий выход. Но где он? В чем? И нужно ли посвящать Вовку в эту тайну? Нет, конечно, нет… А почему нет? Она же сама хотела всех поставить в известность… Но тогда… тогда будет нельзя, невозможно… А Маша хотела сохранить эту возможность… "Только рядом с ним я чувствовала себя настоящей женщиной…" Неведомый ей отец, ее брат и единственно необходимый человек слились воедино, стали одним образом… Да неужели здесь еще что-нибудь неясно? Неужели еще нужно о чем-то думать?.. Но если об этом не думать… Пустить все на самотек… Так далеко можно зайти…
Ну, а собственно, почему нельзя спать с братом? Когда-то это считалось вполне естественным: на кузинах сплошь и рядом женились… Детей у них с Вовкой все равно не будет, уже двое есть, хватит… Тогда чего она так боится? Все будет хорошо, даже если все будет плохо…
Маша содрогнулась от ужаса. И это она, Маня, так думает?! Она так размышляет?! Спокойно, трезво, словно действительно в ее поступках нет ничего предосудительного… Грехи наши тяжкие… И, главное, сознательные, взвешенные, обдуманные… Господи, прости…
Нет, нужно позвонить и сказать Володе… Она никакая ему не кузина… Она почти родная сестра… Ну, единокровная… Разница невелика…
Маша снова взялась за трубку.
Что сказать? Правду?.. Только не это… Тогда он поймет, что она, все зная… Нет, это невозможно… А что же тогда?..
Она попала в тупик. Неужели из него нет никакого выхода?!
Вместо Вовки Маша позвонила отцу. Или как там его теперь называть…
— Папа… — с трудом сказала Маня, — мне очень нужно с тобой посоветоваться… Срочно! Это очень важно. Я сейчас приеду… Ты не слишком занят?
Отец согласился. Бедный, несчастный, обманутый матерью отец… Назовем его по-прежнему.
Маша отперла дверь и удивилась, увидев на вешалке женское пальто. Из кухни вышла незнакомая, очень полная, приветливая женщина с оранжевыми волосами и засияла, как люстра Большого театра.
— Вот ты какая! — сказала толстуха. — Папа часто о тебе рассказывал. И фотографии у нас есть. А все-таки в жизни мы все выглядим несколько иначе.
Да, подумала Маша, еще один фокус и сюрприз! Как богата жизнь на подарки! И в жизни действительно все выглядит несколько иначе…
Медленно двигаясь на толстых ногах, женщина-апельсин подошла к Маше, словно собираясь осмотреть ее самым внимательным образом.
— Раздевайся, Машенька, и проходи! — ласково проворковала она. — Меня зовут Вера Аркадьевна. Паша, ты где там? Дочка пришла!
Отец выглянул из-за двери.
— Прости, зачитался! Мы ждали тебя к обеду.
Маша в полной растерянности раздраженно перебалтывала ложкой в тарелке суп. Какой может быть теперь разговор с отцом? Откуда взялась эта толстуха? Конечно, отцу тоскливо в одиночестве, кто-то должен ему готовить, стирать, а главное — кто-то должен с ним разговаривать и его слушать… Без этого очень трудно жить. Все правильно… Отсюда и апельсиновая леди…
Казалось, что в квартире отца все неуловимо изменилось, хотя старые вещи стояли на своих привычных местах: те же самые кресла, стенка, письменный стол… Но к ним уже осторожно прикоснулась заботливая ласковая женская рука, и дом почувствовал и отразил эту нежность.
Новая пассия отца мягко взглянула на Машу.
— Ты поешь, а потом поговоришь с отцом, как собиралась. Я вам мешать не буду.
Отец хмыкнул. Какая у него чистая и отглаженная рубашка… Инна Иванна так никогда не старалась…
— Марья, если не хочешь есть, так и скажи! Чего зря добро переводить! Тебя вечно бабушка с ложки кормила, вот ты и выросла малоежкой. Котлеты будешь?
Маша опустила голову, и в тарелку капнула слеза.
— Тогда все! Обед финишировал! — объявил отец. — Вера, убери, пожалуйста, а мы пойдем в маленькую комнату.
Полная дама торопливо кивнула.
Отец посадил понурую Машу напротив себя и задумчиво ее осмотрел.
— Надеюсь, никто не заболел?
Маня отрицательно покачала головой.
— Значит, у тебя новый скандал с матерью по поводу твоего шведского кавалера? — предположил отец. — Как продвигается роман? Я не могу здесь ничем повлиять на мать — она страшно упертая мадам и помешанная на квасном патриотизме. Впрочем, я тоже не сторонник твоего отъезда. Но ты давно взрослая и сама вправе решать, где и с кем тебе жить.
Где и с кем ей жить…
Маня взглянула на отца удивленно: оказывается, она напрочь успела забыть за эти последние дни о своем зарубежном женихе… Хотя не так давно отправила ему очередное письмо. Ваша Маша… Даже со своими фотографиями в купальнике. Бертил просил.
— Нет, швед ни при чем, — сказала Маня. — И я никуда не собираюсь уезжать. И никогда не собиралась. Я… — она запнулась. — Я не знаю, как тебе сказать… Это касается мамы… И тебя… В общем, нас всех троих…
Отец начал раздражаться.
— Что касается? Ты в состоянии объясняться немного вразумительнее? Я пока ничего не понимаю. И очень не люблю загадок и детективов. Это не мой жанр. Кстати, у твоей матери еще не закончился климакс? С ней вообще стало невозможно разговаривать — сплошные истерики. Скажи мне, когда у нее пройдет переходный возраст. Тогда я как-нибудь заеду.
Маша окончательно запуталась, смешалась, вспомнила, как мать почему-то перебирала свои бедные платьишки, готовясь к приезду бывшего мужа, и подумала, что совершенно напрасно поехала к так называемому отцу. Уж его-то вмешивать сюда совсем ни к чему.
— Ну, так что? — продолжал он. — Ты родишь какую-нибудь путную мысль, в конце концов, или нет? Какой новостью ты меня собиралась осчастливить?
— Я узнала, что ты не мой отец! — внезапно, против воли, выпалила Маша и похолодела.
Сорвалось… Она не собиралась этого говорить — передумала…
Отец вздохнул и посмотрел в сторону.
— Вот оно в чем дело… Подумаешь, открытие! И давно тебе настучали?.. Небось, твоя любимая бабушка! Кто же еще… Твоя мать думала, что ты так и проживешь жизнь, ничего не зная… Глупо!.. Но ее никогда нельзя ни в чем убедить. Она уверена, что я тоже ни о чем не догадался… Я всегда это знал. Инна не умеет обманывать, хотя всегда за это радостно берется.
