Зато очень бывало стыдно, когда домой приходили одноклассники, — а они нередко наведывались к Нине, — а бабушка не могла всех накормить, в семье была на счету каждая ложка супа, и усаживала за стол только Нину и Женьку.
Нина краснела, терялась, отказывалась от еды… Бабушка сердилась.
Но вот в тот безмятежный день, после разговора с Надеждой… Нина впервые задумалась, искоса поглядывая на Борьку, чувствующего себя центром Вселенной в окружении сразу пяти девиц. Что-то лепетала Маргаритка, насмешничала Марианна, безмолвно шествовала Дуся… И вертелась флюгерочком на ветру Женька…
И Нине впервые почудилось что-то неестественное в этой идиллической картинке. Она постаралась мгновенно отбросить ненужную и досадную, саднившую, как порезанный палец, мысль.
— Марихуана — стерва, но красотка, и за это ей невольно прощаешь ее стервозность, — как-то взялся анализировать Борька. Они с приятелями стояли за школой, по очереди прикладываясь к бутылке коньяка. — Дуся иногда тоже ведет себя вызывающе, но и на нее не обижаешься в силу того, что в ней пусть не красота, но сексуальный драйв есть. А вот Комариха пробует вести себя как стерва, подражая Марихуане, а в ней при этом — ни красоты, ни драйва. Вот это уже совершенно непереносимо, полный ужас!..
За Маргариткой он ухлестывал точно так же, как за остальными. И там ему перепало гораздо раньше, чем у других, о чем Нина даже не подозревала. Влюбленная Ритка сразу согласилась на все. Безрассудный закон любви…
Ленька старательно разлил коньяк в бумажные стаканчики. И тут из-за угла школы вынырнула ушлая и проворная Марихуана.
— Алкашня! — крикнула она и презрительно скривилась.
— Воображала стервозная! — не остался в долгу Ленька. — А сама ты что пьешь?
— Кровь! — выпалила она не задумавшись и захохотала, изгибаясь всем телом.
— Интересное кино… — пробормотал Ленька.
Когда она исчезла, Филипп начал задумчиво загибать пальцы.
— Марихуана худая?
— О да! — закивал Ленька.
— Нервная?
— Пожалуй…
— Красивая?
— Не-е… — И Ленька хитро покосился на Акселевича.
— Мерзкая?
— Да, что-то такое в ней есть определенно… Дама — шок и трепет. И пронырлива до крайности.
— Лахудроватая?
— Немного… — Филипп аккуратно причесался. — Такое впечатление, что на свете есть две Марианны Дородновы. Двойники. Одну неделю она — откровенный вампир. Другую — нормальная приветливая девушка, даже простодушная и наивная. И фишка в том, что это регулярно и четко чередуется: неделя так — неделя этак. Будто под влиянием какого-то цикла.
— Все просто! — хмыкнул Олег. — Цикл этот — просто месячный!
— А, ну видишь, все равно — у вампирши Марианны все на крови завязано! — подытожил Ленька. — И когда Марианна накрашенная — она смотрится стервой, а когда не накрашенная — гопницей.
— Ценители… — лениво проворчал Борька.
— Она вообще истеричка! — заявил Олег. — Как начала тут недавно биться на уроке о стул, да выгибаться дугой, да хохотать и визжать… Надежда перепугалась до смерти. А ты, Боб, конечно, в это время гулял с очередной своей девкой.
Акселевич частенько прогуливал литературу.
— Одно из двух: она либо перепила, либо недопила свою обычную дозу крови, — деловито подвел итог Филипп и вытащил сигару.
— Вопрос можно? Сколько она стоит? — лениво спросил Борис.
— Полтинник.
— Имя?
— Чье — мое?!
— При чем тут твое, неотесанный! — хмыкнул Борька. — Назови имя сигары, как там ее у тебя зовут…
Глава 12
В тот выпускной, последний школьный год, памятный всем, совершенно потерявший всякие тормоза и сорвавшийся с катушек Борька ухлестывал за всеми подряд.
Маргаритка Комарова стала его первой жертвой. Это из одноклассниц. О романах Акселевича на стороне не знали даже его приятели.
Был начальный период, когда толстая Маргаритка откровенно заигрывала с Борисом и обижалась почти до слез, что он к ее чарам оставался холоден и равнодушен. Ленька, Филя и Олег потешались.
Но однажды на очередном поэтическом вечере Борька, возле которого, конечно, пристроилась верная Маргаритка, лениво провел ладонью по ее брюкам.
— Бархат?
— Да. — Маргаритка затихла. — И ты… ты мог бы еще погладить. Мне вообще-то приятно…
— Так, опять началось! — ткнул в бок Филиппа Олег. — Смотри, как наша Комариха выкомаривает! Вроде Марихуаны готова пить чужую кровь.
— Гладить бесплатно? — лениво спросил Борька.
Маргаритка насупилась, покраснела, демонстративно достала кошелек, извлекла из него двадцать рублей и с вызовом протянула Борьке.
— Этого хватит?
Он задумчиво посмотрел на десятки.
— Не терячая девочка. Но неотесанная. Я ведь не о деньгах. Ты бы мне цветочек какой подарила!
Маргаритка вздохнула и деньги убрала. Сидящая с другой стороны Нина вспомнила, как Женька когда-то писала сочинение на деревенскую тему. И насочиняла там от души… Корова у Женьки, отвязавшись, побежала к лесу, а дядя Антон, косивший траву рядом, бросил косу и моментально упал на траву без чувств. Но тут из дома выбежала тетя Поля, тут же догнала корову и привела ее домой.
Тогда бабушка пошутила:
— Женя очень точно почувствовала феминистическую ситуацию и правильно отметила поведение современных мужчин и женщин.
А Борис после Нининого рассказа привычно хмыкнул:
— Вот тебе и вот! Устами младенца… Ежели раньше мужчина в противовес женщине был носителем разумного и рационального начала, то сейчас во многом все стало в точности до наоборот. Нынче женщины получают такое же образование, как мужчины, отлично развивают свои весьма средние умишки, зато мужчины под влиянием современной западной «культуры» начинают уподобляться первобытным самцам — дерутся за самок и кичатся своей лихостью и агрессивностью. Посему в наши дни куда легче встретить рассудительную, спокойную и уверенную в себе женщину, нежели подобного мужика. Мужик ныне пошел нерешительный, во мнениях нетвердый, эмоциональный, как наседка, и стал намного психованнее и неразумнее, чем баба.
— Это ты о себе? — съязвил Ленька. Борис показал ему кулак.
— Вообще во всех мифологиях, начиная с древнеегипетской, Запад — страна смерти. Солнце уходит на запад — от жизни в смерть, закатываясь. Спрашивается: почему ни до кого по нонешний день сие не дошло? Почему никто не вспомнил об этом, когда нас всех упорно звали смотреть на Запад и идти по пути Запада? Ежели по определению всех древних протокультур Запад — царство смерти, то, следовательно, путь Запада — стремительный и целенаправленный путь к концу. Шагать за Западом — значит топать прямиком за смертью! Но почему-то это люди в упор не помнят…
