— Потому и умер, — хмыкнул Игорь. — Смерть завидная. А как ты думаешь жить дальше? Что делать?
— Гор, вы мне все обрыдли со своими вопросами!.. Чего вам неймется? Не умеете вы жить спокойно и гармонично. Не желаете. Дисгармоничные типы — все как один. Мне Шурка однажды рассказала, как определить, кто из нас обыватель, а кто настоящий человек. Это якобы выражается и проявляется в том вопросе, который вырывается у людей в экстремальных ситуациях, ну, во время войны, смуты, в сложных ситуациях. Обыватель в таких случаях стонет: «Что с нами сделают?!» А настоящий человек спрашивает: «Что нам делать?» Если ориентироваться на это, ты у нас настоящий человек, Гор… Нет, я не шучу! Это правда. Завидую я тебе… По-хорошему завидую, если бывает на свете хорошая зависть. И животы ты режешь талантливо. Надрессировал тебя господин Долинский… Честь ему и хвала! Хотя способности у тебя к этому делу были всегда. А с Шуркой мы разводимся… Этот вопрос уже решен.
Зачем Шурка постоянно звонила Игорю, он отгадал быстро. Цели было две. Одна — очевидная — допрос с пристрастием не умеющего лгать Лазарева о жизни его легкомысленного и по жизни порхающего лучшего друга-приятеля. Вторая — более скрытая, завуалированная — Шурка наводила справки о жизни самого Игоря, на которого виды имела всегда. Но семья Лазаревых не распадалась, несмотря ни на что.
Гошка постоянно проходился насчет Шурки: — Когда в бойлерной переключаются насосы — дневной на ночной или наоборот, — там правило номер один такое: сначала включить второй насос и только потом выключить первый, никак не наоборот. Не должно быть ни минуты, чтобы оба насоса стояли в отключке. Вот точно так же и у некоторых баб по части мужей: не разведутся с прежним мужем до тех пор, пока не найдут заместителя, уже давшего твердое обещание жениться на ней, едва она разойдется. Смотри, Гор, как бы она тебя не подцепила!
Игорь рассеянно пожимал плечами. Он давно не принимал Сазонова всерьез.
— У нас новая хирургическая сестра, Игорь Васильич, — пробормотал скороговоркой однажды утром Долинский. — Познакомьтесь… Работать будете вместе.
— Вера, — сказала она и протянула робкую ладошку.
Вера, повторил Игорь про себя и глянул на нее. Узкие застенчивые коричневые глаза, стремительно поднимающиеся к вискам, словно старающиеся там спрятаться, скрыться, затаиться… Мисс застенчивость…
И подумал: по законам этикета первым руку при приветствии подает тот, кто старше. По этим же законам первой руку подает женщина, а не мужчина. А вот теперь кто бы объяснил ему такую ситуацию: встретились мужчина сорока лет и шестнадцатилетняя девушка — кому тогда первому подавать руку?!
Лазарев осторожно взял Верину ладошку и подержал в своей большой руке.
— Пока наши сестрички и врачихи в марлевых масках до глаз, они все как одна производят очень приятное впечатление. Такие обычно большие красивые глазищи, — часто смеялся Гошка. — Но однажды ты их увидишь без масок… О ужас! Сразу наступает резкое разочарование: обнаруживаются либо большие некрасивые носы, либо тяжелые квадратные или отвислые подбородки, либо плохая кожа. А шеи! Это вообще неприличное зрелище!
У новой медсестры никаких подобных изъянов не оказалось.
Ве-роч-ка… Три слога и вся жизнь…
Глава 13
После рождения Антона Майя странным образом присмирела, стала вести себя иначе. Она избрала себе совсем другую политическую платформу. И согласно ей подчинила себя и свой характер, свои бурные переменчивые настроения сыну. Благодаря этому сын очень долго не подозревал, даже не догадывался, что в семье Лазаревых неблагополучно. И очень неблагополучно.
Игорь порой удивлялся, глядя на сына. У него словно отсутствовала интуиция — то могучее, тонкое умение ориентироваться в мире с помощью внутреннего голоса, направляющего и подсказывающего там, где никаких внешних проявлений незаметно. Постичь суть часто можно только с его помощью, но такой помощью Антон оказался обделен от природы.
Правда, он нисколько не страдал по поводу этого отсутствия, так как просто не представлял себе, чего лишен. И жил легко и ровно, чем-то иногда неприятно напоминая Игорю его верного друга-приятеля.
После развода Сазонов, оставивший Шурке и сыну квартиру и весь скарб — хоть здесь было необходимо остаться мужчиной, — моментально перебрался к своей второй жене, тоже с сыном. Разница у мальчишек получилась всего-навсего в полгода.
Но и на новом месте Георгий долго не задержался. Совместной жизни под одной крышей, равнявшейся году и двум месяцам, для Сазонова хватило вполне. И он вновь переехал. Уже к третьей жене, только на этот раз без сына. Она родила Георгию дочь через три месяца после его переезда.
Всем знакомым Гошка всегда теперь давал лишь номер телефона родителей. И ржал:
— Вам там, и только там, точно скажут, где я в данный момент проживаю. Иначе меня не найти.
— Ты просто какой-то мутант! — не выдержал как-то Игорь. — Не надоело тебе все время жить проходными дворами?
— Ну да, это симптом! Но пока не надоело, — весело согласился с ним Сазонов. — А мутантов теперь в природе полно. Весь мир уже ошеломлен их стремительным размножением. Вот, например, рыбалил мужик зимой через маленькую прорубь. Клюнуло. Подсек… и глаза на лоб полезли. Рыба схватилась плавниками за край проруби и упирается. Рыболов, раздумывая, не сошел ли он с ума, машинально изо всех сил тянул. Но рыба упиралась будь здоров! И в конце концов сорвалась и ушла.
— Пить надо меньше, — холодно заметил Лазарев.
— Да это ни при чем! Что потом выяснилось — рыбы в этой местности так мутировали, что у некоторых на плавниках выросли маленькие, вполне полноценные лапки! В общем, жуть! Но зато правда-истина. Другой тебе случай. Приехали люди в командировку в большой город и удивляются — по городу бродит уйма котят. Возле любой помойки — котята. Непонятно: откуда столько их развелось и где же их родители? Взрослых кошек будто и не видно почти… Позже местные все объяснили. Бродячие кошки у них целыми популяциями мутировали по части карликовости. И это вовсе не котята, а взрослые бродячие кошки — мутанты-карлики. А ты, Гор, прости, конечно, за откровенность, прямолинеен до примитивности. У тебя какая мораль романа Бальзака «Шагреневая кожа»? Что надо здоровый образ жизни вести! А мораль «Короля Лира»? Не надо желать власти! А мораль «Моцарта и Сальери»? Надо меньше пить! А теперь я с тобой пооткровенничаю и поведаю тебе, чистоплюю несчастному, какие панталончики носит у вас врачиха Нестерова…
— Опля… Ты неутомим. И эта тихоня и скромница сдалась… И где же ты видел, какие она носит панталончики? Неужели опять в перевязочной?
— Ну, на такие вопросы я буду отвечать лишь в присутствии моего адвоката! — заявил Гошка. — А вообще, почти у каждого человека, чем бы он ни занимался, где бы ни работал, всегда есть маленькая посторонняя слабость, которую он любит гораздо больше своего дела.
— Маленькая! — насмешливо хмыкнул Игорь. — Таковой ее считаешь один лишь ты.
