Вообще вокзал «Московский» относился как раз к тем объектам, которые довольно легко захватить и в течение долгого времени удерживать, но они как раз крайне неудобны для штурма. Взять хотя бы мелочь из мелочей: синеватые зеркальные окна. Они мешали спецам из «Альфы», через них ничего не было видно, лишь отражения облаков и вокзальных строений. И все же значительная часть захваченного объекта просматривалась в оптику снайперских винтовок.
— Что у вас? — спросил Кудряшов полковника.
— Целый взвод спортсменов, — ответил Дамаскин. В штаб он добирался пешком, окружными путями и вышел к площади со стороны трамвайных путей, преодолев последние метров триста минут за двадцать. Тучный полковник взмок, он то и дело отирал носовым платком раскрасневшееся лицо. Рейд этот оказался вынужденным по нескольким причинам. Во-первых, в районе его ответственности плохо работали рации, во-вторых, доклады в эфире были запрещены особой директивой ответственного за спецоперацию Кудряшова. Разрешалось лишь общение внутри группы.
«Взвод спортсменов, — повторил про себя генерал. — Полнейшая нестыковка».
— Объясните толком! — вспылил он.
— Войсковая часть 34503. Строительный батальон, — бессвязно и отрывисто объяснял полковник милиции. — Там базируется рота СКА. Командует ею... Сейчас, — Глеб Дамаскин полез в карман и вынул записную книжку. — Лейтенант Андрей Кабаев.
— Не родственник нашей гимнастки? — нашел в себе силы пошутить генерал. Живо представил себе красивую улыбчивую спортсменку, поставил рядом ее «брата»: такой же большеглазый, статный. Офицер. Спортсмен. Припомнился анекдот: три дамы в купе делятся сокровенным. Одной нравятся спортсмены, другой — военные, третья тащится по индейскому типажу. Встает с полки попутчик: «Разрешите представиться! Мастер спорта майор Чингачгук!» И здесь то же самое.
— Не знаю, я не спрашивал, в голову как-то не пришло, — раздраженно ответил Дамаскин, видя улыбку на лице генерала.
— Ну и?.. Спортсмены, а что дальше?
— Они едут на соревнования в Дагестан. Как я понял, военный комендант и начальник вокзала разрешили им занять места в вагоне до общей посадки. Сейчас вагон стоит в районе отстоя. Лейтенант Кабаев просит разрешения увести роту в расположение части.
— Они одеты в военную форму?
— Так точно.
— Мой ответ: нет. Более того: передайте приказ лейтенанту, чтобы ни он сам, ни кто-либо из его стройбатовцев из вагона носа не высовывал.
Кудряшов довольно точно представил себе, где именно находится вагон со спортсменами. Он далеко, но хорошо виден из окон высоченного вокзала. Террористы, заметив передвижение пусть даже «чмошных» военных, тотчас увидят в них переодетых «ашников». Так что эвакуировать спортсменов буквально из зоны боевых действий он благоразумно отказался.
— Нет и еще раз нет, — повторил он. — Я не хочу сотворить своими же руками провокацию. У этого Кабаева есть какая-нибудь связь?
— Откуда?.. Сам-то по виду ничего, а вот его подчиненные — последний хрен без соли доедают.
— Ладно, отдышись немного и возвращайся назад. Рассредоточь своих людей там, где есть связь. А там, где невозможно поддерживать связь, они не нужны. Просто толпа глухонемых, лишенная оперативности, согласен?
Полковник не счел нужным отвечать. Он уже увел своих людей туда, где есть связь. Дураку понятно.
— Спасибо, что поставил в известность, — запоздало поблагодарил его генерал.
Полковник Дамаскин ушел. Он посчитал лишним докладывать о том, что разрешил спортсменам небольшими группами — по пять-шесть человек — покидать вагон. Напротив находилась бетонная коробка, где, кроме какого-то хлама, ничего не было. Там стоял удушливый запах фекалий и мусора, который в это здание периодически таскали уборщицы. Ни один бомж не выдержит там больше пяти минут, был уверен полковник милиции.
Так вот, солдаты небольшими группами ходили туда в туалет. Равно как и сами милиционеры — но не надолго: рисоваться там большой и, говоря словами генерал-полковника Кудряшова, «глухонемой милицейской толпой» рискованно. Не уступая генералу в наблюдательности, полковник легко определил, что, выходя из вагона с восточной стороны, солдаты не попадали под оптику снайперских винтовок террористов. По большому счету спортсменов можно было и эвакуировать, но то «глобальный» вопрос, который Дамаскин поставил в соответствующих инстанциях. «Нужды» солдат он посчитал возможным решить самостоятельно и ни с кем не советуясь.
Дисциплина в подразделении Андрея Кабаева была строгой, если не сказать «жесткой». Все спортсмены беспрекословно выполняли распоряжения командира. Это была сплоченная профессиональная боевая единица. Когда в конце ноября 1994 года, «сразу после очередного заседания Совета безопасности в Кремле, в Генштабе началась странная суета», будущим солдатам было десять-двенадцать лет.
Но среди спортсменов этого взвода находились и те, кто ложился под танки федеральных войск, препятствуя их вторжению в мятежную республику. Те, кто добивал раненых солдат, водил своих собак к трупам и смотрел, как они отрывают от них куски мяса. Уже тогда они потеряли человеческий облик. Кто виноват — говорить поздно и, наверное, необязательно. Вот Павел Грачев еще не рассказал, как в Кремле ему выкручивали руки, «требуя быстрого разгрома дудаевской армии и наведения конституционного порядка в Чечне». Засекреченная информация обнародованию вначале не подлежала потому, что Ельцин был действующим президентом, позже — просто потому, что он жив.
В начале второй кампании большинство будущих спортсменов вошли в состав бандформирований и «мочили» русских в горах. Потом родился приказ о формировании чеченских спортивных рот на базе СКА. Однажды центральная российская газета разродилась шокирующей статьей о беспределе «армейцев»: насилуют местных девчат, оскверняют памятники погибшим на Северном Кавказе и прочее. Только никто не подумал о том, что они — самая настоящая диверсионная группа, классически внедрившаяся на территорию чужого государства.
В 13-й армии в свое время был полк связи, через который «проходили секреты государственной важности». Его охрану осуществлял 296-й отдельный разведывательный батальон спецназа. Точнее, три роты этого батальона. А четвертая, урезанная до взвода, была укомплектована настоящими профессионалами и расквартирована совсем в другом месте. Ее назначение — диверсии за рубежом. Диверсанты должны представлять местность, на которой им предстоит действовать. Чтобы выезжать за рубеж для выполнения заданий, они были объединены в спортивную команду общества Центрального спортивного клуба армии. Таких команд было много в военных округах и флотах, и каждая отвечала за свою страну. Разумеется, изучали язык. И задачи перед ними ставились неслабые, вплоть до устранения военной «верхушки» и лидеров государств.
И с этим чеченским взводом смерти то же самое. Никакой разницы.
Еще ничего не зная о личностях террористов, захвативших вокзал, генерал Кудряшов здраво рассуждал: вторжение Басаева в Дагестан — игрушки. Начало очередного витка противостояния начиналось из глубины России. Важно не то, чем все это закончится, полагал генерал, а то, что это началось. По большому же счету это продолжение: взрывы домов с мирными жителями — захват заложников на Дубровке — теракты в электричке и Московском метро. Теперь же по всем «революционным» правилам — захват вокзала, стратегически важного объекта, «ворот города». Интересно, где находятся «ворота» страны? Где-то совсем рядом, рукой подать судя по всему.
