— Тесса, ты у нас сильная личность. Когда ты бушуешь, нам остается только разбегаться во все стороны.
— Ну, подруга, ты тоже не оранжерейное растение.
— Знаешь, когда я смотрю на тебя, меня тревожит… — Клаудиа сделала паузу, и я тут же воспользовалась ею:
— Честное слово, я больше не буду нападать на Хэлен.
Клаудиа накрыла ладонью мою руку и долго смотрела мне в глаза.
— Тесса, у тебя никогда не возникало ощущения, что мы застряли на одном месте? Я — с ребенком, ты — с…
Она опять не договорила, а подсказывать я не собиралась. Я недоуменно смотрела на нее. В такие минуты полезно уметь блефовать. Этим искусством я владею в совершенстве. Кстати, о блефе: надо бы научиться играть в покер. Если за близких я переживаю так, что все эмоции написаны у меня на лице, то могу быть непроницаемой как стена, когда речь идет обо мне. Маму мое выражение лица выводит из себя.
Клаудиа сдалась:
— Я понимаю, ты не выносишь Нейла, но Хэлен слаба духом. Ей нужна опора. И защита от матери. Нейл дает ей и то и другое.
— Из огня да в полымя.
— Может быть. И все-таки постарайся понять ее. Тебя любили с первой минуты. Ты привыкла быть любимой и на меньшее не соглашаешься. И правильно делаешь: ты заслуживаешь любви. А Хэлен никогда не знала ее, так будь подобрее к ней, не ревнуй ее к детям. Поверь мне, это очень обидно — обнаружить в себе неиссякаемый источник материнской любви и вдруг осознать, как мало тебя любили. Прибавь гормоны — можешь мне поверить, они любого сведут с ума, — невнимательного мужа, немереные деньги, бессонницу… Сказать по правде, она держится молодцом.
Я надеялась, что постепенно остыну, но гнев упорствовал.
— Ты нужна ей, только она об этом никогда не скажет, — добавила Клаудиа.
Уловка сработала: люблю быть незаменимой.
— Я буду скучать по тебе, — сказала я. — Хоть ты и старая карга.
— А ты приезжай к нам в Сингапур. Дадим Элу спокойно поработать, будем вдвоем кочевать с одного пляжа на другой.
Мысль показалась мне заманчивой.
— Пожалуй, я смогла бы.
— Конечно.
— Я серьезно.
Клаудиа с жаром закивала.
— А пока перестань изводить Хэлен, ладно?
— Ладно.
— Вот и хорошо. — Клаудиа взяла меня за руку. — Пойдем еще выпьем. В небеременном состоянии есть свои плюсы!
Заставить себя извиниться перед Хэлен я так и не смогла, но заглянула в коляску, поумилялась близнецам и похвалила их поведение: они спали так же крепко, как на крестинах. И задумалась: неужели Хэлен твердит о бессонных ночах и усталости только затем, чтобы скрыть истинную причину своей бессонницы, а именно — отсутствующего мужа? Хэлен заметно успокоилась, и я, чтобы загладить вину, оценила ее наряд на крестинах и отметила, что она неплохо выглядит.
— Прости, что на крестинах я так поспешно ушла, — тихо сказала мне Хэлен. — Светские беседы меня вымотали. И еще… извини, что сорвалась на тебе.
— Ничего подобного.
— Я превратилась в брюзгу. Но я исправлюсь, вот увидишь. Давай как-нибудь встретимся и поговорим не о премьерах Нейла, а о нас с тобой, как раньше.
Надо же, и полутора лет не прошло.
— Было бы неплохо, — отозвалась я, но скакать до потолка от радости не стала.
— А мне можно к вам на девичник? — спросила Саша. — А то кругом одни мужики.
— Мальчишек я оставлю с Нейлом, он сам уложит их.
— Я слышал, для него это событие мирового масштаба, — вмешался Бен.
Я ждала, что Хэлен обидится и упрекнет меня за болтливость, но она только широко улыбнулась:
— И не говори. По-моему, он до сих пор не может запомнить, как зовут детей.
Мы рассмеялись, причем Хэлен — громче всех. Она опять оказалась в центре внимания. Мне следовало бы порадоваться тому, как стремительно исправляется моя подруга, а я почему-то не могла избавиться от чувства неловкости. Заказав еще вина, я наполнила доверху все бокалы. Возлияния развязали языки всем, кроме Хэлен, за столом стало шумно. Близнецы вели себя как паиньки, и мы единодушно согласились с тем, что сон полезнее бородатых анекдотов и баек, которыми нам никогда не надоедало кормить друг друга. Клаудиа широко улыбалась мне. Она все-таки добилась своего: устроила обед в непринужденной дружеской обстановке, в компании людей, у которых нет бед и забот. Большего заблуждения нельзя было и представить.
* * *
Эл и Клаудиа улетали на следующее утро. В пять мы наконец попросили счет и ушли, оставив на несвежей белой скатерти батарею бокалов из-под «лимончелло». Хэлен убежала первой, как только начали просыпаться близнецы. Мы уговаривали ее остаться, но она объяснила, что все равно не сумеет покормить детей в ресторане — они будут отвлекаться на каждый шорох. Мне подумалось, что кормление детей в присутствии Клаудии было бы верхом цинизма. Сохранять адекватность — одно дело, а стремиться переплюнуть подругу — совсем другое, поэтому удерживать Хэлен я не стала.
Мы впятером вышли из ресторана и остановились на тротуаре. Вот и все, пора прощаться. Обняв Эла, я с изумлением отметила, что у него под кожей отчетливо прощупываются ребра. Он исхудал сильнее прежнего. Я еще раз повторила, что он отличный друг. Пока Саша обнималась с Элом, я попрощалась с Клаудией и пообещала следить за рейсами. Чтобы дать Саше попрощаться с Клаудией, я отошла в сторонку, к Бену. Эл поймал такси, Клаудиа и Саша о чем-то оживленно беседовали. Мы с Беном касались друг друга плечами, жар тела будто прожигал ткань. Бен положил руку мне на плечо, пожал его и тут же отошел к Элу. Мы махали Элу и Клаудии, пока такси не скрылось за углом. Мы остались втроем.
Саша высмотрела автобус.
— Бежим, он идет прямо до дома.
— Автобус? — нерешительно переспросил Бен.
— Не будь снобом. Шевелись, лентяй!
Бен обернулся ко мне.
— Скорее! — Саша уже успела домчаться до остановки и неистово махала рукой.
— Иди, — улыбнулась я.
— Не хочу оставлять тебя здесь одну.
— Ничего, не пропаду.
— Точно?
— Иди, — повторила я и подтолкнула его к Саше.
— На премьере увидимся?
— На какой премьере?
— У Нейла.
А я про нее и забыла.
— Конечно!
— Устроим свидание. — Он послал мне воздушный поцелуй и побежал за Сашей.
С хмельными улыбками оба долго махали мне с верхней площадки автобуса. Тайно чертыхаясь, я махала в ответ. Больше Бен не будет служить мне костылем. Хватит с меня попыток занять Сашино место — я дала себе клятву. Поплотнее запахнув плащ, я смотрела вслед автобусу. «Не хочу оставлять тебя здесь одну. Не хочу оставлять тебя здесь одну. Не хочу оставлять тебя здесь одну».
