Я пошатнулась и рухнула на табурет. Что за чушь она несет?
— Нейл погиб, — тупо возразила я.
— Знаю. Хэлен была с ним.
Я смотрела в пол. Красно-лиловые узоры ковра медленно поплыли перед глазами.
— Ты слушаешь?
— Этот урод убил ее.
— Нет, Тесса. Произошла авария.
— Этот обдолбанный придурок ее убил.
— Тесса, прошу, перестань…
Маргерит плачет?
— Как вы можете защищать его?
— Я его не защищаю. Господи, Тесса, я не знаю, что произошло. Машину вела Хэлен. Она сидела за рулем.
Откуда весь этот шум?
— Что?
— Они вылетели с дороги на скорости девяносто миль в час и врезались в дерево. Хэлен сразу погибла, Нейла выбросило из машины от удара. Он скончался в больнице от множественных внутренних травм.
Я перевела взгляд на Кенни: его фигура расплывалась, как в тумане.
— Страшная авария.
Грудь пронзила нестерпимая боль. Меня обманули. Бог — двуличный, лживый подо…
«Сто-о-ой!» — зазвенел чей-то голос. И я увидела перед самыми глазами ботинки Кенни.
Я пришла в себя через семь с половиной минут, врач на мотоцикле прибыл через шесть. Будь у меня сердечный приступ, врач спас бы мне жизнь, но, так как со мной случился приступ паники, он ничего не мог поделать. Видимо, эти приступы похожи тем, что заканчиваются быстро. Скорее всего, я отключилась из-за гипогликемии. Врач посоветовал несколько дней воздерживаться от спиртного. Я не сказала, что пренебрегу его советом, едва он исчезнет с моих глаз. Хэлен мертва. Стоило мне подумать об этом — и сердце сжималось. Отпускать меня домой одну врач не рекомендовал: путь лежал через шоссе, на котором камера, фиксирующая превышение скорости, включается так же часто, как вспышка папарацци. Мне не доверяли. Кенни вышел из бара ловить для меня такси. Когда врач уехал, кто-то сунул мне в руку стакан. Я и бренди выпила залпом. Хэлен погибла. Больно.
— Такси у дверей, — сообщил Кенни.
— Извините… спасибо… — бормотала я.
Он взял меня под руку.
— Ты уж будь поаккуратнее, детка, — заметил он. — Мало ли что.
— Хэлен погибла…
Он только кивнул и захлопнул дверцу.
Расставшись с тремя фунтами, я вышла из машины. Роман впустил меня прежде, чем я начала искать в сумке ключи. Во взгляде Романа читалась тревога. Я почувствовала себя дурой. Набитой дурой.
— Простите, — сказала я. — Столько хлопот вам доставила…
— Ну теперь-то вы в порядке, Тесса?
Что я могла ответить? Разве могла снова просить сочувствия и внимания? Ни в коем случае. Я тоже слишком часто поднимаю ложную тревогу. Я коротко кивнула:
— Спасибо. — И прошла к лифту.
Раздался звонок, двери распахнулись. Бессмысленная, тоскливая мелодия моего возвращения домой. Сейчас мне недоставало Бена больше, чем когда-либо. Сделка расторгнута.
В квартире было темно. На другом берегу реки цепь фонарей обозначала границу парка Баттерси. Прилив достиг наивысшей точки, поднялись волны. Лодки сталкивались бортами. Волны лизали опоры моста. Тучи спустились с небес и орошали изморосью спешащих домой лондонцев. А Хэлен погибла. Что бы там ни твердила Маргерит, ее убил муж. Или почти убил. Я включила телевизор, и комнату озарило его мерцающее, неживое свечение. Шестичасовые новости я пропустила, теперь ждала новостей на Четвертом канале. В полутьме я отыскала под кроватью сумку, где хранилась моя жизнь в виде фотографий. На ощупь вытащила кипу пакетов. Где-то здесь была прежняя Хэлен — живая, свободная и молодая. Я прошла на кухню — хотелось пить. На холодильнике, пришпиленное магнитиком-ковбоем, висело письмо Хэлен: она благодарила меня за подарки близнецам на крестины. Я смотрела на строчки, написанные ее рукой, и слышала ее голос. Отчетливо, внятно, будто она стояла рядом. «Делай что хочешь, только не отдавай мальчишек моей матери…» Я сняла с холодильника письмо.
Дорогая Тесса,
ты, как всегда, на высоте. Я в восторге от серебряных фляжек, которые ты им подарила… Делай что хочешь, только не отдавай мальчишек моей матери… А цитата из «Дезидераты», выгравированная на них, меня добила. Прости, что не попрощалась — очередной гормональный срыв. Спасибо тебе за помощь и поддержку. Делай что хочешь, только не отдавай мальчишек моей матери… Я знаю: с такими крестными и опекунами, как ты и Клаудиа, мои сыновья будут в надежных руках. Твоим суждениям я доверяю больше, чем собственным, поэтому не сомневаюсь, что ты будешь прекрасной крестной, которая не теряется ни при каких обстоятельствах. Я по-прежнему люблю тебя. Не забывай: вселенная разворачивается, как положено, даже если ты этого не замечаешь.
Хэлен, XX
P. S. Делай что хочешь, только не отдавай мальчишек моей матери.
* * *
После крестиков, обозначающих поцелуи, не было никакого постскриптума, но вполне мог быть. Я перезвонила Маргерит. Прижав телефон к уху, села, уткнулась головой в колени и стала слушать гудки.
— Тесса, как ты? Мне сказали, ты упала в обморок.
— Все уже в порядке. То есть не все.
Мы неловко умолкли.
— О Хэлен в новостях не упомянули, — наконец произнесла я.
— Правильно. Мне удалось им помешать, но моего влияния хватит ненадолго.
— Не понимаю…
— Боюсь, Хэлен была пьяна.
— Хэлен? Но она никогда…
Ну разве что всего один раз, в клубе, на премьере Нейла, но…
— Увы, это правда.
— Не может быть!
— Значит, тебя она не будила среди ночи безумными звонками?
Я открыла было рот, но так и не нашлась. Хэлен и Маргерит всегда старались досадить друг другу.
— Ясно, звонки достались только мне.
— Я никогда не видела ее пьяной, — возразила я.
— Они ехали с вечеринки, а Хэлен на людях всегда чувствовала себя не в своей тарелке. Я старалась отвлекать от нее излишнее внимание. Она никогда его не любила.
Зато ты обожала.
— Больше никто не пострадал? — спросила я.
— К счастью, нет. В полиции мне сказали, что дорога была пуста. Не нашли ни следов тормозного пути, ни каких-либо признаков, что Хэлен не справилась с управлением. По их предположениям, она уснула за рулем и просто съехала с дороги.
— Значит, о вождении в нетрезвом виде речи не было?
— Нет. Но они не знают мою… — Маргерит прокашлялась. — Не знали… Ты что-то хотела, Тесса?
Да! Поговорить с кем-нибудь, кто знал и любил Хэлен, и прочувствовать сердцем то, что уже понял разум. Исполнить обещание, которое я дала твоей дочери, даже не зная, что, собственно, обещаю.
