Припарковав машину напротив сквера, Живнов приступил к делу:
– Я в курсе твоей проблемы. Меня предупредили, чтобы я держался подальше от нее. Но это мне не мешает. Начнем с самого начала. Считай, я ничего не знаю.
– Кто вы? Помощники Николаева?
– Иногда нас называют партнерами, иногда детективами, но чаще всего – космонавтами.
– Космонавт на жаргоне – лох, которого посылают на трудное задание, – объяснил со своего места Каталин. – Жертва, короче. Кто мог выкрасть твоего ребенка?
– Отец моего покойного мужа – Ибрагим. Только он.
– Пару слов о нем.
Она прикурила сигарету. Живнов бросил в рот жвачку и опустил стекло со своей стороны.
– Ему пятьдесят два. У него четыре жены и девятнадцать детей.
– Мужик время зря не терял, – заметил Каталин. – Разбрызгивал сперму налево и направо. Это его отпрыски похитили твою дочь?
– Кто знает?.. Их я ни разу не видела.
– То есть ты не была в Камеруне?
– Нет, – покачала она головой.
– Мы слушаем.
Ирина рассказала о том, что узнала от покойного мужа. Камерунских султанов зовут фонами. Один из них придумал народу религию Новат Кавот – смесь анимизма, католицизма и ислама. Он же основал типографию, изобрел собственный алфавит – из восьмидесяти символов. Французы сослали его в Яунде, там он и умер. Из Фумбана его сослали в столицу. Победу над его религией и алфавитом одержал ислам. Но султан и сейчас не имеет государственной власти. А вот общественное влияние его огромно.
– С чем это можно сравнить? – спросил Живнов. – Может быть, с влиянием главного аксакала на Кавказе?
– Не в курсе…
Он долго молчал, перебирая в уме способы воздействия на молдаванку, и пришел к выводу, что лучше всего провести заметную черту между защитником и нападающим.
– Если я возьму твое дело, тебе придется раскошелиться на круглую сумму. Камерун – не Тамбовская область, сама понимаешь.
– Сколько? – без задержки спросила она.
– Могу назвать приблизительную сумму – триста тысяч долларов.
– Мне не хватит денег, чтобы оплатить услуги адвоката, – еле слышно обронила она. – Что остается? Продать квартиру…
– Или отдать ее задаром и перебраться лет на пятнадцать в женскую колонию. Поправь меня, если я ошибаюсь.
– Да нет, ты прав. Но дело больше в моей дочери. Я готова и на пятнадцать лет колонии, лишь бы вместе с ней.
Живнов не стал бросаться словами: «Вот это ты перспективу ей сляпала!» Собственно, он услышал дурной голос женской логики, о чем еще говорить? Она любила свою дочь и ради нее была готова рискнуть головой. Это читалось в ее глазах.
– Вы мне поможете?
– Как только получу деньги. Половину отдашь до ноября, остальные – когда получишь свою дочь.
– Ты сказал – «ноябрь»?
– Всего два месяца. Я знаю о Камеруне не понаслышке, – сменил он тему. – В плане природы эта страна – африканская Греция. Лучшие месяцы с ноября по февраль. Одно из самых влажных на земле мест. А в северных районах как раз зимой дует из Сахары харматтан и несет с собой пыль, песок, мусор. В другие месяцы еще хуже: по дорогам не проехать из-за дождей, и жарища адская.
– Ты был в Камеруне?
– Где я только не был.
– Значит, ноябрь… – еле слышно с поникшей головой сказала Ирина и даже, заметил Живнов, один за другим загнула пальцы: три месяца ждать. Тогда как ей казалось, у него на все про все уйдет не больше трех недель.
– Да, три месяца, – подтвердил Живнов. – Я должен рассмотреть проблему с разных сторон и взвесить возможные последствия. И ты можешь возразить: все так говорят. Да, пожалуй, ты будешь права. Но время проходит быстрее, чем мы успеваем заметить.
– Да, да, – несколько раз покивала она.
Живнов более внимательно вгляделся в лицо женщины и, помедлив секунду, спросил:
– Нездоровится?
Она зябко повела плечами.
– Не по себе последнее время. Кажется, что за мной наблюдают. А еще точнее, не спускают глаз. Будто кто-то посторонний всегда рядом. Когда лежу в кровати, он давит невидимой рукой на грудь, закрывает ладонью рот. Тогда становится трудно дышать. Сердца не чувствую. Будто кто-то завладел мной. Самое страшное то, что я, пытаясь отыскать причину в похищении дочери, не нахожу ее. Что-то другое довлеет надо мной.
Живнов выслушал ее внимательно и скрыл озабоченность за прощанием на американский манер:
– На мой счет еще раз посоветуйся со своим адвокатом. Мне, честно говоря, все равно, подумаешь ли ты о сговоре. Попробуй найти другого, который за триста «штук» полезет в африканское пекло. – «Точнее, за сотню тысяч баксов», – мысленно дополнил Жевун. Ирина не знала всей правды. Она не должна знать, что ее используют для проведения другой операции.
Он поделился своими соображениями с Каталиным.
– Да мне плевать на женские сопли и адвокатские слюни. У каждого свой интерес. – И повторил вопрос молдаванки: – Ты сказал «ноябрь». Может быть, мы вытащим девчонку на следующей неделе. Или я чего-то недопонял?
– Совсем немного, – Живнов сблизил пальцы. – Раньше ноября она квартиру за приличные бабки не продаст. Поторопится, и ее кинут. Еще я подумал о том, что основная операция может и не состояться. Мы выкрадем девчонку и получим свои деньги. Вот и все. Какое мне дело до какого-то Вергельда?
– Слушай, а ты неплохо развел ее на бабки, – похвалил нового товарища Каталин. – Я так думаю, неспроста. По ходу дела мы можем заработать четыреста штук. Вот уж я заплюю потолок в своей комнате… – Каталин мечтательно улыбнулся. – Кстати, что за легенду нам придумал адвокат?
Живнов пожал плечами: «Не знаю».
– А как тебе клиентка? – не унимался Катала.
– Мне не понравился ее вид.
– Ты кто, лепила?
Живнов промолчал. Однако продолжил тему в кабинете адвоката, переходя с ним на «ты»:
– Припомни детали ареста Ирины. Не было ли у нее незначительных повреждений, на которые ни ты, ни следствие внимание не обратили.
– Я не могу этого сделать, – ответил Николаев. – Не могу вспомнить то, что прошло мимо моего внимания.
– А мне можно ознакомиться с делом?
– Если ты настаиваешь, – усмехнулся адвокат. Он вздернул рукав пиджака и отметил время. Делано присвистнув, покачал головой: – У меня дел по горло. Пошепчись с моей помощницей в приемной. Она покажет тебе бумаги.
По прошествии получаса Живнов привлек внимание скучающего Каталина и вместе с ним вторгся в кабинет адвоката.
– Что еще? – недовольным голосом спросил он.
– Опергруппа застала Ирину в невменяемом состоянии, – начал перечислять Живнов. – Следователь скрупулезно описал детали, так, словно она была трупом. На пальцах левой руки срезаны ногти, с головы сострижен клок волос. Он только не уточнил, были ли найдены ногти и волосы.
