– Ну вот, поэтому, наверное, он изначально лишил ее голоса. Но она красивая, правда?
«Ты красивее…»
Нико согласился с сербкой. Место виолончели – за прозрачным колпаком. Он даже представил ее в углу кабинета, где обычно располагается государственный флаг.
Он не стал торговаться, заплатил столько, сколько запросила хозяйка. Потратил все деньги, осталось лишь на дорогу.
Упаковав инструменты в футляры, он вышел из дома. Огляделся.
Этот дом стоял недалеко от еврейского кладбища, а район назывался – Грбавица-1.
Наблюдательная хозяйка, вышедшая из дому проводить гостя, спросила:
– Был здесь раньше?
– То тако, – он продолжал говорить по-сербски. – Воевал здесь два года назад.
Тогда по периметру кладбища проходила 1-я огневая линия противника с четырьмя дотами, в глубине были расположены еще три дота. Отсюда велись артиллерийские и пулеметные обстрелы сербских позиций и жилых кварталов Грбавицы.
– Ты русский? Как же я сразу не догадалась. Пришел к нам добровольцем. Тебя Нико зовут?
– Да.
– Я слышала о тебе много хорошего.
Его никто не вербовал, ни от чего не гарантировал. Он получал столько, сколько боец регулярной армии на соответствующей должности: в два раза меньше средней зарплаты в Югославии в 1992 году, которая составляла пятьдесят тысяч динар.
Нико вздохнул.
– Жаль сразу расставаться с этими местами. Красиво здесь. Может быть, сдашь мне угол? Подумай.
Она опустила глаза и снова пожала плечами:
– Почему нет?
День катился к вечеру, когда Алексей во второй раз открыл дверь дома Божко, а внутрь проникли последние отблески спешащего за горизонт солнца.
Эти две недели были самыми счастливыми в его жизни. Он и Лея любили друг друга, точно зная, когда наступит конец света: любовь и ностальгия вещи несовместимые.
И вот сейчас, как и тринадцать лет назад, Нико взял инструмент в руки. Как и тогда голос одиннадцатой скрипки звучал, казалось, из древней Кремоны. Он наиграл отрывок из знаменитого Каприччо номер 24 ля минор… Завороженный звучанием виолы, которую он не решился назвать скрипкой, вполуха слышал хозяйку, расхваливающую свой товар, будто кастрюли продавала.
Он вполглаза видел вытянувшиеся лица камерунского полицейского и его коллеги из таможни. Песчаные тюрьмы, которые они выстроили, развеяли звуки альта, мастерство, с которым Нико исполнял каприччо.
Его одноклассников не тянуло на улицу так, как его. Два часа каторги на скрипке и час на фортепиано, которое называлось «обязательным», и он был свободен. Он заслуживал свободу, а его одноклассники, по его глубокому убеждению, – нет. В конце концов занятия музыкой он назвал заточением, а остальное время – часами освобождения, и так продолжалось изо дня в день семь лет подряд. Но когда ему приходилось слышать, как дела, – он отвечал: «Лучше, чем учеба».
Полицейский с минуту смотрел мимо Нико, опустившего скрипку. Затем встал со стула, поставил его на место и направился к выходу. У порога он в последний раз привлек внимание адвоката:
– Что же вы меня обманули, сказав, что вы не ахти какие музыканты?..
Бамбутос был вынужден извиниться. Он вернул Николаеву документы и несколько мгновений не сводил глаз со скрипки. Он в каприччо услышал и смену настроения, и неожиданные эффекты, все то, что показало ему его богатое воображение – крупные капли дождя, которые с жадностью поглощала раскрывшимися порами ссохшаяся земля.
– Мы найдем ваш контрабас, – заявил он. – Можете не сомневаться.
– Виолончель, – поправил его Николаев.
– Пусть будет так. – И он подал русскому руку. Адвокат, улыбнувшись, ответил на рукопожатие.
За пределами этого помещения Живнов недоверчиво покачал головой:
– Не могу поверить, что мы выпутались. Дельце вроде бы пустяковое, но на мелочах обычно и прокалываются. Незаметный гвоздь заставляет машину съезжать на обочину. Короче, ты развез таможенников в стиле lege artis.
– По всем правилам искусства?
– Точно.
Глава 9
В Яунде Николаев взял на себя роль гида, сказав: «До полуночи у нас свободное время». Знакомство со столицей Камеруна они начали, естественно, с центра, где им в первую очередь бросилась в глаза автомобильная развязка по образцу парижских круглых площадей. Несколько широких авеню сходились у двух символов Яунде: небоскреба Совета министров и отеля «Хилтон». Поодаль натурально примостилась мэрия, построенная в модернистском стиле.
Улицы в Яунде были причудливо изогнуты, отметил Николаев. Тянущийся полукругом бульвар 20 мая вывел гостей в старый центр, к центральному рынку и кафедральному собору Нотр-Дам. Там были расположены высотные здания. Убегающая к северу авеню Кеннеди по праву считалась главной торговой магистралью города. Там приятели увидели ветхие двухэтажки с магазинчиками на первом этаже. Там же они встретились со вторым секретарем французского посольства в Камеруне. Нико не удивился, когда лет тридцати чернокожий представился как друг Вивьен, а затем назвал свое имя:
– Энтони Ян. Все понимают по-французски?
– Понимают все, – ответил Нико, бросив взгляд на Каталина. – Это ты верно заметил.
– Ребята, вам непременно нужно попасть в Чад? – спросил Энтони, пожимая руки русским. – Зачем вам это надо? Оставайтесь в столице. Вечером кабаре, бары, черные телки. Студентки будут рады знакомству. О деньгах разговор зайдет, конечно, если вы сами затронете эту тему. Профессионалки потребуют предоплату.
– Сколько они дерут? – встрепенулся Каталин.
– Не дороже сорока баксов.
– За ночь?
– Не за час же. За ночь, конечно.
– Халява!
– Так вам непременно нужно попасть в Чад?
– Не сразу, – ответил Нико.
Они продолжили беседу в ресторане «Атлантик», что в Северном районе столицы; там располагались посольства, включая и российское, причем на улице под названием СССР. По словам секретаря, это пафос по-камерунски, чистота, административный и дипломатический район. Действительно, здесь им встретились европейские лица. Но больше всего часть города удивила деревьями, виллами, утопающими в зелени.
– Не сразу, – повторил Нико. – Мы на пару недель задержимся здесь. Надо решить кое-какие дела на западе.
– Качество моей помощи напрямую зависит от моей же осведомленности в вашем деле.
Нико поймал себя на мысли, что ему трудно повторяться, словно в беседе принимала участие сама Вивьен.
– Мы хотим найти похищенного в России ребенка и вернуть его на родину, вернуть матери. – Нико пожал плечами. – Называй это как хочешь. Девочка может содержаться только в одном месте, в Фумбане, у своего деда, который и организовал похищение.
