И где-то он сейчас, Вадик, её первая любовь? Кем стал? Кого он теперь целует, кому признаётся в своих нежных чувствах? «Нет! Всё-таки Вадька – это, наверное, именно тот, кто мне нужен», – думала Аврора, и на её губах появилась счастливая, блаженная даже какая-то улыбка, а в глазах застыли слезинки – застыли, но не скатывались по щекам.
Она помнила всё. Лёжа на Арининой кушетке, она в который раз переживала всё заново. Аврора видела в своём воображении, как Вадик впервые признался ей в любви у школьной чугунной ограды – он сказал тогда фразу, которую теперь наша героиня ждёт от каждого мужчины, что признаётся ей в своих чувствах. И если у кого-то из её поклонников случайно сорвётся с уст это незатейливое до смешного предложение, то Аврора если не выйдет за него замуж, то уж обязательно влюбится. «Гаврик... Я тебя люблю больше всех, больше себя!» – вот и всё его признание, но с каким отчаянием, с какой наивностью, чистосердечием и добротой это было сказано!
Только он, Вадик Лопатин, завязывая ей шнурки на старых допотопных коньках, называл её Аврошенькой, как-то по-особенному смягчая шипящий звук в её имени. Никто, больше никто и никогда не назовёт её так!
Она помнила и их прощальный, последний поцелуй! – она снова видела это, как наяву.
Это было тёплым майским вечером. Вадик подошёл к ней вплотную, обхватил за талию и попросил:
– Обними меня тоже за шею... Чтоб как в кино... – после чего зажмурился и звонко поцеловал её в губы.
Оба они не сомневались тогда, что первый раз в жизни поцеловались по-настоящему, как взрослые...
Вспомнив этот невинный поцелуй, Аврора тихонько засмеялась, как вдруг...
– Моё! – гаркнула Арина, беззвучно подкравшись к матери.
– О господи! Что такое?! – испугалась наша героиня.
– Встань! Это моя кушетка! Моя! Моя! Моя! – истошно кричала «детонька».
На её крик прибежала Зинаида Матвеевна, и началось... Началось то, что всегда происходило в подобных ситуациях.
– Ты что опять на робёнка-то кричишь?! Зачем мою детоньку обижаешь?! – завопила Гаврилова не своим голосом. – Ариночка, что случилось? Солнысько моё?
– Что она на моей кровати лежит?! Это моя кровать! И никто на ней не смеет, кроме меня, лежать! Потому что моё! Моё! Моё!
– Правильно, Аришенька! Своего никогда никому отдавать нельзя! Даже на время! Ага! Даже подержать! Коли попало в твои ручонки, то и твоё! Крепко держи! Ути, моя холёсия! – ворковала Зинаида с внучкой и диаметрально противоположным тоном (если, конечно, тон может быть диаметрально противоположным) проговорила (вернее сказать, рявкнула), обращаясь к дочери: – Нет! Ну это ведь надо! Взрослая женщина, а завалилась на детскую кроватку! Тьфу ты! Сил прямо никаких нет! Уж скорее бы квартиру дали! – ни к селу ни к городу заявила Зинаида Матвеевна, уводя «детоньку», когда Аврора поднялась с кушетки. – Пойдём, золотко моё, погуляем. Она больше не займёт твоё место! Не беспокойся. Идём, идём.
– Какой кошмар! – ужаснулась Аврора и снова без сил плюхнулась на дочерино ложе. – Две собственницы-мещанки!
Примерно такова была жизнь Авроры Владимировны в то время, когда она, разведясь с мужем, обитала в квартире под матушкиным, с позволения сказать, корявым крылышком. Согласитесь, было бы довольно странно с её стороны не ожидать новой жилплощади!
* * *
Что же касается так называемого любовного фронта Авроры, то там всё оставалось без перемен, если не считать болезненного обожания со стороны Эмина Ибн Хосе Заде, который в последнее время как с цепи сорвался. Но на то были свои причины, о которых автор обязательно поведает любезному читателю чуть позже.
Странное дело. Парадокс. Необъяснимая и, как ни удивительно, безвыходная ситуация. При такой-то красоте (как внешней, так и внутренней), которой обладала наша героиня, при таком невероятном успехе у противоположного пола и стае поклонников, готовых ради неё на всё, ну или почти на всё, Аврора была несчастлива в личной жизни. Не везло ей отчего-то в любви.
Когда Метёлкиной стукнуло двадцать шесть лет, в ней вдруг сильно взыграло, поднялось, овладело ею (как хотите) почти навязчивое желание свить собственное гнёздышко. Да. Ей снова захотелось замуж. Аврора жаждала семейного, тёплого домашнего уюта, ей нужно было (просто необходимо!), чтобы рядом был сильный, добрый и порядочный во всех отношениях мужчина, который смог бы заменить Арине отца.
Более того, в Аврорину голову прокрадывались мысли о втором ребёнке, дабы созданная ею ячейка общества была предельно полной и счастливой.
Вся загвоздка состояла в отсутствии подобного мужчины в её окружении. И это при том, что внутренние требования нашей героини к будущему супругу не были какими-то сверхъестественными или фантастическими. Она лишь поначалу выдвигала ему (этой несуществующей пока второй половине) жёсткие требования, создав в своём воображении идеального мужчину – этакого рыцаря без страха и упрёка, который должен быть непременно старше её, но ненамного (уж не так, как Эмин Хосе) – самое большее лет на пять, поскольку муж-ровесник не обладает выдержкой и мудростью – в этом-то Аврора убедилась, как никто другой. Во-вторых, он должен быть красив, но не настолько, чтобы к нему беспардонно «клеились» особи женского пола. Он, конечно же, должен быть сильным, великодушным, должен обладать чувством юмора, проявлять живой интерес к её проблемам и при этом не совать свой нос в её дела. Он, её будущий муж, должен всегда входить в её положение – так сказать, уметь влезать в её шкуру: например, он просто обязан понимать, что женщина в предменструальный период может быть не только вспыльчивой и раздражительной, но и опасной. Он любит не только её, Аврору, но также души не чает и в капризной собственнице – Арише. Он начитан, умён, эрудирован, с ним интересно, но при этом Аврора ни в коем случае не должна казаться рядом с ним круглой дурой. Он помогает ей по хозяйству, служит на достойной работе и получает значительно больше её. Ему ничего не стоит за выходные сделать ремонт в комнате. И вообще, он мастер на все руки. Он не ревнив, как Метёлкин, который следил за ней повсюду, не давая проходу. Он в любой ситуации сможет защитить её от кого угодно, будь то Ибн Заде или банда хулиганов в тёмном переулке. Одним словом, первоначально Аврора нарисовала себе супермена, у которого было чему поучиться не только Джеймсу Бонду, но и Бэтмену.
Однако со временем (с поразительной, надо сказать, быстротой) прекрасный и безупречный образ будущего супруга начал рассыпаться в воображении Авроры, как красивый, но старый и прогнивший памятник архитектуры с подмытым фундаментом.
Приглядываясь и наблюдая со стороны за мельтешившими перед ней мужчинами, Метёлкина в конце концов пришла к выводу, что нет такого идеального мужчины в её окружении, которого она нарисовала себе в мечтах. Все они, эти представители противоположного пола, из кожи лезли, чтобы понравиться ей, чтоб завоевать её расположение. Ни один из них не отказался бы появиться с Авророй в театре, к примеру, или в ресторане, блеснуть, похвастаться – посмотрите, мол, посмотрите, какая рядом со мной красавица! Но... Все они имели серьёзные недостатки. Никто из них не вписывался в образ Аврориного супермена. И самое гнусное и, пожалуй, подлое во всём этом было то, что все Аврорины ухажёры с её новой работы были добрыми и образцовыми <I>с виду</K> семьянинами. Такого мнения, по крайней мере, придерживались их жёны. Исходя из этого, наша героиня сделала для себя один очень важный вывод: «Каждый из них с удовольствием воспользуются слабинкой симпатичной девушки и при удобном случае непременно изменит своей супруге – так, что та никогда об этом и не узнает. Следовательно, все мужики – бабники. И нет никакой гарантии, что будущий муж не станет от меня гулять. Взять, к примеру, Метёлкина! Он вроде бы и любил меня как сумасшедший, и ревновал, изредка даже руку на этой почве прикладывал, а ведь переспал!.. Страшно вспомнить! С такой образиной переспал, что если подобная во сне привидится, то вряд ли проснёшься!» Так думала Аврора и в конечном счёте ограничилась идеалом, которому предъявлялись минимальные требования, а именно:
