Мы вошли в бабушкину комнату, она сидела за «столом» и что-то строчила карандашом на пожелтевшем тетрадном листе.
– Бабушка, здравствуй!
– Маша, деточка, Иннокентий! – взвизгнула она не столько от радости, сколько от неожиданности нашего появления.
– Что ты делаешь? – спросила я, зная почти наверняка, что она сочиняет очередное письмо для Николая Ивановича.
– Письмо президенту пишу, – важно сказала она.
– Зачем?
– Ты помнишь Раечку, ну из больницы? – нетерпеливо воскликнула Мисс Бесконечность.
– А, это та пройдоха, которая накормила тебя бисакодилом, после чего заставила меня еще и клизму тебе поставить?
– Никакая она не пройдоха! Она удивительный, отзывчивый, бескорыстный человек. Я так по ней скучаю, а она почему-то ни разу мне не позвонила!
– Ну, а при чем тут президент?
– Так она в Думе работает, она же помощник президента! – уверенно заявила она. – Вот прошу его в письме, чтобы он передал ей, что ее очень просит позвонить Вера Петровна. Ладно, потом допишу, когда ты уедешь, – решила она и властно проговорила: – А сейчас вымойте меня с Иннокентием. Я грязная!
– Иннокентий, включить тебе телевизор, пока я буду мыть Веру Петровну?
– Да! Да! Да! Я люблю телевизог глядеть! – прокричал он и запрыгал, что означало крайнюю радость.
– И я посмотрю, – заявила Мисс Бесконечность.
– А ты иди в ванну.
– Нет, я должна посмотреть.
– Иди, или я отказываюсь тебя мыть! – злобно прикрикнула я.
– Машенька, я только рекламу посмотрю, – проговорила Мисс Бесконечность и зачем-то вплотную подошла к экрану. – Эх! Черт, не показали! – разочарованно воскликнула она и пошаркала в ванную.
В этот момент, как назло, моя сумочка затряслась, и из нее раздалось: «Тар-лям-пар-ля-ля-ля-ля-лям, тар-лям…»
– Маша, я уезжаю, – дрожащим голосом проговорила мама. – Ты где? Я звонила и тебе, и Власу.
– Я у бабушки, вот помыть ее приехала.
– Ты хорошая внучка! – сердечно проговорила она. – Будь тут без меня умницей и смотри, как бы она… Ну, сама знаешь, насчет письма… – Мамаша не успела договорить, как трубку выхватил отчим.
– Маша, здравствуй! Я чего хотел тебе сказать… Ты, это… – и он задумался – видимо, при всем его косноязычии никак не мог сформулировать собственную мысль. – Пункт первый. Значит, домик для кошек я построил. И свет туда им провел, в общем.
– Ну, вы мастер на все руки! – воскликнула я.
– Вот и я про то же, а твоя мать меня даже не похвалила сегодня ни одного раза! – обиженно проговорил он. – Пункт второй. Я плохо себя чувствую. Прямо такая слабость, мрак какой-то!
– Что с вами, Николай Иванович? – озабоченно спросила я.
– Да не знаю. Ну, я там, в деревне, слышал по радио, есть такие лекарства… Они и общие укрепления дают, и организм поддерживают, и зрение… Третий, значит, пункт – я записал, как называется, и телефон. Ты позвони, узнай, коко стоит.
– Да, да, конечно! – И я, вооружившись карандашом и пожелтевшим тетрадным листом, что лежали на «столе», приготовилась писать.
– Вот, значит… Первое лекарство называется «Чих-пых», – он сделал паузу и продиктовал телефон. – Потом второе, значит, это этой страны-то, ну как ее… Там еще эти, как их… Такие живут, ну такие… – Николай Иванович изо всех сил пытался вспомнить «эту» страну, где живут «такие». – Сейчас, тут у меня где-то было записано. А, китайское! Вот, китайского производства лекарство, называется «Суньмувча». И последнее, третье, оно наше, называется «Трик-трах».
– Это лекарства? – удивилась я.
– Да-да, они весь организм укрепляют. Ты узнай, коко стоит, и, мобыть, надо будет взять, – сказал Николай Иванович, по обыкновению коверкая русский язык.
– Ладно, – согласилась я.
– Да дай сюда трубку! – возмущалась мама на том конце провода. – Иди вон лучше воду отключи, а то снова соседей кипятком зальет, как в позапрошлом году. Мань, ты меня поняла насчет письма?
– Поняла, поняла.
– И вот еще, все хотела у тебя спросить, вы чего это с Власом тянете? Нужно срочно подать заявление в загс. Ой! Ну, пока! Этот кретин, кажется, унитазный бачок разбил! Вот урод! – заорала она и немедленно бросила трубку.
Бабушка стояла в ванной и ковырялась шпилькой в ухе, издавая странные звуки: «Ухохохо! Ух!»
– Прекрати! Вот повредишь себе что-нибудь!
– А знаешь, Машка, как чешется! Я вот по телевизору смотрю – и дикторы, и артисты – ну все чешутся!
Мытье бабушки – это был особый ритуал. Пользоваться мудреным, затейливым душем я боялась – как бы не сломать! – тогда нам с Мисс Бесконечностью не сносить головы, ведь Зожор будет в гневе. Дело в том, что душ крепился к ненадежной палке посредством синей изоленты, сама же палка торчала из стены под самым потолком. Короче говоря, вся эта наисложнейшая конструкция держалась на честном слове, и когда бабушка стоит в ванной, я все время опасаюсь, как бы душ не свалился ей на голову и не вышиб последние мозги. А уж как моются Зожоры – этого я себе даже представить не могу.
Я же для мытья Мисс Бесконечности использую розовый допотопный кувшин с плесневелым дном, из которого мыли еще меня в младенчестве. Набираю в него воду и окатываю старушку, а она либо визжит от восторга, либо громко выражает свое недовольство по поводу слишком высокой температуры вылившейся на ее дряблое тело воды. Сейчас она визжала и все время пыталась встать так, чтобы облить меня с головы до ног.
– Еще раз голову вымой! – приказала она. – И спину, спину потри! О-о-о-й! Как хорошо! – верещала она.
– Ну, уж тут ты сама! Совсем обнаглела! – возмутилась я, когда она отклячила удивительно белую для ее возраста, словно отполированную задницу без целлюлита.
Наконец я вытащила старушку из ванной, и в этот момент раздался звонок в дверь.
– Одевайся! – крикнула я бабушке и побежала в коридор.
– Вот кошмар-то! – воскликнула Пулька.
– Ну, как все прошло? Вы его крепко привязали? – спросила я.
– К чему там привязывать? Даже кровати нет! Ничего нет! Мы его связали и завернули в парашют. Это ж надо было такую квартиру откопать!
– А вот и владелец квартиры. – И я обернулась к Иннокентию. Он, сидя за «столом», запустил пятерню в свои буйно и беспорядочно растущие (не умещающиеся в черепной коробке) волосы и с большим энтузиазмом чесал голову прямо над бабушкиным письмом к президенту.
– Он что, вшей вычесывает таким образом? – в ужасе пролепетала Пулька.
– Иннокентий, ты что делаешь? У тебя вши? – спросила я.
– Пегхоть, – ответил он и, глядя на ввалившуюся компанию, проговорил подозрительно: – А вафли с кокосовой начинкой купили?
