– Какие еще вафли?
– Я совсем забыла, нужно сходить в магазин, купить что-нибудь к чаю.
– Я схожу! – вызвалась Анжелка.
В это мгновение из ванной вышла бабушка совершенно голая, но в платке.
– Ты почему не оделась?
– Что это я одеваться буду, вон какая жара на дворе! – И она было уже направилась в комнату, где Иннокентий вытряхивал перхоть над ее очередной эпистолой.
– Я на минуточку, только одену бабушку, – сказала я подругам и снова затолкала Мисс Бесконечность в ванную.
После долгих уговоров она все же согласилась одеться, и мы наконец вышли из проклятой ванной.
– Дай мне какие-нибудь трусы, – попросила Анжелка.
– А ты без трусов иди, – усмехнулась Пульхерия.
– На, – и я протянула ей обстриженные бабушкой серые панталоны, – лучшего тут ничего не найти.
– Девьки! – смачно воскликнула Мисс Бесконечность. – Как давно вы ко мне не приезжали! А помните, как вы после школы ходили к нам обедать. Анжела, помнишь, сколько ты жрала? – бабушка взглядом искала Огурцову, но та уже усвистала в магазин. – Я все удивлялась, как в нее столько влезает! Ой! Постойте, постойте! – вдруг воскликнула она и ринулась к телевизору – там шла реклама. – Вот! Вот он! – закричала она.
– Кто?
– Да этот крендель в кожаных портках! Нет, вы только посмотрите, сейчас схватит себя за это самое место…
– За какое это самое место? – спросила я – мне было интересно, как она выкрутится.
– За какое, за какое! – рассердилась она. – За причинное! Вот-вот, глядите, и пошел девок целовать. Тьфу! – и бабушка по-настоящему плюнула в экран, отчего на причинном месте у кренделя в кожаных портках неприлично заблестел бабушкин плевок.
– Пойдемте у Зожоров в комнате поговорим, – предложила я.
– Что дальше-то делать будем? – спросила Икки.
– Попьем чай – и надо разъезжаться по домам, – решила Пульхерия.
– Я боюсь Иннокентия на ночь с бабушкой оставлять.
– Оставайся, – спокойно сказала Пулька.
– А этот Иннокентий даже очень ничего, – заметила Икки, Пулька в ужасе посмотрела на нее.
– Влас ничего не знает. Если я не приду ночевать…
– Скажи, что у бабушки останешься.
– Все равно…
– Даже так! Ну, начинается – туда нельзя, сюда нельзя.
– Девочки, а хотите, я останусь? – оживилась Икки.
– Нет, тебя тут с Иннокентием я тем более не оставлю, – проговорила я, помня, как до романа с Женькой Икки отдавалась всем подряд, каждый раз думая, что это последняя в ее жизни близость с мужчиной. – Кстати, хотела тебя спросить, что это за препараты такие – «Чих-пых», «Суньмувча», «Трик-трах»?
– Что это ты спрашиваешь? У Власа проблемы? – испугалась Икки.
– Да при чем тут Влас! Николай Иванович что-то занемог, плохо себя чувствует.
– Это биологически активные добавки для страдающих импотенцией, – пояснила Икки.
– Весь сыр-бор из-за Михаила, – рассуждала Пулька, совершенно не слушая нас. – Вот пусть Анжелка и остается, – твердо сказала она, и это нам с Икки показалось логичнее всего.
Стоило только ей произнести последнее слово, как из магазина вернулась Огурцова с бутылкой водки, тремя огромными пластиковыми бутылями пива и скромной упаковкой вафель. Стало ясно, что и Анжелу оставлять тут категорически нельзя.
– Ну что ж делать-то! Нам нужно продержать тут Иннокентия до завтрашнего вечера! – взвыла я.
– Девочки, а давайте переночуем тут все вместе, – предложила Икки. – Анжел, пойдем, накроем стол, пивка выпьем, – и они с энтузиазмом ринулись на кухню.
– Ну, уж это без меня. Мне завтра на работу… – сказала Пулька и собралась уходить.
– Какая работа?! Завтра суббота! – прогремела Огурцова с кухни.
– Мы сегодня напьемся?! – радостно спросила Мисс Бесконечность.
– Похоже на то, – сказала Пулька, положив сумку обратно на тумбочку.
Я решила, что именно сейчас наступил самый подходящий момент позвонить Власу.
– Да. Нет, я не приеду сегодня, я останусь у бабушки. Ну что за глупости! Не нужно тебе сюда приезжать! Хочешь, поговори с ней! – разозлилась я и передала трубку Мисс Бесконечности. Влас не верил, что я у старушки.
– Здравствуй, Власик, – бодро сказала та. – Машенька останется у меня. Что почему? Потому что я себя плохо чувствую, – и голос из энергично-неунывающего мгновенно превратился в скрипучий, будто она умирать собралась. – Что-то сердечко пошаливает, Власик. Годы, годы берут свое.
– И все-таки мне это не нравится! – напоследок выговорил мне Влас.
Это была поистине Вальпургиева ночь, действие которой происходило не на горе Броккен, а в Вавилоне, при возведении знаменитой башни: присутствующие резвились, безумствовали, я бы сказала, бесновались, совершенно не слыша и не понимая друг друга.
Поначалу больше всех буйствовала Мисс Бесконечность – она потребовала включить на всю катушку Жорочкин музыкальный центр и затеяла танцы под хрипловатые голоса исполнителей блатных песен. Старушка отплясывала чечетку и заливисто подпевала: «Чубчик, чубчик, ах чубчик кучерявый, а ты не вейся на ветру-у, а карман, карман ты мой дырявый, а ты не нра-, не нравишься вору…»
Когда зазвучала медленная песня, Мисс Бесконечность жалобно, с непередаваемой тоской (будто ей как никому другому была знакома невеселая жизнь эмигранта – человека без родины) заголосила: «Поручик Голицын, а может, вернемся, зачем нам, поручик, чужая земля» и вытащила в центр комнаты непьющего Иннокентия, желая покружиться с ним в шумном вихре вальса. Бывший бабушкин ученик вытянул руки вперед, растопырил пальцы и вдруг мелко так запрыгал. Он танцевал и, кажется, был счастлив, бабушка же плюнула со злости и пригласила на танец Анжелку, которая уже к тому времени успела порядочно нализаться своего любимого напитка (пила она исключительно «ерш»).
Икки, как только старушка оставила в покое Иннокентия, подсела к нему на диван и принялась что-то рассказывать, потом вдруг вскочила и стала танцевать свой знаменитый танец живота. У меня не было никаких сил поддерживать ее и петь «Ламбаду», к тому же было бы нехорошо вот так взять и оставить Пульку, которую, как обычно, понесло в научные гинекологические дебри. Она вот уж как двадцать минут объясняла мне то, как трудно отличить воспаление придатков от внематочной беременности. Наконец, сказав, что любая случайная половая связь неминуемо ведет к тяжелейшим последствиям – вплоть до удаления всех детородных органов, она вырубилась прямо в кресле.
У меня перед глазами все поплыло, и я увидела дурацкий сон: будто бы Мисс Бесконечность сидит в царской серебряной купальне посреди огромной залы, а моет ее Иннокентий.
